Артур Кларк - Город и звезды
Едва он переключил свое внимание на проходы в центре каждой из четырех стен Глэйда, как подошел Чак, держа в руках пару сэндвичей, яблоки и две металлические кружки с водой. Чувство облегчения, охватившее Томаса, удивило даже его самого — в этом мире он был не совсем одинок.
— Фрайпан не обрадовался, что я пришел на кухню до ужина, — сказал Чак, усаживаясь под деревом и жестом приглашая Томаса сделать то же самое.
Томас сел, взял было сэндвич, но остановился: в памяти вновь всплыла чудовищная сцена в старом доме. Однако голод одержал верх, и он принялся за еду, ощутив во рту упоительный вкус ветчины, сыра и майонеза.
— О господи… — промычал Томас с набитым ртом. — Умираю с голоду.
— А я что говорил! — невнятно отозвался Чак, уплетая свой сэндвич.
Откусив еще несколько раз, Томас наконец-то задал давно мучивший его вопрос:
— Так что все-таки случилось с этим Беном? Он же на человека перестал быть похож.
Чак бросил взгляд на дом.
— Я и сам точно не знаю, — пробормотал он. — Я его не видел…
Томас понимал, что Чак врет, но решил не давить на мальчишку.
— Не думаю, что тебе бы понравился его вид, уж поверь мне, — сказал он, грызя яблоко.
Томас снова перевел взгляд на огромные просветы в стенах. Хотя отсюда и было плохо видно, ему показалось, что края каменных стен, ведущих в коридоры, какие-то странные. Глядя на стены, он вдруг почувствовал головокружение, словно не сидел у их основания, а парил над ними.
Он тряхнул головой и спросил:
— А там что? Какой-то замок, что ли?
Чак замялся.
— Гм… Ну… я отсюда никогда не выходил…
— Что-то ты темнишь, — сказал Томас, отправив в рот последний кусок яблока и делая большой глоток из кружки.
До сих пор ему никто ничего толком не объяснил, и это начинало действовать на нервы.
— Почему все здесь такие скрытные?
— Так уж сложилось. В этом местечке творятся очень странные вещи, и большинство из нас не знает всей правды. В лучшем случае — половину.
Чака, видимо, все это нисколько не беспокоило. Он был совершенно равнодушен к тому, что у него отобрали прошлое. Да, похоже, с ребятами что-то не так…
Томас встал и пошел в направлении восточного прохода.
— Никто мне не говорил, что я не имею права осмотреться.
Хотелось узнать об этом месте хоть что-нибудь, чтобы не сойти с ума.
— Эй, погоди! — крикнул Чак, пытаясь догнать Томаса. — Будь осторожен. Эти штуковины вот-вот закроются.
— Закроются? Ты про что?
— Да про ворота, шанк!
— Ворота? Что-то я не вижу никаких ворот.
Впрочем, Томас был уверен, что просто так пугать Чак не станет. Было ясно — он упускает что-то очевидное. От этой мысли стало не по себе, и Томас замедлил шаг, уже не очень уверенный в том, стоит ли приближаться к стене.
— А как бы ты назвал эти большие проходы? — Чак указал на неимоверно высокие проемы в стенах. Сейчас ребята находились в каких-то тридцати футах от них.
— Я бы назвал их большими проходами.
— Так вот, это ворота. И на ночь они всегда закрываются.
Томас остановился, размышляя над словами Чака. Что-то не сходилось. Он поднял глаза, посмотрел по сторонам и уставился на массивные каменные стены, ощущая, как недоумение постепенно перерастает в откровенную тревогу.
— В каком смысле — закрываются?
— Сейчас сам все увидишь. Скоро вернутся бегуны. Потом большие стены сдвинутся, и проход закроется.
— Да ты бредишь, — пробормотал Томас.
Как можно сдвинуть эти исполинские стены? Чушь. Он пожал плечами и успокоился, решив, что Чак просто его дурачит.
Наконец они добрались до огромного просвета в стене, ведущего наружу — в длинные каменные коридоры. Разинув рот, Томас смотрел в проход: от увиденного у него перехватило дыхание.
— Восточные Ворота, — объявил Чак с такой гордостью, будто сам их построил.
Томас его почти не слушал, пораженный тем, насколько большим оказался просвет с близкого расстояния. В ширину он был не меньше двадцати футов и уходил высоко вверх до самого края стен, чьи торцы, обрамляющие проходы, были гладкими, за исключением одной странной детали: с левой стороны Восточных Ворот виднелось множество глубоких отверстий диаметром в несколько дюймов. Отверстия были просверлены прямо в камне, начинались у самого подножия стены и уходили вверх с интервалом примерно в фут. При этом из правого торца Ворот, прямо напротив отверстий, выступали штыри — также несколько дюймов в диаметре и длиной в фут. Назначение конструкции угадывалось безошибочно.
