Борис Миловзоров - Рок
– А линейные размеры?
– Барьер проходит дугой по всему континенту. Посмотрите на карте.
– Спасибо, Тисса. Конец связи.
– До свидания, Капитан. Счастливого пути.
Глетчер внимательно рассматривал контуры материка и синюю линию барьера на нем. Он отрезал примерно 20–22 процента суши, как раз там, где Барри родился, жил, где жил его народ. Сердце остро защемило. Он отогнал эти мысли и вернулся к барьеру. За ним, примерно в пятистах километрах, располагался самый ближний город. А на этой, как бы отгороженной, территории не было ни одного крупного населенного пункта. Впрочем, мелких Тисса тоже не обнаружила. Что это, мертвая территория? Такая огромная! Понятно было, что барьер не пускал в «жилую» зону отравленный воздух, но сколько же для этого требовалось энергии?! Не проще ли было утилизовать отходы, а не мусорить сотни или тысячи лет? Ответов не было.
Черепаха опять взяла свою крейсерскую сотню километров в час и понеслась вперед. Когда она проскочила барьер, Барри ничего не почувствовал, лишь увидел на дисплее, что он остался позади. Вокруг ничего не менялось: та же степь, та же чахлая растительность. Только воздух уже не был отравленным, можно было дышать полной грудью. Смеркалось. Однообразное движение утомляло, а не меняющийся много часов ландшафт незаметно навевал дремоту.
Проснулся Глетчер от тишины и покоя. Машина стояла, впереди раскинулось пшеничное поле. Не дикое, а заботливо возделанное! Вдруг метрах в двадцати что-то мелькнуло. Глетчер пригляделся. Так и есть, человек!
– Эй, сэр! Эй! Остановитесь! – закричал Барри, выскочив из вездехода, и сломя голову понесся за прохожим. – Вы что, глухой?
Однако человек никак не реагировал. Шаг его был все также размерен и нетороплив.
– Да стойте, черт вас возьми! – выдохнул разозленный астронавт, становясь прямо перед его носом. Тот молча замер.
Чем больше Барри вглядывался в стоящего перед ним человека, тем больше недоумевал. Лицо его не выражало никаких эмоций: ни удивления, ни радости, ни испуга. В глазах не было чего-то, что свойственно взгляду разумного человека. Ему могло быть и 30, и 50 лет.
– Кто ты?
– Дох 2232, – глухо ответил человек.
Глетчер был очень рад, что его поняли, и сам он понял: язык ведь мог измениться.
– Где ты живешь, где люди?
В ответ молчание.
– Послушай, я космонавт. Космонавт! Понимаешь?! Где люди? Ты можешь работать мозгами или нет? Ты…
– Да. Работать, – неожиданно отозвался дох.
Барри осекся. Человек наклонился, вылил из ведра воду и зашагал обратно. Шаги его были по-прежнему размеренны и деловиты, только теперь движение сопровождалось позвякиванием пустого ведра. Глетчер так и остался с открытым ртом на тропинке. Такого исхода он никак не ожидал.
– Дох 2232! – крикнул вдруг неожиданно для себя самого Барри. Человек с ведром дернулся и остановился.
– Назад! – скомандовал Глетчер. Дох послушно повернулся и зашагал к нему. «Так и есть, это робот! – понял, наконец, Барри. – Это биоробот!»
– Домой!
Дох 2232 безропотно зашагал мимо. Через полчаса они дошли до каких-то построек. Ферма, как решил для себя Глетчер, состояла из нескольких длинных бараков, огороженных невысоким забором. Расположены они были так, что между ними оставалась большая утоптанная площадка. Посреди нее возвышался объемистый кухонный агрегат. К нему и направился дох, пройдя неказистые ворота. Барри на всякий случай остался за забором. Ему почему-то не хотелось сразу знакомиться с хозяевами фермы. Зайдя за ближайший угол первого барака, Барри увидел во дворе длинные навесы с несколькими рядами грубых столов под ними. Столы были непривычно высокими, рядом не было ни стульев, ни скамеек. Если тут и ели, то только стоя. Биоробот подошел к агрегату, приподнял крышку и опрокинул туда пустое ведро. Неожиданно он вскрикнул диким звериным воплем и помчался назад по тропинке.
– Вода! Работать! Быстро! – услышал Глетчер металлический голос, раздавшийся из утробы автоматизированной кухни. Ему стало не по себе от этого машинного приказа, невольно он отодвинулся подальше от изгороди в подступающую к ней пшеницу.
