Сергей Дмитрюк - Агнец в львиной шкуре
Святое небо! Сколько же времени прошло с тех пор! Как давно были эти годы — годы нашей юности, полные радостных ожиданий и смелых надежд! Тогда, на выпускном мы все расставались навсегда, даже не подозревая, что судьба сведёт ещё не раз всех нас на нашем жизненном пути. И так действительно случалось. Но вот с Девом нам суждено было увидеться только сейчас, спустя пятнадцать лет с того памятного дня. Всего месяц назад я даже не подозревал, что случайно встречу его на одной из пыльных дорог отдалённой южной провинции Гивеи.
Заматеревший, потрёпанный судьбой, он совсем не был похож на того наивного светловолосого юношу, который стоял рядом со мной в одной шеренге, слушая последние напутственные слова наставников Школы. Но его глаза были прежними — тёмные, словно спелые вишни, они хранили в себе всё туже юношескую веру в непобедимую силу добра. Это были глаза мечтателя и романтика.
Оказалось, что он попал на эту планету почти в одно время со мной и работал, как и я, в ОЗАР, в одном из провинциальных отделов на Южном материке. Но за все эти годы нам так и не довелось, ни разу пересечься с ним по работе. И вот теперь случай или, может быть, судьба свели нас вместе, и он почти сразу стал моей «правой рукой». Казалось, прежние времена — времена нашей юношеской душевной близости — вернулись, хотя по дороге я и растерял большую долю своего романтизма и мечтательности.
* * *Зайдя к Деву около полудня, я застал своего друга в его доме в полной растерянности.
— Представляешь, приходила эта девушка из больницы… Вибха! Предлагала стать моей возлюбленной. Сказала, что хочет от меня — землянина — родить ребёнка!
Дев смотрел на меня почти с отчаянием.
— Каково! У них здесь так принято: предлагать себя незнакомому мужчине?.. Я даже не знал, что ей на это ответить.
Он выглядел обескураженным и расстроенным.
— И что ты ей сказал?
— До того ли мне сейчас, Максим?! — В глазах Дева застыло почти детское удивление. — Нет, ты скажи! Как я могу предать тебя, наше дело, отдавшись чувствам, когда идёт такая битва за умы и сердца людей?!
— Разве это предательство? Любовь к женщине?
Я внимательно посмотрел на друга.
— Что может значить любовь к женщине по сравнению с нашей целью? — горячо возразил Дев. — Да, это предательство!.. Или, по крайней мере, преступная беспечность.
— Выходит, я тоже предатель? Ведь я люблю свою женщину. Люблю больше жизни!
Я снова взглянул во вспыхнувшие негодованием глаза Дева. Тот потупил взор, произнёс виновато:
— Ты… ты совсем другое дело! Я не видел более сильной женщины, чем твоя Юли. Только такая, как она, могла осознанно пойти за тобой в этот ад!.. Нет, это не предательство. Это совместный путь к общей цели, путь двух равных! Мне даже кажется, что без неё ты бы не стал тем, кем стал сейчас.
Дев открыто посмотрел на меня.
— А кем я стал?
Я слегка прищурился, глядя на друга. В его словах мне послышалась некоторая двусмысленность.
— Разве ты сам не знаешь? — спокойно пожал он плечами.
Да, он прав. И разве может быть какая-то двусмысленность в его словах? Это же Дев!
— Ты прав, — кивнул я. — Именно поэтому мы с ней сегодня вместе… Ладно, не будем об этом. Лучше скажи, как отнеслась к твоему отказу Вибха?
— Как… По-моему, она обиделась и даже разозлилась на меня, — пробурчал Дев, зябко передёргивая плечами. — Чувствую себя просто ужасно! Никогда мне не приходилось так обращаться с женщинами.
Я дружески похлопал его по плечу.
— Не расстраивайся. Хочешь, пойдём, поговорим с ней? Ведь она и ко мне сегодня приходила, утром.
— Как? — ещё больше удивился Дев. — Но ты же… у тебя же есть Юли!
— Видимо, её это обстоятельство не смутило… Да, точно, не смутило, — улыбнулся я. — Женщины — загадочные существа! Согласись. А женщины с чужой планеты тем более!
От моих слов Дев немного повеселел. Мы вышли из его дома под ослепительное полуденное солнце, пахнувшее в наши лица палящим душным жаром, и направились в сторону центра города, где в этот час шла оживлённая торговля на местном рынке.
