Максим Далин - Зеленая кровь
— Эй, красавица, ты не ошиблась?
Пурга дернула ухом и тяжело вздохнула, так и не взглянув на него. Дэвис сказал:
— У охранников в Замке свои псы. Его уже нюхали. Нас вызвали, чтобы убедиться, понимаешь? Пурга никогда не ошибается. У нее тридцать семь ликвидаций, не нос — алмаз, а ты говоришь… Этот подонок — живой, Тео. Когда моя псина обнюхала и отошла, он заверещал, как резаный: «Убедились, что у меня есть права, мусорье позорное? Звоните адвокату!»… Меня чуть не вырвало.
Мордочка Гарика подсунулась под руку Тео, и он машинально погладил щенка. Информация тяжело укладывалась в голове. Живых членов общества не убивают… Значит, будет суд, который приговорит гада к заключению в тюрьме… если в тюрьме гад не станет мертвяком и его не упокоят надзиратели, что вполне возможно, то через несколько лет он выйдет на свободу, что возможно не в меньшей степени.
Но дико даже не это. Дико, что живой человек делал вещи, о которых другим живым и подумать-то нестерпимо. Живой вел себя, как нелюдь. Дико настолько, что почти жутко.
Нет, конечно, Тео хорошо помнил историю. Была Охота на ведьм, была Мировая война, было то, что теперь называют Кромешным Бунтом и Мертвыми годами, были массовые расстрелы и убийства газом, пытки, каторга, где тоже убивали тысячами — все это правда. Но ведь ученые считают, что первые массовые убийства начались именно тогда, когда альтернативная смерть перестала быть единичным явлением.
В любом учебнике написано, что способность убивать себе подобных ради удовольствия — есть первый признак мертвяка, как и наслаждение смертью вообще. Именно исходя из этого, государство создало СБ, а Тео служит в СБ.
Ведь не может же живой человек… здесь какая-то явная ошибка.
Когда позвонил Хольвин, у Тео только усилилось явственное ощущение, что вокруг происходит нечто необычное и отвратительное. На совещание перед началом патрулирования он пошел в совершенно расстроенных чувствах.
А после обычных инструкций и плана на день полковник Огюстер неожиданно сказал:
— Еще предупреждаю всех ликвидаторов: удвойте бдительность и будьте предельно внимательны. Не поддавайтесь на провокации.
— Что, возможны провокации? — спросил Норм. У него имелся некоторый опыт на сей счет.
— Все возможно, — Огюстер вздохнул. Тео подумал, что полковник изрядно сдал за последнее время, он казался совсем старым в свои пятьдесят с хвостиком. — Не забывайте, что криминал, не связанный с дохлятиной — не наше дело. Во всех сомнительных случаях вызывайте жандармов. А то будет, как с тем нацистом…
Нацист вместе со своими дружками-единомышленниками, изрядно накачавшись спиртным, сперва лупил парнишку-эмигранта южных кровей, а потом вытащил нож. Ликвидатор, оказавшийся на месте быстрее жандармов, выстрелил в воздух и спустил пса. Потом было самое, что ни на есть, нервотрепательное и муторное служебное расследование, а газетчики орали в голос о том, как инквизиторы травят собаками живых людей. По непонятной причине нацист, попавший в больницу с прокушенным запястьем, оказался в глазах общественности более драматической фигурой, чем юный южанин, отделавшийся сотрясением мозга и чудом не порезанный на ленточки.
Ликвидаторы мрачно разошлись. Никто из них и не ждал, что его назовут героем, если случайный горожанин будет спасен без надлежащих прав у спасателей. Судя по выражениям лиц, мысли их одолевали самые мизантропические.
Гарик, дожидавшийся в комнате дежурных, вскочил, виляя хвостом, но Тео остановил его:
— Сегодня со мной Рамон поедет. Отдыхай, — почему-то страшно стало брать сегодня щенка.
Гарик перекинулся, обиженно сказал:
— Ах, я же совсем не устал… Поедем нюхать, а? Хозяин, поедем, а?
— Мы с тобой вечером погуляем, — сказал Тео.
Гарик опечалился, снова перекинулся и лег, свернувшись на вытертом диване пестрым колечком. Из коридора Тео окликнул Феликс:
— Господин капитан, мы готовы! — он улыбался во весь рот, у его ноги сидел наконец вернувшийся в строй бесценный Рамон, черный и блестящий, и тоже ухмылялся во всю пасть, показывая сахарные клыки. — «Ради жизни и счастья живых — снова в бой!», — процитировал Феликс с веселым пафосом.
Но Тео настолько томили дурные предчувствия, что даже энтузиазм команды его не развеял и не обрадовал. Он только погладил Рамона, потрепал по шее подошедшего Сапфира и протянул им по кусочку печенья.