Прошло несколько часов. За это время дох натаскал в котел воды, потом по команде «Корм!» сбегал в один из бараков за мешком и высыпал его содержимое в кипящую воду. Около полудня Барри услышал странный шум, а через несколько минут увидел, как в облаке пыли на ферму начала вползать длинная колонна людей. Без единого звука сгорбленные фигуры медленно заполняли двор. Тишину нарушало только шарканье сотен человеческих ног.
– Стой! – разнеслось над колонной, и она остановилась. Глетчер сквозь клубы пыли с трудом определил, что команды раздаются из большого черного шара, висящего над толпой.
– Осмотр! – поступила новая команда. Люди тотчас скинули свои рабочие комбинезоны. Только теперь Барри понял, что в строю были и женщины и мужчины, в одежде их различить было почти невозможно: все одинаково худые, сутулые, не поднимающие глаз. И еще он понял, что это не биороботы. Рождены они были людьми.
– Марш! – и они гуськом двинулись в одно из небольших строений. Через некоторое время их костлявые, согбенные тела показались с другой стороны барака. Они возвращались к своему месту в строю, одевались и неподвижно застывали. Ни возмущения, ни нетерпения, только серая безликая вереница теней.
Глетчер решил рискнуть и пополз к бараку, стоящему у самой изгороди. Он разыскал в стене маленькое окошко и, приподнявшись, заглянул в него. Сначала в полумраке плохо освещенного помещения глаза почти ничего не видели, потом постепенно стала заметна нескончаемая лента обнаженных тел. Посредине барака люди проходили мимо большого аппарата с каким-то экраном и стеллажом. Каждый, войдя в пространство между ними, на несколько секунд застывал, пока над экраном не загорался зеленый фонарь, и процессия сдвигалась на одного человека. Барри не сразу заметил две человеческие фигуры по краям экрана. Казалось, они не обращали никакого внимания на ползущую мимо вереницу людей. В отличие от остальных, они были одеты не в рабочие комбинезоны, а в какую-то другую униформу. На руках у них были большие резиновые перчатки.
К экрану подошел тщедушный, иссушенный какой-то болезнью человек. Над аппаратом зажегся красный фонарь. Тут же парни в перчатках встрепенулись, словно их только что разбудили, и одновременно схватили доха за руки. Не теряя ни мгновенья, они прислонили его к экрану. Проскочила яркая искра, человек дернулся и затих. Цепко держащие его руки так же заученно кинули бесчувственное тело на стеллаж. Оказалось, что это не стеллаж, а ленточный транспортер. Как только на нем оказался груз, лента дернулась и унесла труп в отверстие боковой стены.
Длинная очередь опять двинулась вперед, как будто ничего не произошло. Замелькали зеленые блики. Однако вскоре снова зажегся красный свет и молодую девушку с болезненным цветом лица отправили тем же путем в соседнее помещение. Прошло около часа. За это время на транспортер попали еще несколько человек. В основном это были больные люди, но попался и молодой парень, внешне вполне здоровый. Он попытался слабо сопротивляться.
Глетчер с трудом сбросил оцепенение. Шок не прошел, но десантная выучка заблокировала эмоции. Он с большими предосторожностями двинулся вдоль стены.
В помещении за стеной людей не было. В тусклом свете Барри увидел массивный железный шкаф, к которому время от времени транспортерная лента подвозила трупы. Из шкафа доносилось низкое гудение. Как только очередная жертва касалась его стенки, тут же в этом месте образовывалось отверстие, и человеческое тело медленно исчезало в жутком устройстве, которое громко чавкало и урчало. Глетчер заметил, что по ширине шкаф гораздо уже лежащего трупа, а между тем к нему подплывали новые и новые останки, и всем находилось место. Кремация, решил было Глетчер, но заметил несколько рукавов, которые выходили из шкафа под наклоном во внешнюю стену барака. Астронавт осторожно выглянул из-за угла. Из стены торчали три коротких желоба, из которых в большой металлический резервуар ссыпался серый порошок. Рядом стояли ведра. На них краской было аккуратно выведено: «Удобрения».
ГЛАВА 8 в которой Бенни Адамс узнает Клеманса и получает премию.
Бенни Адамс встал. Шаг. Еще шаг. Он взглянул вверх. Солнце слепило окна верхних этажей небоскреба, а внизу, у его подножья, уже стоял сырой вечерний полумрак. Адамс представил себе, какой крохотной букашкой выглядит он из окон фешенебельного высотного здания.
Бенни вздохнул и побрел к ненавистным дверям. Мерцающая над ними надпись стала приближаться медленно, но неотвратимо. Буквы яркими пятнами въедались в глаза, мешали видеть остальной мир: «Государственная контора мусорщиков». «Оставь надежду, всяк сюда входящий», – подумал Адамс. Еще шаг. Буквы все больше, больше…