Под холщёвыми навесами ютились заезжие рыбаки, рано утром вернувшиеся с промысла и к обеду добравшиеся до Тяньгуна со своим уловом. Торговцы овощами и фруктами пытались составить им конкуренцию, но их здесь было значительно меньше. Всё-таки сказывалась близость океана: простые люди добывали себе пропитание в основном за счёт рыболовства — доступного и не столь изнурительного и затратного в здешнем климате, как сельское хозяйство.
Правда, это было вынужденной необходимостью, так как с нашим приходом сюда общественные распределители Народного Фронта перестали снабжаться продуктами. Революционные власти во главе с Чой Чо Реном выставили кордоны на дорогах, ведших на Северный материк, к столице, откуда доставлялось продовольствие, устроив таким образом «мятежным» южанам настоящую блокаду.
Мы ожидали худшего, но части народно-революционной армии, ввиду их плохой организованности и оснащённости, в южные провинции пока не совались. Нас спасало и то, что у режима Чой Чо Рена были серьёзные проблемы с высокотехнологичной техникой. Большинство заводов, производивших такую технику при прежних режимах, были разрушены во время революционных боёв, а специалисты-земляне, способные восстановить это производство и поддерживать его на нужном уровне находились в опале и преследовались по всей планете. Поэтому каждый гравиплан, каждый магнитор, каждый излучатель были у народной власти на особом счету.
Основную угрозу для нас представляли каратели Чой Чо Рена, отряды которых регулярно совершали вылазки за пределы кордонов. Но всякий раз мы отбивали их атаки, пополняя свои запасы трофейным оружием, средствами связи, военной техникой и амуницией. Хотя я прекрасно понимал, что бесконечно так продолжаться не может.
Что-то зрело в глубинах неповоротливой административной машины, созданной Чой Чо Реном, — какие-то перемены, и эти перемены грозили нам серьёзными последствиями. Боязнь потерять власть над планетой толкала вождя ко всё большему ужесточению преследования инакомыслящих и оппозиционеров, желавших перемен для гивейского народа, обещанных ещё тридцать лет назад его предшественниками, когда революция всеразрушающим огнём прошлась по всей планете. Эти мои предчувствия подкреплялись и сведениями, получаемыми от наших людей в северной столице.
По слухам, несколько военных заводов в Шаолинсеу были восстановлены, и сейчас там активно производилось оружие, шедшее на перевооружение гивейской армии, которая к тому же активно пополнялась за счёт принудительного набора среди гражданского населения планеты. Всё это однозначно свидетельствовало о подготовке революционных властей к широкомасштабному наступлению на Юг. А к такому повороту событий мы пока были не готовы. В прямом столкновении мы бы заведомо проиграли битву с обновлённой армией Чой Чо Рена, случись она завтра.
Хотя численный перевес, скорее всего, был бы на нашей стороне, ведь по всему Южному материку действовали многочисленные боевые отряды повстанцев. Но главная наша проблема — отсутствие единства среди сопротивления — сводила это преимущество на нет. Во главе этих отрядов зачастую стояли амбициозные и малограмотные лидеры, взгляды и убеждения которых сильно отличались не только от наших планов, но и противоречили друг другу в своей основе. Каждый из таких лидеров стремился, как говорится, перетянуть одеяло на себя, порождая тем самым разрозненность, непонимание, и даже откровенную вражду среди повстанческих сил. И это беспокоило меня больше всего.
Даже в людях, стоявших на нашей стороне, я не был до конца уверен. Одни из них устали от войны и многочисленных невзгод, ведь многие участвовали ещё в революционных боях, и со временем потеряли веру в справедливость. Другие же были одурманены революционной пропагандой, представлявшей народного вождя Чой Чо Рена великим спасителем нации и борцом за Добро — единственным, кто может вывести Гивею из тьмы инферно. Борьба за умы и сердца этих — самых многочисленных — была особенно тяжёлой.
Здесь, на Южном материке, за последние три года нам удалось собрать сотни землян, кочевавших по планете ещё со времён революции или приехавших сюда уже после неё, по призыву Всеобщего Народного Совета и велению своего сердца. Именно из этих людей сформировалось мощное идейное ядро, возглавившее сопротивление режиму Чой Чо Рена, а так же занимавшееся просвещением и обучением населения планеты. И хотя в своей прошлой жизни эти земляне были в основном техническими специалистами, но смена сфер деятельности в течение жизни была для них обычным делом. Так что многим из них довелось поработать и воспитателями, и медиками, и учителями ещё на Земле, в бытность их стажёрства, когда каждый искал своё предназначение в этой жизни.
