Кир Булычев - Жизнь за трицератопса (сборник)
– Лев Христофорович! – Удалов развел руками. Он был в пижаме. Пижама разъехалась на животе. – Ты ж меня с молодости знаешь. Зачем тебе все это?
– Уходите, а то буду стрелять, – приказал Минц.
– Еще неделю назад ему бы такое и в голову не пришло, – заметил мужчина средних лет с величественным лицом римского императора. – Поднять руку на ближних – нет, настоящий ученый так не поступает!
И тогда Минц хладнокровно навел удар. Спасенья нет. Пустое сердце билось ровно, в руке не дрогнул пистолет.
Первая пуля пронзила Удалова, вторая попала в грудь величественному гостю.
Следов на их одежде не обнаружилось.
Минц выпустил остатки обоймы в молодую женщину, стройную, как тополь.
– Щекотно, – сказала она.
– Татьяна! – строго произнесла другая женщина, постарше. – Ты не на вечеринке.
Выпустив все пули, Минц со злобой бросил на стол дефектный пистолет. И стал отступать к двери.
– Погодите, Минц, – сказал величественный мужчина. – Что вам нужно от жизни?
– Это я вас должен спросить – что вам нужно?
– Мы испугались за вас, – ответил величественный мужчина. – Мы испугались за ваш рассудок и за наших читателей. За свою жизнь в науке и Гусляре вы совершили немало добрых дел. Да и люди, прочитавшие о ваших делах, стали лучше и добрее. Неужели вы теперь перечеркнете все усилия, которые вложил в вас автор?
– Кто?
Удалов показал на пожилого, даже старого мужчину с седой бородой и красным лицом гипертоника:
– Ты что, своего автора и создателя не узнаешь? Это же Кир Булычев! Писатель!
– Не имею чести, – сказал Минц. – Пули бы на тебя не пожалел. А эти, остальные, кто?
– Таких людей тоже полезно знать в лицо, – сказал Удалов. – Это редакция журнала фантастики в полном составе, во главе с редактором.
Величественный мужчина склонил благородную голову.
– Бред какой-то! – возмутился Минц. – Мы, простите, находимся в различных измерениях. Вы – жители Земли, я – существо высшего, литературного порядка. И вообще, я не понимаю, кто вас сюда пустил.
– Я! – сказал Кир Булычев. – Когда слухи о перемене в вашем характере достигли нас, мы решили с вами связаться. Остановитесь, профессор! Я вас таким не придумывал, читатели вас таким не знают. Прекратите проявлять инициативу, помогайте людям, не вредите им.
– Не могу, – обреченно сказал профессор. – Пока на земле остается хоть один жулик, взяточник, убийца, насильник или демократ, я не прекращу борьбы за счастье моего народа. До последнего олигарха! До последнего масона! Огнем и мечом!
– У вас большое и доброе сердце, – с чувством произнесла женщина постарше, – об этом знают читатели и критики. Неужели вы хотите, чтобы в литературоведении появилась фраза: «В конце жизни профессор Минц переродился в банального злодея»?
– Я не переродился, – ответил Минц. – Я таким родился, только не знал об этом раньше.
– Тогда сделай над собой усилие, – вмешался в разговор Удалов. – Ради людей. Ради читателей, наконец!
– Это выше меня! Слышишь, как танки разогревают двигатели? Слышишь, как ревут моторы истребителей? Слышишь, как бьются в унисон сердца смелых борцов за мои идеи?
– Ах, у него и идеи есть! – воскликнул тут человек с грубоватыми, но привлекательными чертами лица по имени Эдуард. – Вы посмотрите на бандита с идеями!
– Да! У меня есть идеи! – прокричал Минц. – Мои идеи – очистить мир от скверны демократии!
– И дальше? – спросил Эдуард.
– А дальше все будут счастливы.
Пока присутствующие, к негодованию профессора Минца, предавали осмеянию его идеи, вошла привлекательная женщина-врач по имени Ольга.
– Лев Христофорович, – сказала она, – войска построены. История ждет у порога.
– Вот видите! – обрадовался подмоге Минц. – А вы говорили!
И тут, когда все, включая автора, поняли, что битва за Минца проиграна, Удалова посетила мысль.
– Простите, доктор Ольга, – произнес он, – но мне кажется, что вы еще не добрались до истинной сущности Льва Христофоровича. Вижу я в нем некоторую неуверенность и даже внутреннюю слабость…
– Да как ты смеешь! – взревел будущий диктатор.
– А так смею, что ты сюда пришел, на свое моральное пепелище. В свой дом. Значит, осталось в тебе что-то человеческое. И я уверен, что для завершения образа придется тебя еще поглубже копнуть, до самого дна.
Доктор Ольга была человеком строгих логических правил.
– И что вы предлагаете, товарищ Удалов? – спросила она.
– Еще одну капсулу, – ответил Удалов. – И тогда мы посмотрим.
