Глоток Солнца - Евгений Серафимович Велтистов
— Выход с острова есть, — ответил он, подумав. — Пещера в скале. Она проходит под силовым полем. А по сопкам не проберешься, пока не снята блокада.
Он одевался не спеша — шерстяные носки, сапоги, полушубок. Я умолял его глазами: быстрее! Он, кажется, понял и, заказывая дежурный мобиль, сказал:
— Не через десять минут, а сейчас.
Я благодарно кивнул.
Песок скрипел под ногами, как снег, мороз щекотал кончик носа. Первые лучи легонько коснулись крыш, позолотили их. Сейчас проснутся школьники, проснется кап Грамофоныч, проснется Лена, выглянет в окно, засмеется: «Доброе утро!» А я побегу через лес, через зеленое поле, чтобы подлый удар облака не погасил больше ни одной улыбки.
— До ближайшей железнодорожной станции пятнадцать километров, — сказал инженер. — Из нас никто не ходил — старая охотничья тропа, но по карте пятнадцать и точно на юг. Проводить?
— Не надо. — Я измерил взглядом богатырскую фигуру. — Вы лучше займитесь Гаргой.
— Не волнуйся. Все выясним и поставим на свои места.
Ярко-оранжевый мобиль приподнялся на воздушной струе и легко заскользил над стеклянным щитом. Неслись нам навстречу пестрые ледяные заплаты — зеленые, белые, голубые плиты, крепко спаянные морозом, но я смотрел не на них, а на темную, неприкрытую снегом скалу — берег Большой земли.
Вдруг замигала лампочка на щитке, шофер включил радио.
— Мобилю сто двадцать шесть вернуться назад. — Голос четко и властно выговаривал слова.
— Гарга, — узнал я.
— Прыткий старикан, — усмехнулся инженер. — Рано встает.
— Это облако, — догадался я. — Оно предупредило Гаргу.
— Мобилю вернуться назад. Вы приближаетесь к границе поля. Это опасно.
— Давай, Саша, к самой пещере, — скомандовал инженер водителю. — Где у тебя компас и карта?
Он спокойно начертил мой путь, сам положил карту и компас в мой карман, застегнул пуговицу. А Гарга все требовал. А скала летела навстречу.
— Сейчас возвращаемся, — наконец ответил в микрофон отец Лены.
Мобиль мягко шлепнулся на лед. Распахнулась дверца. Отвесная серая стена, в ней треугольная щель, завешенная длинными сосульками, и такое же отражение на гладком льду.
— Беги! — сказал отец Лены. — Счастливо!
А в спину мне ударило из динамика:
— Март, приказываю тебе вернуться! Иначе облако применит облучение!
Теперь, когда в кармане у меня лежит ключ от облака и всего-то сто метров осталось до спасительной границы, теперь отступать — ни за что. Мы еще проверим, кто проворней: может быть, я бегу быстрее света.
У самого входа в пещеру ноги мои разъехались, я шлепнулся на живот и так и въехал головой вперед под торжественный ледяной портал. Встал. Ноги какие-то размягченные, идут неохотно. «Только-то и всего! — воскликнул я. — И это называется удар. Благодарю вас, дядя, за родственный тычок!»
23
Под сумрачным сводом я опять побежал. Подошвы гулко стучали о ровный лед. Здесь, наверно, тек ручей, он так и застыл голубой подземной дорогой.
«Более трехсот рек впадают в Байкал, а вытекает одна Ангара».
Вот уж не думал, что придется столкнуться с этой строчкой из старой энциклопедии. Впрочем, там сказано о реках, а не о ручьях, тем более подземных. Откуда составителям знать, что есть такой хитрый ручей, пробивший себе дорогу через скалу; весной он могуч и заполняет всю пещеру, несет с собой песок и камни, шлифует до блеска стены, летом утихает, катит себе полегоньку, прислушиваясь к тихому плеску эха под сводами, а когда удивленно останавливается, превратившись в гладкую дорожку, то на самом дне, под толстым льдом, все равно бежит он, ручей, и даже яростный мороз не в силах его удержать.
Я почувствовал, что лед потрескивает под ногами. Но как осторожно ни ступал, вскоре провалился. Ручей неглубокий — чуть выше колен, но лед больно резал ноги даже сквозь плотную ткань комбинезона. Услышав плеск воды справа, я направился туда. У стены было глубже, ощущалось течение, зато исчез лед. Я шел и шел по пояс в воде, иногда натыкаясь на прохладный камень стены и ощупывая в нагрудном кармане маленький электронный блок с записями.
Я думал, что пройдет еще немного времени и я увижу впереди светлое пятно, которое будет расширяться до тех пор, пока не распахнет настежь голубое небо. А получилось не так. В середине пещеры становилось глубже, я прижимался к стене — теперь тут было самое мелкое место. Неожиданно моя рука схватила ветку, самую настоящую ветку с узкими твердыми листьями. И вот я раздвигаю уже не лед и не воду, а живые плотные заросли, и ручей звенит между ними, толкаясь в мои колени; я изо всех сил раздвигаю, разрываю упругие, хитро сплетенные ветви и вырываюсь из темноты.
Зеленый свет внезапного лета ослепил меня. Я вижу зеленую дальнюю сопку, зеленое небо над ней, зеленый ручей. Лето! Я совсем забыл, что ты бушуешь на воле.
— Лето! Здравствуй! — крикнул я, набрав воздуха, и слова беспечными кузнечиками поскакали впереди меня.
Теперь, когда будут говорить «лето», я представлю ослепительно-зеленый мир. В твою честь я бросаю прямо в воду свой комбинезон. Пусть ручей, если захочет, несет его с собой и утопит в самом глубоком месте Байкала.
Вот мой путь, начертанный крепкой рукой инженера: мимо сопочки, через тайгу, по охотничьей тропе, к станции. Там меня подхватит поезд.
Сначала я оглядывался по сторонам в поисках охотничьей тропы. Ничего похожего ни на берегу ручья, ни между деревьев не встречалось. Пихты, ели, лиственницы стояли так плотно, что в иных местах не то что охотник, но и белка не прошмыгнет.
Наивный человек, я думал пробежать эти километры за час. Надо надеть компас на руку, искать охотничью тропу, пробираться вперед.
Через некоторое время я почувствовал себя таежником. Откуда только взялась сноровка: рука отводит мохнатую ветку, нога нащупывает коварные ямы, глаза ищут проходы в буреломе. Кто их только навалил, этих могучих бойцов, выворотил прямо с корнем? Не стоит лезть в самую свалку, оттуда не выберешься и с топором, и сопку лучше обойти стороной, а потом положить на упавший ствол карту, сверить свой маршрут по компасу.
Вон могучие циркули опор, между ними натянуты серебряные струны. Когда-то по ним ходили таежные канатоходцы — верхолазы. Я пересекаю широкую просеку, провода торжественно гудят над головой. Но мне не по
