Вера Крыжановская - Смерть планеты
С налитыми кровью глазами, скрестив на груди руки, Шелом не помнил себя от ярости и с пеной у рта посылал ужасные ругательства, а пособлявшие ему маги и колдуны тряслись от испуга и были бледны, как тени. Они сознавали, что если Шелом не устоит против силы «колдуна», они все рискуют погибнуть ужасной смертью. А возбуждение изумленной толпы ежеминутно возрастало. Не было сомнения, что престиж Шелома поколебался. Сын сатаны почувствовал это и призвал на помощь всю свою наглость. Гордо выпрямившись, он крикнул хриплым голосом:
– Все происшедшее здесь ровно ничего не доказывает, это детская игра. А вот посмотрим, может ли он воскресить мертвого, настоящего мертвого, – зарычал он.
И прежде чем можно было сообразить, что он намерен делать, Шелом бросился к одной из трибун, возле которой также толпился народ, схватил очаровательную молодую девушку и вонзил ей в грудь свой стилет. Несчастная повалилась, даже не вскрикнув, заливая кровью одежду убийцы и землю арены. Но Шелом не обратил на это внимания; он поднял труп и кинул его на черный ковер с каббалистическими знаками, торопливо постланный одним из колдунов. Возбуждение Шелома дошло почти до безумия; он делал мечом каббалистические знаки и диким голосом выкрикивал заклинания; его же помощники, пасмурные и, видимо, подавленные, покрывали в это время грудь мертвой красным сукном и жгли на нем смолистые травы, от которых валил густой едкий и неприятный дым, до того обильный, что застлал собою всю арену.
Супрамати вылил на землю несколько флаконов эссенции, могучий аромат которой поглотил вредоносный запах колдунов, восстановив таким образом некоторое спокойствие. Когда зрители настолько опомнились, что могли смотреть дальше, они увидали странное и страшное явление. Убитая зашевелилась, привстала и дико горевшим взором обвела собрание; вскочив затем с изумительной легкостью на ноги, девушка подбежала к Шелому, упала на колени и, целуя его руки, воскликнула в страстном порыве благодарности:
– Владыка жизни и смерти, благодарю за то, что ты вернул мне жизнь.
Торжествующий Шелом с гордостью показал ее народу, одна часть зрителей шумно приветствовала его, но многие озабоченно молчали. Но Шелом не обратил внимания на это явление и сказал презрительно:
– Подайте индусу какую-нибудь падаль, на которой он мог бы показать свое знание.
– Не нужно, – ответил Супрамати ясным, звучным голосом и концом своего меча начертал в воздухе круг, который полетел и окружил «воскресшую». – Я хочу доказать собравшемуся здесь народу, что жизнь, данная тобой этому телу, – мнимая. Ты не душу этой несчастной вернул в ее труп, а вселил одно из тех мерзких существ невидимого мира, над которыми властвует твоя темная наука. А ты, нечистая гадина, оживленная лишь кровью и разложением, – прочь из этого не принадлежащего тебе тела!
На острие меча Супрамати загорелось пламя, которое с быстротой мысли метнулось к женщине и ударило ее в грудь в том самом месте, где была рана. Раздался душераздирающий крик, женщина упала, точно сраженная молнией, и перед обезумевшей толпой произошло нечто ужасное и гадкое.
Из разинутого рта выскочила точно змея, и в голове ее, с налитыми кровью глазами, было что-то человеческое; едва лишь отвратительное существо очутилось вне своей жертвы, как оно кинулось на Шелома и в мгновение ока обвило его, стараясь задушить. Будь Шелом обыкновенным смертным, кости его сразу затрещали бы; теперь же он боролся с вызванным им самим из бездны чудовищем и с помощью могущественного чародея Мадима одолел наконец его. Гибкое тело чудовища ослабело, и оно свалилось на землю не то мертвое, не то оглушенное. Пока происходила эта сцена, многие из колдунов в судорогах катались по земле, а тело умершей, снова принявшее вид трупа, было поднято невидимой силой, перенесено за красную черту и снова положено на землю в нескольких шагах от Супрамати. Тотчас подошли Небо и Нивара и вылили на тело, покрытое пенистой слизистой черной зловонной массой, две чаши серебристой и точно усыпанной искрами жидкости. Жидкость мгновенно затрещала и закипела, точно вода, вылитая на раскаленное железо, а потом поднялся густой пар, на минуту окутавший труп. Когда же беловатое облако рассеялось, тело приобрело прежнюю белизну, черты лица приняли спокойную красоту, а грязнившая его студенистая пена совершенно исчезла; только красное пятно указывало место смертельной раны. Тогда Супрамати стал на колени, взял обе руки мертвой и, подняв глаза к небу, прочувствованно произнес:
– Дозволь, Отец мой Небесный, чтобы путем чистой силы моей вернулась в свое земное жилище душа, изгнанная из тела преступлением и насилием. Будь мне помощником и опорой, Господь Иисус Христос, и сделай служителя Твоего достойным одолеть ад. – Он нагнулся над мертвой и произнес повелительно:
– Вернись, божественное дыхание, и эту вновь дарованную тебе Всемогущим жизнь посвяти на прославление Имени и законов Его. Тело молодой девушки потрясла порывистая дрожь; наконец она вздохнула полной грудью, глаза ее широко раскрылись, и, словно пробудившись от продолжительного сна, она со страхом и изумлением огляделась кругом. Нивара прикрыл ее наготу белой туникой с широкими рукавами и помог ей подняться.
