Дэвид Митчелл - Литературный призрак
После вечернего омовения чувствую усталость, которую не смогли одолеть никакие упражнения по альфа-медитации. Проклиная собственную слабость, ложусь в постель и погружаюсь в глубокий сон, почти бездонный.
Когда я все-таки достигаю дна, то оказываюсь в туннеле. Безлюдный туннель метро, кругом только рельсы и трубы. Моя обязанность — патрулировать туннель, охранять его от дьявола, который обитает под землей. Вдруг ко мне подходит офицер и строго спрашивает:
— Что вы тут делаете?
— Выполняю приказ, господин.
— Какой приказ?
— Охранять туннель.
— В Прибежище, как всегда, неразбериха, — присвистнул он. — Появилась новая опасность. Дело в том, что дьявол может вас схватить, только если знает. Пока храните свое имя в тайне, вы недосягаемы для него. Как вас зовут, дежурный?
— Квазар, господин.
— Да нет, как вас звали в прежней жизни? Ваше настоящее имя?
— Танака. Кэйсукэ Танака.
— Ваш альфа-потенциал, Кэйсукэ Танака?
— Шестнадцать целых девять десятых.
— Место рождения?
И вдруг я понимаю, что попался. Офицер — он и есть дьявол. Он расколол меня вопросами и теперь может схватить. Последний шанс спастись — не подавать виду, что я обо всем догадался. Продолжаю кое-как барахтаться, но тут в туннеле появляется девушка. Она приближается к нам, в руках у нее футляр со скрипкой и цветы. Я видел ее где-то раньше. В моем грязном прошлом, до очищения. Дьявол в обличье офицера поворачивается к ней и начинает ту же игру.
— Разве вы не слышали о дьяволе? Кто разрешил вам пройти сюда? Назовите имя, адрес, род занятий! Немедленно!
Я хочу спасти ее. Без всякого плана в голове хватаю за руку, и мы мчимся из всех сил.
— Почему мы бежим? — спрашивает она.
Иностранка на холме, смотрит, как погружается в землю деревянный столб.
— Некогда объяснять! Офицер — он вовсе не офицер. Это оборотень. Тот самый дьявол, который живет в туннеле.
— Уверяю, вы ошибаетесь!
— Что? А вы откуда знаете?
Мы бежим, крепко держась за руки. Тут я решаю взглянуть ей в лицо и поворачиваюсь. Она искоса смотрит на меня и улыбается — ждет, когда я оценю зловещую шутку. Вот оно, подлинное лицо дьявола.
Утром выхожу пораньше, чтобы осмотреть остров. Море бирюзового цвета с молочным отливом. Ноги утопают в горячем белом песке. Встречаются птицы, которых я никогда раньше не видал, и бабочки, розовые, как лосось. Вдоль берега гуляет влюбленная парочка, а с ними — собака лайка. Юноша не переставая что-то шепчет на ухо девушке, а та не переставая смеется. Собаке очень хочется поиграть с палкой, но не хватает ума сообразить, что палку нужно принести хозяевам под ноги. Когда парочка проходит мимо, замечаю, что они без обручальных колец. В занюханном магазинишке купил пару рисовых колобков на завтрак и банку холодного чая. Поел, сидя на траве. Пытался припомнить, когда же в последний раз я чувствовал себя своим в каком-либо месте. Если не считать Прибежища, конечно. После еды иду дальше. Миновал старое камфорное дерево и поле, где пасся на привязи козел. Жара стоит такая, что крестьяне в широкополых плетеных шляпах обливаются потом. Из их приемников доносятся жестяные звуки поп-музыки. На обочине ржавеют автомобили, решетки радиаторов проросли травой. Далеко в море выдается одинокая коса, на ней стоит маяк. Я подошел к нему. На дверях — замок.
Какой-то фермер притормозил у обочины и предложил подбросить. Я стер ноги до крови, поэтому согласился. Говорит он на жутком местном диалекте, и я с трудом разбираю его слова. Он начал беседу с погоды, и я издал все междометия, какие полагаются в таком случае. Затем он перешел к моей персоне. Он знает и в какой гостинице я остановился, и на какой срок, и мое вымышленное имя, и профессию. Он даже выразил мне соболезнование по поводу смерти жены. Слово «компьютер» он произносит, как бы заключая его в кавычки.
В гостинице вовсю идет обмен сплетнями. Телевизор мигает, звук выключен. На кофейном столике — пять чашек с зеленым чаем, над ними поднимается пар. Вокруг стола расположилась компания: мужчина, с виду рыбак, женщина в синих мужских штанах, она и сидит по-мужски, тощая женщина с тонкими губами и еще один мужчина с огромной бородавкой, которая свисает у него над глазом, словно гроздь винограда.
Все внимают старухе, хозяйке гостиницы.
— У меня до сих пор перед глазами стоят эти кадры! По телевизору показывали, как все случилось. Несчастные люди бежали, прижимали платки ко рту… Кошмар! Просто кошмар! Добро пожаловать, господин Токунага. А вы в тот день были в Токио?
