Сергей Лукьяненко - Спектр
– Поверь, – тихо сказал Рождённый Осенью, – что никто в Долине Бога не глумится над чужой верой. Увиденное может показаться тебе странным и оскорбительным, но если ты дашь себе труд разобраться – то гнев твой уляжется.
– Хорошо, – кивнул Кадрах. – Я попробую быть объективным. Как нам добраться до этой долины?
– Сами вы не доберётесь. Вам нужен провожатый, – сказал Рождённый Осенью. – Я думаю, им станет Дождавшийся Друга. Сынок?
Из разреза накидки высунулась маленькая голова. Дождавшийся Друга смущённо сказал:
– Я слышу, родитель. Я помогу чужакам попасть в Долину Бога. Но я почти не могу больше ждать.
Рука Рождённого Осенью ласково погладила пушистую головку ребёнка.
– Знаю, сынок. Потерпи несколько минут. Время твоего рождения пришло.
Головка кивнула и спряталась в сумке. Мартина передёрнуло – и это не ускользнуло от дио-дао.
– Мне не нужна помощь при родах, Мартин, – сказал Рождённый Осенью. – Но если ты побудешь со мной в этот миг – мне будет приятно. Если потом ты поможешь сыну похоронить моё тело – это тоже будет большой услугой.
– Я помогу, – сказал Мартин. Поискал какие-то подходящие слова и пробормотал:
– Знаешь, я горжусь знакомством с тобой. Теперь мне будет чего-то не хватать.
Рождённый Осенью кивнул и улыбнулся:
– Помоги мне дойти до спальни. Я слабею.
Мартин помог Рождённому Осенью идти – дио-дао и в самом деле начало пошатывать. Силы уходили из него будто на глазах. В дверном проёме, закрытом лишь плотной тяжёлой шторой, Рождённый Осенью обернулся:
– Прощай, геддар. Живи и помни.
– Прощай, дио-дао, – сказал Кадрах. Он явно чувствовал себя неловко – большой, крепкий, агрессивный, гордый геддар. Перед лицом умиротворённо умирающего дио-дао, в ночь смерти и рождения, все принципы геддара казались неуместными и наивными, будто детская игра в солдатики посреди опалённого огнём поля боя.
4
Появление на свет Дождавшегося Друга оказалось вовсе не таким лёгким, как пытался это представить Рождённый Осенью. Беременность длилась дольше положенного, и сумка дио-дао стала слишком мала для детёныша: голова проходила наружу легко, плечи тоже вышли без проблем, а вот торс никак не желал пролезать. Рождённый Осенью терпел боль мужественно, а быть может, гормональный всплеск подавил чувствительность, но в какой-то миг Мартину показалось, что ему придётся взять нож и поэкспериментировать с кесаревым сечением у Чужого.
Но Дождавшийся Друга всё-таки справился сам.
Несколько минут детёныш – он был не крупнее ребёнка пяти-шести лет, отдыхал на кровати рядом с родителем. Рождённый Осенью что-то шептал и ласково гладил сына, все ещё соединённого с ним пуповиной. Возможно, они даже ещё могли обмениваться памятью, но Мартин не решился спрашивать об этом.
Пуповина отпала сама. Дождавшийся Друга обтёрся мокрыми полотенцами и остался сидеть рядом с родителем до тех пор, пока глаза того не закрылись. Лишь после этого он повернулся к Мартину.
– Я приму душ и поем, – сказал он. – А потом ты поможешь мне похоронить тело?
Мартин кивнул. Странно и жутковато было общаться с этим едва родившимся, но уже совершенно самостоятельным существом.
Но по крайней мере стоило порадоваться прогрессу цивилизации дио-дао – их детёнышам больше не требовалось поедать тела родителей.
Дождавшийся Друга вышел в гостиную, кивнул Кадраху и последовал в душевую кабину. Геддар, по крайней мере внешне, оставался невозмутим, и это Мартина радовало. Пока детёныш мылся, он завернул тело Рождённого Осенью в тонкий саван, сделанный даже не из ткани, а из плотной серой бумаги. Попытался закрыть дио-дао глаза, но те упрямо смотрели в навсегда остановившееся будущее.
– Что и сказать-то, не знаю, – пробормотал Мартин. – Ну… ты был хороший парень… не человек, конечно, и даже не мужчина, а гермафродит… но в той заварушке три месяца назад ты мне здорово помог… и чувство юмора у тебя было неплохое… к людям ты хорошо относился.
Мартин помолчал, но больше ничего на ум не приходило.
– Покойся с миром, – заключил он, закрывая лицо Рождённого Осенью. – Пусть будет земля тебе пухом.
…Через час, когда утоливший первый голод детёныш решил приступить к похоронам родителя, Мартин убедился в наивной антропоморфности своих слов. Дио-дао не хоронили своих мертвецов. Мартин и Дождавшийся Друга – даже столь юная особь оказалась физически сильной – понесли тело на окраину городка. Кадрах молча следовал за ними, не предлагая помощь, но с интересом наблюдая за происходящим. У высокого решётчатого забора они остановились. Дождавшийся Друга нашёл в заборе узкую калитку, закрытую на крепкий засов, они внесли тело за забор, опустили на землю и вышли.
