Виктория Балашова - Женщина из морга
Погода, правда, Аниному наряду не благоприятствовала: стояла настоящая московская осень с мелким, периодически переходящим в сильный дождем, неожиданно начинающим грозно завывать порывистым ветром, хмурым небом и прочими атрибутами поздней осени.
«Замшевые сапоги сегодня я неудачно надела, – подумала, шлепая по лужам, Анна, – придется их после похорон выбросить нафиг». Сапог ей жалко не было – чай, полшкафа забито обувью, да и купить можно новые. Беспокоило ее то, что ноги могли промокнуть. Замшевые сапоги все-таки для дождя не годятся совсем.
Над головой неожиданно раскрылся зонтик – это заботливый Петр подбежал к хозяйке, чтобы прикрыть ее великолепную голову. В общем, не считая и в самом деле промокших ног, процесс прошел на высшем уровне. В конце даже бабахнули чем-то вроде салюта. «Это уж лишнее, – покривилась Анна, – это-то уж зачем». Но сильно сердиться на друзей она не стала: все-таки сама самоустранилась от предварительного просмотра программы похорон, пенять не на кого, они явно хотели как лучше.
В ресторане во время поминок к Анне и ее сыну Володе подходили люди, один за другим. В течение, наверное, часов двух. Под конец она уже и на самом деле выглядела печальной и утомленной. Она выслушивала соболезнования, кивала, говорила «спасибо», или «ничего, держусь», или «заеду обязательно, как приду в себя», и так до бесконечности.
Мужчины про себя отмечали, что вдова выглядит прекрасно, не в пример почившему супругу, некоторые жалели, что женаты, другие строили планы по завоеванию богатой невесты. Женщины завидовали практически все как одна и красоте, и богатству, и свободе одновременно. С сыном щебетали сверстницы, которых родители специально взяли в ресторан на поминки, зная, что там будет наследник папиных заводов, вполне уже взрослый парень, да еще и обучающийся в Швейцарии.
Ни Аня, ни ее сын матримониальных планов на ближайшее будущее не строили, но знаки внимания вежливо принимали, печально полуулыбаясь своим собеседникам, мол, «спасибо, но нам сейчас не до вас».
– Анечка, сейчас вам, конечно, не до того, – заговорил с Анной один из деловых партнеров ее мужа, – но дела, знаете ли, не ведают скорби, – «красиво сказал», – про себя подумал мужчина, а вслух продолжил: – Я бы подъехал к вам завтра, например, после обеда, чтоб вы успели отдохнуть. Мы бы обсудили кое-какие дела, чтоб работа не останавливалась. Тем более, что у меня есть к вам интересное предложение.
– Конечно, подъезжайте, часам к четырем, – Анна промокнула платком сухие глаза. – Я все понимаю. Дела не ждут.
Мужчина поцеловал Анне руку и отошел в сторону, пропуская к ней следующего гостя. Поминки закончились к полуночи. Гости поднимали бокалы за усопшего, говорили о нем добрые слова, пили за родителей, жену и сына, за продолжение традиций, за то, что Андрея они никогда не забудут.
Под конец у Анны даже слегка закружилась голова от выпитого практически без закуски спиртного. Она считала, что вдове не пристало много есть, поэтому в животе неприятно урчало, и очень хотелось домой. Сын было начал с аппетитом поглощать деликатесы, но, заметив мамин строгий взгляд, тоже отложил вилку, лишь изредка ковыряя ею в салате.
– Давай, сынок, теперь нормально, блин, помянем папу, – первым делом провозгласила Анна, вернувшись домой. – Сейчас, блин, переоденемся и, блин, помянем.
В спальне Анна сняла черное платье, идеально сидевшее на ее фигуре, и облачилась в домашний спортивный костюм. Сын тоже там чем-то пошуршал в своей комнате в чемодане, который он так и не успел разобрать, и явился в столовую в драных джинсах и красной футболке с швейцарским крестом.
– Понимаешь, отцу вот купил в подарок, – показал сын на футболку, – да не успел подарить.
– Ну что ж, сынок, – Анна разлила вино по бокалам, – ничего, носи сам, блин, вспоминай папу, – она подняла бокал. – За папу, – выпив, Аня пошла к холодильнику. Она заранее заказала в ресторане кучу еды и теперь вытащила всю эту снедь на стол. – Поставь, пожалуйста, тарелки. Хоть поедим, блин.
– Что мы будем делать с заводами? – поинтересовался сын, накладывая на тарелку заливное из осетра. – Я ими управлять не очень-то горю желанием.
– Я тем более. Ко мне уже, блин, подходили люди. Думаю, будут предлагать выкупить долю. Надо, блин, соглашаться. Вступим в права наследства и продадим свои доли, – Анна подцепила кусок рыбы. – Я думаю и квартиру эту продать. Перееду, наверное, поближе к тебе куда-нибудь. Блин.