— Нет. Уезжал по делам в Иокогаму.
Я просканировал мозги всех присутствовавших — не шевелятся ли там подозрения на мой счет. Нет, все в порядке.
Рыбак закурил и спрашивает:
— А что там творилось на следующий день?
— Испуг, конечно. Всеобщая паника.
Женщина в штанах кивнула и сложила руки на груди.
— Одно утешает — похоже, этой банде сумасшедших скоро конец.
— Что вы имеете в виду? — спрашиваю я. Голос вроде не дрогнул.
— А вы разве не слышали? — удивляется рыбак, — Полиция захватила штаб-квартиру Братства. Давно пора. Их банковские счета заморожены. Их так называемому министру обороны предъявлено обвинение в убийстве бывших членов секты. Еще арестованы пятеро участников диверсий в метро. Двое повесились в камерах. Но в предсмертных письмах сказали достаточно, чтобы продолжить аресты. Да вот же, возьмите мою газету.
Я отдергиваю руку от пачки пропитанных ложью, ядовитых листков.
— Нет, спасибо! А что слышно про Учителя?
«И пусть даже ветви сгорят в лесном пожаре, но могучий ствол даст новые побеги!»
— Про кого, про кого? — Бородавчатый морщит нос, будто резиновый.
Мне захотелось вонзить ему в шею острые ножницы.
— Ну, про главу Братства.
— А, вы про этого мерзавца! Скрывается, как последний трус. Бежал, словно крыса. — Бородавчатый задыхается от ненависти.
Каким беспросветным зверинцем стал этот мир, если ангелов тут мешают с грязью!
— Он просто дьявол, вот он кто! Самый настоящий, из преисподней.
— Дьявол, который вырвался на волю! Пожалуйста, вот ваш чай, господин Токунага! — Старуха налила мне чашку зеленого чая.
Мне хочется, с одной стороны, поскорее запереться в своей комнате и все обдумать, а с другой стороны, выведать у них побольше.
— Он морочит головы несчастным дуракам, которые попадаются ему в лапы. Разыгрывает из себя отца, а потом посылает их на преступления. Они делают за него всю грязную работу. Исполняют его кошмарные фантазии. А он как будто и ни при чем.
Их тупость и слепота меня убивают. Как сделать, чтобы этот сброд начал хоть что-то понимать!
— Просто в голове не укладывается, — встревает женщина в штанах, — Как это все возможно? Он ведь там не один, правда? В Братстве было много умных людей, с университетскими дипломами, из хороших семей. Полицейские, учителя, ученые, адвокаты. Уважаемые люди. Как они могли поверить в этот альфа-бред? Почему захотели стать убийцами? Почему? Неужели в мире столько зла?
— Промывание мозгов, — говорит бородавчатый, переводя палец с одного собеседника на другого. — Промывание мозгов.
Тощая женщина держит кепку и не сводит глаз с вышитого на ней дракона.
— Дело не в этом. Они вовсе не хотели стать убийцами. На самом деле они хотели отречься от своего внутреннего «я».
Крайне противная особа. И голос ее словно доносится из соседней комнаты.
— Я не совсем поняла вас, — говорит та, что в штанах.
— Общество. — Тощая произнесла это слово так, что я сразу понял: учительница. — Общество — как строгий родитель. Оно требует, чтобы мы отказались от части своей свободы, а взамен дает нам блага цивилизации. Мы получаем защиту от голодной смерти, от бандитов и от холеры. Это честная сделка. Договор подписывают от нашего имени в момент нашего рождения, а система образования помогает нам понять его условия. Однако у каждого есть внутреннее «я». Оно решает, в какой мере принимать этот договор. Внутреннее «я» берет на себя ответственность за нашу жизнь. Мне кажется, вся эта молодежь, которая вступила в Братство, просто не выдержала личной ответственности и перепоручила ее Учителю. Им оставалось только выполнять приказы. А Учитель вон как распорядился их жизнями.
— Можно подумать, вам все известно, — не удержался я.
Тощая смотрит мне прямо в глаза. Я выдержал ее взгляд. А у нас в Прибежище женщин учат смирению.
— Но почему? — Рыбак опять закурил и затянулся, — Почему его последователям так хотелось отказаться от своей воли?
— Об этом надо бы спросить их самих, — Тощая не сводит с меня взгляда, — У каждого, наверное, свой ответ. Кто-то находит удовольствие в унижении и рабской зависимости. Кто-то страдает от страха и одиночества. Кто-то тоскует по чувству сопричастности. Кто-то хочет стать большой рыбой в маленьком пруду. Кого-то привлекает магия. Кто-то хочет отомстить родителям и учителям, которые всем сулят успех в будущем, а посулы не всегда сбываются. Этим людям нужен красивый миф, который невозможно осуществить — а значит, испортить. Отказ от своей воли для них — цена ничтожная, и они охотно платят этой монетой за счастье. Ведь в Новом мире своя воля им не понадобится.
