Девятнадцать сорок восемь Том VI - Сергей Викторович Вишневский
— Они тебя призвали?
— Да… Пришлось разгребать кучи дерьма, что успели скопиться за время моего отсутствия, — кивнул следователь. — Там не то, что мятеж… Там вся империя держалась на жадности. Министр военных дел пресекал бунты только потому, что ему нужна была видимая сила империи, чтобы ему платили деньги с юга, запада и востока. Платили за информацию о войсках, боеготовности и… И так было везде. Вся империя держалась на алчности одних, глупости других и железного кулака Ильи Могучего, что периодически прикладывал его к лицам подчиненных. Так хоть какая-то ротация вышестоящих чинов была.
— Как справился? — спросил артефактор.
— Убивал… Очень много убивал. Иногда демонстративно — из пистоля в лоб. Порох тогда был черным и пламя было сильным. Поэтому лица коптило так, что таких чиновников называли «черномордыми». Иногда по тихому, выставляя все в виде сердечного приступа. Но чаще всего приходилось стравливать одних с другими, чтобы они друг другу глотки резали. Правда частенько резали они не до конца. Приходилось дорезать.
Профессор артефакторики отложил уже третью пластину в сторону и взглянул на старого знакомого.
— Не боишься?
— Боюсь, но не спячки. Боюсь, что проснусь, а империи не будет, — с сожалением произнес следователь.
Артефактор быстро оглянулся, кинув взгляд на Васюкова, затем повернулся к следователю и нахмурился.
— Уже не имеет значения, — с горькой усмешкой произнес он. — Меня переиграли. Если бы мне развязали руки, то… все бы закончилось иначе. Однако… Я просто не успел.
— Закон есть закон, — выдавил виноватую улыбку Артемий Георгиевич.
Он снял третью пластину и уже откручивал последний рубеж к «сердцу» Григоряна.
— Есть кое-что выше закона.
— И что же? — вздохнул артефактор и оглянулся на Васюкова.
Процедура была строго регламентирована. Наблюдатель подошел к ним. Остановившись рядом с аретфактором он уставился на голубой шар, покрытый тысячами мелких трещинок. Однако, при внимательном рассмотрении, оказалось, что это не трещины, а вязи очень мелких и сложных рунных комплексов.
— Есть империя. Она выше морали, закона и жизни, — ответил Михаил Мамукович. — Жаль, что так вышло.
— Мне тоже, — кивнул артефактор и покосился на ключника, что дожидался у входа.
— Прощай, — кивнул ему Григорян. — Не тяни.
— До встречи, — отозвался профессор и отщелкнул два держателя, что намертво удерживали «сердце» следователя в груди.
Артемий Георгиевич аккуратно достал из груди сердце и демонстративно протянул его наблюдателю. Тот взял его в руки, покрутил и взглянул на профессора.
— Осторожнее, Фи… Осторожнее, Игорь Романович, — тут же исправился он, внимательно следя как тот убирает сверху в карман и достает точную копию из другого. — Давайте я лучше сам передам.
Взяв поддельное «сердце», он прошел по комнате к ключнику и передал его в руки управляющего хранилищем.
— Позаботьтесь о нем, — кивнул ему Артемий Георгиевич. — Он был отличным другом. Сложным человеком, но другом отменным.
* * *На плечо девушки легла мужская рука и ее затрясло.
— Маргарита…. Вставай!
Веки юной некромантки дрогнули, а затем прови сползли к переносице.
— Маргарита… — снова раздался уже другой мужской голос.
Девушка нехотя приоткрыла глаза и обнаружила над собой три довольные морды.
— Маргарита, мы там картошки нажарили, — с улыбкой произнес Петров.
— И огурцов соленых достали, — кивнул Невский.
— Вставай, остынет, — закивал Катаев.
Девушка зажмурилась, затем снова открыла глаза, но это был не сон. Парни стояли над ней с довольными мордами.
Маргарита села, хмуро осмотрела парней и спросила:
— Вы, блин, нормальные? Какого черта вы ко мне в каморку приперлись? А если я раздетая?
— Ты всегда в одежде спишь в каморке, — пожал плечами Вешкин, что стоял у входа.
— А почему так паленым пахнет? — осторожно спросила девушка. — Вы картошку сожгли?
— Обижаешь, — возмутился Невский. — Все как Фирс учил. Чтобы с коричневой корочкой была. Без черноты.
— С маслом нерафинированным, — кивал Катаев.
— А чего тогда пахнет так? — спросила она.
— Это от меня, — показал забинтованную руку Вешкин.
Девушка осторожно поднялась, недоверчиво осмотрела ребят, а затем вышла в прозекторскую.
Там, на столе стояла тарелка с жареной картошкой. Рядом, в другой посуде, находился нарезанные соломкой соленые огурцы. Тут же на столе находилась небольшая плошка со шпиком и нарезанный черный хлеб, рядом с которым сиротливо пристроились парочка очищенных зубчиков чеснока.
— Выглядит не плохо, — кивнула Маргарита и указала на раковину в углу помещения, откуда торчало сразу четыре ручки от сковородки. — Если бы не вон те спаленные сковородки. Вы только спалили картошку или еще что-то натворили?
Тут девушка заметила как Невский опустил взгляд на руки с несколькими порезами и тут же спрятал их за спину.
— Не у всех всё получается с первого раза, — философски заметил Вешкин. — Бывают и промашки.
Девушка еще раз оглядела парней, а затем строго спросила:
— Вы же это не из альтруистических побуждений делали? Что вам от меня надо?
Парни переглянулись.
— Может хотя бы попробуешь? — осторожно спросил Петров. — Говорят, что сытая женщина добрее…
Маргарита придавила Петрова тяжелым взглядом так, что он втянул голову в плечи и потупил взгляд.
— Слушай, мы тут кое-что узнали на счет клуба. Нам нужно, чтобы какой-нибудь факультет подал ходатайство, — начал рассказ Кирилл. — Артефактный и боевой сразу открестились. Места у них нет, да и смысла тоже нет. Целители тоже рогом уперлись, а на факультете теоретической
