Роберт Силверберг - Замок лорда Валентина (сборник)

— Вы что, спятили все? — закричала Лизамон.

— На колени! — хрипло приказал Слит. — Ты видела это, женщина! Он — корональ. На колени!

— Корональ? — смущенно пробормотала она.

Валентин протянул к ним руки успокаивающим и благословляющим жестом. Они боялись его, и то, что сейчас произошло, вселяло в них ужас.

Он и сам испугался, но страх быстро прошел, сменившись силой, убежденностью, уверенностью. Само небо, казалось, крикнуло ему: «Ты — лорд Валентин, который был короналем на Замковой горе, и ты вернешься в Замок, если будешь сражаться за это». Даже здесь, в этой дождливой, далекой охотничьей стране, в ее обветшалом древнем городе, еще потный после жонглирования Валентин, одетый в простой грубый наряд, чувствовал себя тем, кем когда-то был. Хотя он еще не осознал, что же с ним произошло, реальность полученных во сне посланий больше не вызывала сомнений. Принимая знаки почтения от своих прежних товарищей, он уже не чувствовал ни вины, ни стыда.

— Встаньте, — произнес он мягко. — Все встаньте. Нам надо уезжать отсюда. Шанамир! Запрягай животных. Залзан Кавол! Готовь фургон, — Сейчас его наполняла сила его прежнего имперского положения. — Всем вооружиться! Энергометами — тем, кто умеет с ними обращаться, остальным — жонглерскими ножами. Присмотри за этим, Слит.

Залзан Кавол с трудом выговорил:

— Мой лорд, мне кажется, я сплю. Подумать только, все это время я путешествовал с… Подумать только, я грубо разговаривал… я ссорился с…

— Потом, — прервал его Валентин, — Сейчас нет времени обсуждать это. — Он повернулся к Лизамон, которая разговаривала сама с собой: шевелила губами, жестикулировала, что-то себе объясняла и обсуждала эти невероятные события. Спокойным и в то же время исполненным силы голосом Валентин обратился к великанше: — Ты нанималась только привести нас в Илиривойн. Мне понадобится твоя сила, когда мы убежим. Ты останешься с нами до Ни-мойи и дальше?

— Они сделали тебе знак Горящей Звезды… — забормотала она. — Они все встали на колени, а метаморфы… Они…

— Когда-то я был лордом Валентином из Горного замка. Поверь, это действительно так. Королевство попало в злые руки.

Останься рядом со мной, Лизамон. Я отправляюсь на восток, чтобы восстановить справедливость.

Прижав громадную ладонь ко рту, великанша ошеломленно смотрела на Валентина, а затем начала сгибаться в почтительном поклоне. Однако он покачал головой, взял ее за локоть и не дал встать на колени.

— Нет-нет. Не нужно сейчас этого. Пора убираться отсюда!

Собрав свой инвентарь, жонглеры поспешили на другой конец города к фургону. Шанамир и Карабелла ушли раньше и теперь были уже далеко. Скандары двигались одной шеренгой, и земля под ними дрожала. Валентин ни разу не видел, чтобы они ходили так быстро. Им со Слитом приходилось буквально бежать за ними. Кривоногий и медлительный Виноркис изо всех сил старался не отставать. Позади всех шагала Лизамон Халтин. Она подхватила Делиамбера и несла его на сгибе левой руки, в правой держа обнаженный вибромеч.

Приближаясь к фургону, Слит спросил Валентина:

— Мы освободим пленника?

— Да.

Валентин поманил к себе Лизамон. Она опустила Делиамбера на землю и пошла за Валентином. Под предводительством Слита они побежали к площади. К облегчению Валентина, там практически никого не было, кроме горстки стражников, стоявших на посту. Двенадцать клеток все еще оставались на месте, поставленные в три яруса, на самом верху — клетка с синеко-жим. Не дав стражникам опомниться, Лизамон схватила сразу двоих и швырнула чуть ли не на середину площади.

— Не отнимай жизнь, — предупредил ее Валентин.

Слит с ловкостью обезьяны взобрался наверх и начал резать толстые прутья, удерживавшие дверь клетки. Валентин натягивал прут, а Слит пилил его ножом. Через минуту лопнули последние волокна, и Валентин открыл дверь.

Разминая затекшие ноги, чужак выбрался на волю и вопросительно взглянул на своих освободителей.

— Пойдем с нами, — позвал Валентин. — Наш фургон недалеко, за площадью. Ты понимаешь?

— Понимаю, — кивнув головой отозвался чужак. Голос его был глубоким, звучным, с резким щелканьем при каждом слове. Не говоря больше ни слова, он спрыгнул на землю, где Лизамон уже разобралась с метаморфскими стражниками и аккуратно укладывала их рядком.