И почти сразу за забором началась возня и послышалось отвратительное вязкое чавканье.
– Что там? – борясь с рвотными позывами, спросил Мартин.
– Скот, – коротко ответил Дождавшийся Друга. Посмотрел на Мартина, кивнул: – Да, мы отдаём мёртвые тела на съедение животным. Мы умираем слишком часто, чтобы использовать полный кругооборот органики и зарывать тела в землю как удобрения.
– И этих животных вы потом едите? – уточнил Кадрах.
– Нет, отдаём на корм более крупному скоту, – ответил детёныш. – Какая разница, геддар? Ты ешь травы и орехи, выросшие на костях своих предков. Мы едим мясо, вскормленное телами своих прародителей.
Против ожиданий Мартина, геддар не стал спорить.
– Жизнь жестока, – сказал Кадрах.
– Безжалостнее лишь смерть, – подтвердил Дождавшийся Друга.
Они вернулись в дом Рождённого Осенью – отныне ставший домом Дождавшегося Друга.
И легли спать, потому что было далеко за полночь, а все устали.
Но вначале Дождавшийся Друга ещё немного поел.
Спалось Мартину плохо. Несколько лет назад он прочитал занятную статью какого-то психолога, изучавшего путешествующих через Врата. Помимо перечисления традиционных проблем, найденных у заядлых туристов, как-то: депрессии, дезориентации в пространстве и времени, суицидальных настроений, импотенции, повышенной агрессивности и неадекватного восприятия интонаций и жестов, психолог давал свои рекомендации. Самой главной из них был совет делать недельные, а желательно месячные перерывы между посещением того или иного мира. Очень неодобрительно автор отзывался о тех, кто путешествует от мира к миру без возвращения на Землю. Ну а психологическую нагрузку, вызванную тремя чужими мирами в неделю, автор считал непереносимой для человеческого разума.
Конечно, психолог в чём-то преувеличивал, как и должен поступать любой врач. Пациента лучше напугать, чем внушить ему ложный оптимизм. Мартин достаточно пошатался по Вселенной, чтобы считать себя подготовленным лучше, чем большинство путешественников.
И всё-таки сон его был тяжёл и наполнен кошмарами. Во сне Мартин вместе с Дождавшимся Друга готовил праздничный обед из Рождённого Осенью. Дио-дао требовалось посыпать специями, завернуть в фольгу и зажарить прямо на кровати. Кадрах стоял рядом и задавал вопросы – не слишком ли много пряностей Мартин кладёт в жаркое, будет ли мясо старого дио-дао достаточно мягким. Потом почему-то Кадраха заинтересовал вопрос о кошерности инопланетянина, а в манере поведения возникло что-то от юных хулиганов-провокаторов…
А потом появилась Ирочка Полушкина. Была она бледна, двигалась медленно, и когда приблизилась – Мартин понял, что девушка мертва. На его возглас – как же это произошло, Ирочка виновато ответила, что она пыталась увидеть Бога, а ни к чему хорошему такие попытки не приводят.
Впрочем, за праздничный стол она уселась вместе со всеми. И когда Мартин стал отказываться от еды – принялась с неженской силой трясти его за плечи, требуя немедленно приступить к страшной трапезе…
Мартин проснулся и увидел стоящего над ним Дождавшегося Друга. Кадрах уже встал и умывался. На столе был готов завтрак, пахло жареным мясом.
– Вставай, нам надо отправляться в путь, – сказал Дождавшийся Друга. – Поезд в Долину Бога уходит через час.
– Так ты проводишь нас? – сбрасывая остатки сна, спросил Мартин.
– Я же говорил – сами вы не доберётесь.
– Это говорил твой отец, – пробормотал Мартин. – Рождённый Осенью, а не Дождавшийся Друга.
Дио-дао улыбнулся:
– Первые дни после рождения трудновато отличить свою память от чужой… Да, это говорил родитель, но я же согласился с ним.
– И впрямь, – кивнул Мартин, вставая. Они с Кадрахом спали на полу – от предложенной кровати оба, не сговариваясь, отказались.
– Кстати, ты можешь звать меня просто Ди-Ди, – сказал Дождавшийся Друга. – Мне это даже будет приятно.
– А геддар? – спросил Мартин.
– Пускай тоже так зовёт, – поколебавшись, согласился Дождавшийся Друга.
За ночь Дождавшийся Друга ощутимо подрос. Теперь он был ростом с ребёнка семи-восьми лет. Детство дио-дао длилось недолго, да и можно ли называть детством период физического роста? Суть человеческого взросления состоит вовсе не в увеличении размеров и появлении вторичных половых признаков. Детство – это постижение мира… но для дио-дао мир был понятен и знаком ещё до рождения…