– Ни в коем случае! – закричал Кир Булычев. – Вы нам тогда такого монстра сделаете, что у меня рука не поднимется его описать.
– Ты прав, но истина дороже, – ответил Удалов.
– Истина дороже! – поддержал его Минц. – Хочу быть завершенным, как гранитная плита.
– Что ж, попробуем, – согласилась доктор Ольга и приложила к уху профессора небольшую розовую капсулу.
– Дорогие друзья, – сказал главный редактор. – Я попрошу всех женщин покинуть помещение. Мы не знаем, кто вылупится из бывшего профессора. Даже в людях, нам известных и на вид достойных, таятся порой настоящие монстры. Но кто таится в монстре… Уйдите, женщины!
И женщины покорно, но с внутренним трепетом, покинули комнату.
Минц заметно волновался. Он подхватил со стола разряженный пистолет и стал почесывать им за ухом. Кир Булычев взял том энциклопедии и как бы невзначай прикрылся от возможной пули. Даже доктор Ольга отступила к двери.
Минц положил пистолет на место.
Затем обвел странным, почти детским взглядом комнату и шмыгнул носом.
Далеко-далеко прогревали моторы танки и доносились резкие звуки строевых команд. Наступал рассвет.
– Неловко вышло, – произнес Минц. – Людей побеспокоили, шумим, моторы греем. Нехорошо.
– Неужели получилось! – воскликнул Удалов. – Неужели ты к нам вернулся?
Минц сел на свободный стул.
– Твоя идея была верной, – сказал он Удалову. – И в самом деле, душа неординарного человека бездонна. Диктаторские замашки были свойственны мне лишь на определенном этапе душевной организации. Теперь я докопался, спасибо тебе, доктор Ольга, до моей истинной сути.
И Минц задумался, как бы прислушиваясь к себе.
Затем в тишине прозвучал его твердый и уверенный голос:
– Никакого насилия. Никаких танков на улицах. Я выставляю свою кандидатуру на пост губернатора, а затем и президента России демократическим путем, в рамках конституции. Мы с вами, друзья, будем строить правовое, дисциплинированное, патриотическое общество. Всё для человека, всё ради человека! Гражданин писатель Кир Булычев, а также остальные мужчины, прошу вас, останьтесь. Вы мне пригодитесь в предвыборном штабе. А ты, Удалов, беги, отпусти танки, пусть возвращаются по полигонам, а охрану вызови сюда. Береженого бог бережет…
Инструмент для вундеркинда
Я никогда не ставлю подзаголовка – «фантастический рассказ».
Дело читателя решать, фантастичен ли рассказ или только притворяется. Но сейчас я сделал бы это совершенно сознательно. Потому что в рассказе, в сущности, нет ничего фантастического, кроме поведения героев.
Не исключено, что изобретение, кажущееся маловероятным, на самом деле уже выпускается в серии фабрикой в Осаке или Тайбее. Не говоря уж о планете Марс.
Виновата была, как всегда, Ксения Удалова.
Ей хотелось, чтобы ее внук Максимка воспитывался как аристократ. Но так как денег послать его в Оксфорд у нее не было, она принялась осуществлять аристократизм в пределах Великого Гусляра.
Как-то у Удаловых ночевал один пришелец, которого Корнелий Иванович подобрал в лесу в прискорбном состоянии, почти без чувств от голода и страха перед дикими животными.
Особенно его испугал заяц, который прыгал.
Пришелец спрятался под большой подосиновик и там постепенно умирал.
К счастью, Корнелий пошел в то утро по грибы и срезал именно тот подосиновик.
Когда пришелец увидел, как в ничтожном расстоянии от его головы сверкнул громадный нож, он окончательно потерял сознание.
Удалов перевернул гриб и понял, что он уже червивый.
Он размахнулся, чтобы выбросить его, и тогда заметил, что рядом с пеньком грибной ноги лежит без чувств инопланетный пришелец ростом десять сантиметров, похожий на стройного очаровательного розовенького слоника с мохнатыми ушками и хвостиком таким закрученным, что любой поросенок умер бы от зависти.
– Этого еще не хватало, – вздохнул Удалов. – Теперь, считай, вернусь без грибов. Нельзя же оставлять в лесу брата по разуму, которого любой заяц обидеть может.
Удалов положил беспомощного пришельца в корзину, накрыл свежими листьями, чтобы не дуло, и, чертыхаясь, понес домой.
Дома Ксения тоже сначала поворчала немного – ну что за манеры! Ни дня без пришельца!
Но потом пригляделась к несчастному созданию и занялась его обустройством.
Когда дня через три пришелец пришел окончательно в себя и обжился в доме Удаловых, он признался, что прилетел на Землю по ошибке. Собрался на планету Симля в системе Большого Страуса, а компьютер, который работал в Справочной всего вторую неделю, загнал его на дикую Землю, где даже зайцы представляют опасность для материализатора второго класса.