– Поклонись своему Богу и приложись к священному знаку вечности и спасения, – сказал Супрамати, подавая ей рукоятку своего меча в форме креста, который она набожно и покорно поцеловала. – А теперь вернись к своим родителям и скажи им, что надо искать свет, а не мрак. Ты же докажи свою благодарность Создателю, живя по Его законам.
Слегка шатаясь, но радостная, побежала девушка к своим родителям; а те, не помня себя от счастья, бросились к ней, орошая ее слезами и лаская.
То, что происходило в это время в толпе, не поддается описанию; расслабленные нервы развращенных анормальных людей не выносили таких волнений. Жуткое, длившееся до сей поры молчание вокруг прервалось. Люди кричали, смеялись, рычали, рыдали и, колеблясь между страхом и сомнением, спрашивали себя, неужели возможно в самом деле, что Шелом Иезодот, владыка мира, оказался демоном, а индусский маг, подавлявший их своей красотой и могуществом, посланником Того, прежнего Бога, давно забытого и упраздненного?…
Спокойно и бесстрастно взошел Супрамати вновь на свой камень и смотрел на бледного и расстроенного Шелома, который, тяжело дыша, старался прийти в себя после выдержанной им страшной борьбы. Минуту спустя раздался звучный голос мага:
– Предлагаю тебе, Шелом Иезодот, приступить к последнему нашему акту состязания. Солнце уже клонится к закату, и зрители, как и мы сами, ждут конца.
– Я не думал, что ты так спешишь поклониться Люциферу и его величию. Погоди немного, пока я сделаю последние приготовления, – злобно улыбаясь, ответил Шелом, и, повернувшись, вошел в свою ложу, имевшую в конце отдельную комнату.
Супрамати также воспользовался этой паузой, предвидя, что она будет продолжительна, и взошел в ложу отдохнуть в беседе с друзьями. В конце той части арены, которая была отведена для Шелома, находилась груда развалин старинной церкви, уничтоженной сатанистами, а обрушившиеся стены ее и колокольня образовали высокий откос. Зрителей приводило в изумление, почему не снесли эти обломки. А к ним-то и пристроили отчасти жертвенник, приготовленный для Люцифера: кубический камень черного мрамора, низкий и массивный, над которым возвышался уцелевший еще свод старой церкви. Мало-помалу густые сизо-багровые тучи заволокли небо, бурный ветер вздымал песок арены и колыхал зелень созданной Супрамати рощи. Темнота быстро усиливалась, и вдали гудели приближавшиеся раскаты грома; под сводом развалин мелькали красные огненные языки, и наконец пурпурный и зловещий свет озарил арену и руины. Местами в больших бронзовых вазах зажигали деготь, и его дымный свет придавал всей сцене нечто фантастическое и архаическое. Вдруг послышались рев и вой, а из-за камней и трещин стали выползать, как тени, гиены, тигры, леопарды и другие дикие животные. Ощетинившись, со сверкающими злобой глазами растянулись они полукругом перед черной глыбой, глухо рыча и хлеща землю хвостами. Увидав это, Супрамати встал и снова занял свое место на аэролете; но на этот раз за ним последовали четверо друзей и расположились возле него.
Минуту спустя появился Шелом Иезодот в сопровождении двенадцати чародеев. В руке вместо меча он держал раскаленные вилы; рога над его челом казались тоже раскаленными добела. Дойдя до каменной глыбы, двенадцать чародеев сначала выстроились по обе стороны, а затем пали ниц. Шелом же встал перед камнем, где должен был появиться его страшный владыка, чертя вилами каббалистические знаки, и мерно запел странную песнь с резкими, раздирающими нотами. Понемногу пение сменилось бурным речитативом, в котором он высчитывал Люциферу все услуги, оказанные аду, все преступления и богохульства, словом, всю громадную работу, выполненную служителями тьмы на погибель человечества. Теперь, когда дело совращения выполнено и полный успех достигнут, когда человечество лишено веры, идеала и всякой нравственной поддержки, сковано своими страстями и повержено у ног Люцифера, – теперь он, Шелом Иезодот, верный слуга его, требует своей награды. В богохульных, исполненных ненависти словах настаивал он, чтобы Люцифер явился и уничтожил дерзкого индуса, который осмелился соперничать с ним и бравировать. Увлекаясь все более и более, он с пеною у рта настаивал, чтобы Люцифер отомстил за него и уничтожил противника, повелев земле поглотить его, огню – сжечь, а предварительно отнять могущество, сломить и низложить к его ногам.