— Поехали, ребята.
В машине Рональд с хмурым видом слушал радио. Его физиономия — глубоко посаженные глаза, густые брови, сросшиеся на переносице, и каменные скулы — с трудом выражала оптимизм, даже когда владелец физиономии был оптимистически настроен. В дурном расположении духа Рональд казался воплощением угрюмости.
— Гей-парад разрешили, — сообщил он и переключил приемник на служебную волну. — Идиоты.
Феликс фыркнул, Тео невольно улыбнулся:
— Тебе-то какая печаль?
— Двадцать четвертого числа. В наше дежурство.
— Среди этих самых мало мертвяков, — сказал Феликс, усаживаясь за руль. — У дохлятины интересы другие. Непарадные.
— Да пойми, на улицу толпа подонков вылезет. Нацисты, экстремисты, Друзья Жизни, всякая шелупонь. Там немного, сям немного, а вместе получится достаточно, вот увидите. Никакой уважающий себя жмур такое увеселение не пропустит, помяните мое слово…
— Жандармы будут дежурить, — сказал Тео. — Не наше горе все эти стычки.
— Ха-ха! Надейся…
А день выдался свежий и солнечный, хрустальный день, голубой с золотом, неожиданный после недели дождей и пасмура. В ярком холодном свете стало очень заметно, что листва еще не побурела, что клены еще багровы, а березы еще желты всеми мыслимыми оттенками, от цвета свежего меда до канареечного и лимонного. Только рябины уже облетели, и гроздья созревших ягод на голых ветвях почему-то показались Тео сгустками запекшейся крови; он с отвращением отмахнулся от неприятной ассоциации.
Красивый день начинался тихо. Собаки осматривались и принюхивались, высунув носы в открытые окна; ни Рамон, ни Сапфир нимало не тревожились. Феликс тормознул у сомнительной аллейки, но псы пробежались по ней прогулочным шагом, оставили свои метки на деревьях и обнюхали газон так, что у людей ни малейших сомнений не возникло: интересные собаки-трансформы тут гуляли, но мертвяки не появлялись уже давно.
Сапфир даже поднял палочку и подал Феликсу в руку. Феликс сделал серьезный вид и сказал начальственным тоном:
— Брось, едем дальше.
— Жаль, — сказал Рамон, перекинувшись и потягиваясь. — Погода хорошая. Правда, Сапфир, тот здоровенный — интересный? Вот если бы драться, кто бы кого валял, ты как думаешь?
Сапфир бросил палку, тоже перекинулся и сорвал пожевать жухлую травинку.
— Это что, здоровенный. Сука тут одна проходила… Вон там, у дерева — нюхал?
— Ладно, все, — скомандовал Тео, которому вдруг стало не по себе. — Потом будем гулять. Поехали.
Псы с видимой неохотой заняли свои места. Тео вдруг подумал, что раньше они так себя не вели, не старались тянуть время. Они же понимают, что патрулирование — не прогулка… У трансформов есть некое паранормальное чутье?
Феликс вывел машину на проспект и медленно поехал вдоль тротуара, давая собакам хорошенько принюхаться. Вот тут-то эта девушка и кинулась едва ли не наперерез машине, почти под колеса.
Коротко стриженая и одетая в джинсы и куртку цвета хаки, в потертых кроссовках, она могла и не предъявлять удостоверение Лиги — на ее бледном отчаянном лице была написана та же непреклонная решимость, что и у Хольвина в критические моменты.
— Вы патрульный СБ? — спросила она Тео. — Отлично. Нам нужна помощь.
Псы, сразу выскочившие из машины, потянулись носами к ее рукам, Сапфир лизнул обветренное запястье с длинным белым шрамом, уходившим под рукав. Девушка сунула удостоверение в карман, присела, чтобы псы могли понюхать, как следует, сказала, глядя на Тео снизу вверх:
— Там Лига ничего сделать не может. Пойдемте со мной.
— Что случилось? — спросил Тео.
— Новая выставка в Галерее Ультракультуры, — сказала девушка. — Мне кажется, организованная мертвяками, потому что о людях я, все-таки, лучшего мнения. Меня оттуда выставили, потому что у организаторов есть разрешение городского совета. Но я не понимаю, как это разрешение могли получить, просто не могу понять. Это преступление и мертвечина. Я хотела доехать до вашего отделения, но вы — это еще лучше.
Рональд вынул пистолет из кобуры и проверил предохранитель. Тео свистнул псов и открыл для девушки дверцу:
— Запрыгивайте. Подадим карету к подъезду. Кстати, с кем имею честь?…
Девушка устроилась на сиденье, взглянула устало и мрачно. Тео показалось, что она недавно плакала; ее светлые ресницы слиплись в длинные треугольные стрелки.