Повинуясь порыву, Валентин разрезал перевязи на ближайшей к нему клетке лесных братьев. Маленькие ручки потянулись между прутьями решетки, вытащили запор, и лесные братья высыпали наружу.

Валентин перешел к следующей клетке. Слит уже спустился вниз.

— Минутку, — окликнул его Валентин. — Работа еще не закончена.

Слит вытащил свой нож и принялся за дело. Через минуту-другую все клетки были открыты, и десятки лесных братьев скрылись в ночи.

На пути к фургону Слит спросил:

— Зачем ты это сделал?

— А почему бы и нет? — ответил Валентин. — Они тоже хотят жить.

Шанамир и скандары подготовили фургон, животные были запряжены, роторы крутились. Последней пришла Лизамон. Она захлопнула за собой дверь, что-то крикнула Залзану Каволу, и они тронулись.

И как раз вовремя: появились метаморфы и с криками бросились вдогонку, жестикулируя на ходу. Залзан Кавол прибавил скорости. Преследователи постепенно отстали и, когда фургон въехал в темные заросли, скрылись из виду.

Слит беспокойно оглядывался.

— Как вы думаете, они все еще преследуют нас?

— Не догонят, — заверила его Лизамон, — Они передвигаются только пешком. Мы в безопасности.

— Ты уверена? — спросил Слит, — А если они пройдут какой-нибудь боковой тропой и перехватят нас?

— Не тревожься заранее, — вмешалась в разговор Карабелла, — Мы едем достаточно быстро, — Она вздрогнула, — И, надеюсь, мы еще очень не скоро вновь увидим Илиривойн!

Все замолчали. Фургон несся вперед.

Валентин сидел чуть поодаль от остальных. Это было неизбежно, но огорчало его, потому что он все еще ощущал себя больше Валентином, чем лордом Валентином, и ему было странно и неприятно ставить себя выше друзей. Но ничего не поделаешь.

Карабелла и Слит, узнавшие о нем правду во сне, согласились хранить тайну. Делиамбер, знавший все раньше самого Валентина, никогда даже не показывал вида, но остальных, быть может и подозревавших, что Валентин не просто странник, ошеломило открытое признание его ранга в гротескном выступлении метаморфов. Они смотрели на него молча, застыв в неестественных позах, как бы боясь шевельнуться в присутствии короналя. Никто не знал, как полагается вести себя перед лицом правителя Маджипура. Нельзя же все время делать перед ним знак Горящей Звезды! Валентину этот жест вообще казался абсурдным: растопыренные пальцы, и только. Его растущее чувство собственной значимости, судя по всему, отнюдь не породило в нем чрезмерного самомнения.

Чужак назвал себя Кхуном с Кианимота, относительно близкой к Маджипуру звезды. Он был сумрачен и задумчив, а в глубине его души кипели гнев и отчаяние, что, по мнению Валентина, выражалось, в форме его рта, тоне голоса и главным образом в пристальном взгляде необычных пурпурных глаз. Конечно, он, Валентин, судил об этом чуждом существе со своей человеческой точки зрения, и, вполне возможно, жители Кианимота считали Кхуна веселым и приятным. Но что-то заставляло Валентина сомневаться в этом.

Кхун прибыл на Маджипур два года назад по делу, суть которого не объяснил. Это была, как он с горечью сказал, величайшая ошибка в его жизни, потому что он растратил на маджи-пурские развлечения все свои деньги и по глупости отправился на Зимроэль, не зная, что на этом континенте нет космопорта, откуда он мог бы вернуться на родную планету. Еще большую глупость он совершил, зайдя на территорию метаморфов. Здесь он предполагал поправить свои денежные дела какой-нибудь торговлей, а метаморфы схватили его, посадили в клетку и держали в ней много недель, чтобы в главную ночь фестиваля принести в жертву фонтану.

— Может, оно бы и к лучшему, — вздохнул он. — Один быстрый удар воды — и всем моим странствиям конец. Я устал от Маджипура. Если мне суждено умереть здесь, я предпочел бы сделать это поскорее.

— Прости, что мы освободили тебя, — ядовито произнесла Карабелла.

— Нет, я не хочу быть неблагодарным, только… — Кхун помолчал, — Мне тяжело здесь, и на Кианимоте тоже. Есть ли во Вселенной место, где жизнь не означает страдание?

— А чем плоха жизнь? — спросила Карабелла. — Мы находим ее вполне терпимой. Даже самая плохая и то лучше, чем смерть. — Она засмеялась, — Ты всегда такой угрюмый?

Чужак пожал плечами:

— Если ты счастлива, я рад и могу только позавидовать. Я считаю существование тяжким и жизнь бессмысленной. Но это слишком мрачные мысли для того, кто только что обрел свободу. Я благодарен вам за помощь. Кто вы, как попали в Пиурифэйн и куда теперь едете?