— Так ты не шутишь? — спросил Томас. Его снова охватило волнение. — Стены и правда двигаются?
— А что я еще мог иметь в виду?
Томасу потребовалось какое-то время, чтобы собраться с мыслями.
— Ну, не знаю. Я думал, есть какая-то обычная дверь или небольшая стенка, которая выдвигается из основной стены. Не пойму, как такие громадины могут перемещаться. Да они, небось, здесь тыщу лет так стоят!
От мысли, что стены могут сомкнуться и замуровать его внутри Глэйда, как в ловушке, стало очень неуютно.
Чак всплеснул руками.
— Да понятия не имею! Знаю только, что они двигаются, причем с грохотом. То же самое происходит и в других частях Лабиринта: стены там перемещаются каждую ночь.
От услышанного Томаса словно пронзило током. Он повернулся к мальчику.
— Что ты сказал?
— То есть?
— Ты сказал — «лабиринт». Сказал: «То же самое происходит и в других частях лабиринта».
Чак покраснел.
— Я устал от твоих вопросов. С меня хватит.
Он пошел назад к дереву, под которым они только что ели.
Томас крепко задумался. Что находится за пределами Глэйда? Лабиринт? Сквозь Восточные Ворота прямо перед собой он видел коридоры, уходящие налево, направо и прямо. Стены коридоров выглядели точь-в-точь как те, что огораживали Глэйд, да и пол был вымощен похожими массивными каменными блоками. Но заросли плюща там казались более густыми. В отдалении виднелось еще несколько просветов в стенах, ведущих в новые коридоры, а еще дальше, примерно в сотне ярдов, был прямой ход, заканчивающийся тупиком.
— И правда, смахивает на лабиринт, — прошептал Томас, нервно хихикнув.
Чудесно. Ему стерли память и бросили в гигантский лабиринт. Ситуация представлялась настолько абсурдной, что делалось действительно смешно.
И тут случилось неожиданное: из одного из правых ответвлений внезапно выскочил какой-то парень и побежал по главному коридору прямо на Томаса — в направлении Ворот, ведущих в Глэйд. Мальчишка с раскрасневшимся лицом, покрытый потом настолько, что одежда прилипла к телу, пронесся мимо, едва взглянув на Томаса, и, не сбавляя скорости, помчался к приземистой бетонной будке возле лифтовой шахты.
Томас проводил бегуна удивленным взглядом, не понимая, чего тот, собственно, так торопится. Почему бы ребятам не делать вылазки в Лабиринт?.. И тут он заметил, что и из остальных трех Ворот выскочили парни — не менее взмыленные, чем тот, который прошмыгнул мимо него. Что-то недоброе таилось в Лабиринте, если все они возвращались оттуда в такой спешке.
Выбежавшие собрались у металлической двери маленькой будки. Кряхтя от усилия, один из мальчиков пытался крутануть ржавое колесо. Так вот, значит, про каких бегунов говорил Чак. Интересно, а что они делали в Лабиринте?..
Тяжелая дверь наконец-то подалась, громко и противно лязгнув. Ребята общими усилиями распахнули дверь пошире и тут же скрылись внутри, с грохотом захлопнув ее за собой. Томас смотрел на все это, разинув рот и пытаясь найти происходящему хоть какое-нибудь объяснение. Да, было тут что-то такое, отчего по всему телу пробежали мурашки.
Кто-то дернул его за рукав, выводя из состояния задумчивости. Это вернулся Чак.
Томас тут же буквально набросился на него:
— Кто эти парни? Откуда они пробежали? Что это за будка такая? — Он повернулся и ткнул пальцем в сторону Восточных Ворот. — Почему вы вынуждены жить в центре этого чертового Лабиринта?
От гнетущего чувства непонимания происходящего буквально раскалывалась голова.
— А я больше ничего не скажу, — ответил Чак неожиданно твердо. — Думаю, тебе надо пораньше лечь спать и хорошенько выспаться. И… — тут он умолк и приложил правую руку к уху. — Начинается…
— Что?.. — спросил Томас, удивленно глядя на Чака. Сейчас тот говорил, как взрослый, и уже не вел себя словно маленький ребенок, которому очень хотелось видеть в Томасе друга.
Внезапно воздух сотряс оглушительный грохот, сопровождающийся чудовищным треском и хрустом. Томас подскочил на месте, попятился, споткнулся и упал. Вокруг все затряслось, как при землетрясении. В панике Томас обернулся — стены пришли в движение. Они действительно ползли, запирая его в Глэйде, как в ловушке. От внезапного приступа клаустрофобии сдавило дыхание, легкие будто наполнились водой.