– Согласен, мам, – молодой человек привык к маминому слову-паразиту с пеленок и не обращал на него ни малейшего внимания, – я лучше там себе куплю небольшое шале в горах. А здесь можно, приезжая, и у бабули с дедулей остановиться, – Анна у «бабули с дедулей» останавливаться не собиралась, но, зная любовь к ним сына, погасила порыв сказать что-нибудь едкое.
Они поминали Андрея часа два. Наевшись и расслабившись в домашней обстановке, они отправились спать. Напоследок сын разобрал чемодан, решив, что лучше все-таки это сделать: он планировал остаться в Москве на девять дней, как положено.
На следующий день, как и договаривались, к Анне подъехал совладелец заводов. Подъехал с большим букетом алых роз и образцом договора купли– продажи акций. Анна прочла договор, потом дала прочитать его сыну, удачно учившемуся как раз на юридическом факультете. Сын внес дельные поправки и выторговал сумму в разы больше, чем им предлагали.
«А парень-то вырос, – печально подумал Андреев партнер по бизнесу». «Молодец, сынок, соображает. Не пропали папкины деньги, выучился, блин», – подумала Анна. «Нам теперь деньгами бросаться нельзя, – подумал молодой наследник, – мне шале, маме шале. Да еще учиться и жить на что-то надо».
Конечно, у Андрея и кроме заводов были большие сбережения. В основном они хранились на оффшорных счетах, часть которых были оформлены на Анну и Володю. Но это совсем не значило, что долю в бизнесе надо задарма отдавать, справедливо рассудили мать и сын. Опять-таки дом дому рознь. Можно поменьше купить шале, можно побольше. Лучше, конечно, побольше. И в хорошем месте. И с бассейном. И… Анна замечталась. Дверь за гостем давно закрылась, а она все сидела в гостиной, представляя себе различные модификации швейцарских домиков.
Первые месяцы Анна продолжала жить в Москве, даже острова свои забросила. Потихоньку оформляла документы на наследство, наняв рекомендованного ей адвоката, оформлявшего наследство чуть не девяноста процентам умерших на Рублево-Успенском направлении бизнесменов.
Риэлтеры занялись продажей квартиры, в которую так и ступила нога старой домработницы. Раз в месяц Анна вызывала бригаду, которая вычищала ее «конюшни» до первозданного блеска. В остальное время она самостоятельно орудовала пылесосом и халтурно смахивала пыль с мебели.
Домработница была удалена из дома не только потому, что давно раздражала Анну, но и потому, что напоминала ей о больнице и том страшном дне, когда попасть туда вместо мужа могла она сама.
Минус два
Ира даже в море не купалась. Она знала, что позвонят, обязательно позвонят. А если ты в море, то мобильник ну никак нельзя взять с собой. Не придумали еще тех мобильников, которые можно взять в море и при этом не угробить. Поэтому Ира сидела на берегу, под зонтиком. Звонок тем не менее раздался неожиданно, как будто сирена завыла на все Анталийское побережье. Новости Ире сообщил водитель мужа.
– Игорь Викторович умер, Ира, – тихо сказал он, – скончался в больнице.
Ира молча слушала, глядя на голубую поверхность Средиземного моря, простиравшегося на многие километры вдаль к горизонту. «Он умер. Наконец– то умер», – подумалось лениво.
– Ирочка, вы меня слышите? – водитель всегда к Ире относился по-доброму. И в этот раз он был уверен, что она от шока молча сидит и переваривает информацию. – Вам бы билеты поменять и вернуться…
– Да, да, конечно, – Ира и рада была бы чувствовать печаль, но она чувствовала только, как огромная гора медленно сползает с ее плеч, – конечно, мы попробуем вернуться как можно скорее. Но разве ему не стало лучше? Его же отвезли в больницу? Ему там не стало лучше? – повторила она.
– Когда Игорь Викторович приходил в себя, то все время кричал, что его хотят отравить. Врачи говорили, он сошел с ума, Ирочка. Тяжелая форма шизофрении. Но главное, потом не выдержало сердце. Он был в таком напряжении. Стресс для организма огромный. В итоге – инфаркт. Откачать не смогли. Вроде крепкий был, но такой бизнес на себе тащить… Не выдержал, – мужчина немного помолчал. – Насчет организации не беспокойтесь, пожалуйста. Брат Игоря Викторовича взял на себя все хлопоты. Вы сразу же сообщите, когда поменяете билеты. Я встречу. Да и по поводу даты похорон, понимаете, надо бы знать побыстрее, – последнюю фразу он уже практически прошептал, стараясь таким образом оградить вдову от лишних волнений.
