Юрий Никитин - Сборник "Русские идут!"
– Вы в своей книге доказывали, что еще князь Владимир должен был принять ислам!
– Да, но на книгу внимания не обратили...
– Кому надо было, тот обратил, – сказал Кречет сумрачно. – Как вы тогда уцелели, ума не приложу. Правда, уже тогда всем было до лампочки, каждый спасал себя, свою шкуру, а попутно сдирал с ближнего рубашку, не до идей было...
– Вы уверены, что пора?
– Пора, – отрезал Кречет. – Упустим этот момент, опять засосет болото. Сейчас страна чувствует себя настолько униженной, что готова на что угодно. Но упустим момент – и либо какой-нибудь ловкач... могут найтись и половчее нас?... сумеет всучить позолоченную пилюлю, либо произойдет еще хуже...
Он умолк, запил абрикосовым соком. Кадык дергался, перекачивая содержимое стакана в желудок.
– Что хуже?
– Народ привыкнет, – буркнул он мрачно. – Это и есть хуже всего. Привыкнет, что можно жить в дерьме и по шею, а не только по колени, как жили раньше, или до пояса, как живем сейчас.
Промочив горло, он жестикулировал отрывисто, говорил коротко, словно рубил гвозди на наковальне. Желваки вздулись рифленые, тяжелые. Я добавил про себя, что момент хорош еще и тем, что в главном кресле оказался этот злой и решительный человек. Не политик, тот бы лавировал по мелочам. Да и возражаю Кречету только затем, чтобы он настоял на своем. Сам же вижу, что пора. Упустить это удачное время, болото засосет еще глубже, а оттуда выбраться сил уже не хватит...
– И еще одно, – сказал он резко, но с некоторым усилием. – Черт, может быть, я свалял дурака? Словом, я разрешил местному обществу мусульман... нет, не всероссийскому, а пока только московскому, проводить наказание своих же мусульман по их законам. Завтра на Манежной площади в двенадцать часов.
– По законам шариата?
– Да.
Я сказал, чувствуя как между лопаток пробежала, топая холодными лапами, гадкая ящерица страха:
– Я об этом не слышал. Ни по телевидению, ни по радио...
– Я тайком, по телефону. Дело рискованное! Кто знает, какую вызовет огласку. Пустим пробный камешек.
Я предположил:
– Телевизионщики обидятся. Особенно этот... как его... ну, который на заставках своей передачи вместо великих деятелей, поместил себя, гордо идущего по Красной площади... Ну, с тупой такой, но наглой мордой и жирным голосом...
Кречет поморщился:
– А, этот... Надо бы как-то этого дурака отстранить от таких передач. Что за черт, какой-то комментатор, подумать только, который ничего не делает, не производит, а только пересказывает где что случилось, по значимости начинает превосходить членов правительства! Только в нашей стране, где все вверх ногами...
– Завопят, что нарушаем свободу слова. Им же сейчас свобода! Как ни посмотришь, они сами себя только показывают. То режиссеров, то операторов, то вообще своих уборщиц и швейцаров поздравляют.
– Доберемся, – сказал Кречет раздраженно. – Дерьмо, конечно, но пока руки не доходят. А потом как-нибудь сяду, просмотрю десяток передач, а затем вымету это обнаглевшее дурачье... И плевать, какой формы собственности телеканалы... Так что скажете о публичной порке?
– Интеллигенция поднимет крик, массмедики раздуют в скандал, их легко повернуть в любую сторону, если польстить, назвав умными... Ну, а народ, естественно, будет доволен. Мужикам подавай цирк, женщины начнут кричать, что нам бы такой ислам, чтоб мужикам пить запрещали... А вы ведь президент простого народа?
Кречет сказал с укоризной:
– И вы туда же... Кстати, еще один рискованный шажок. Я принял предложение из Арабских эмиратов о строительстве мечети в Москве.
– Арабских?
Он усмехнулся:
– Ну, не татарской же епархии. Или того страшнее – узбеков, таджиков или вообще тех, кого называют черными. А арабы вроде бы и не черные. Они – арабы. И хотя на самом деле еще чернее, но раз уж они на базарах наших не торгуют...
– Наших женщин не совращают легкими деньгами, – добавил я ему в тон.
– Это для народа главное, – согласился Кречет. – Если бы мечеть начали строить татары, то тут же в мои окна полетели бы булыжники!.. Или не полетели? А арабы... гм, они иностранцы. Вон Макдональдсов понастроили? И мечеть строят иностранцы. Богатые к тому же. У нас перед богатыми шапку ломают даже коммунисты.
Я покачал головой с сомнением:
– Вот так сами вдруг и предложили?
Он отмахнулся:
– Нет, конечно. Через третьих лиц им пошла информашка, что мы не стали бы возражать... Понятно, что для них это, как если бы англичане предложили нам построить рядом с Вестминстерским дворцом дом-музей Ленина!.. Уже ответили, что срочно вылетает группа инженеров, но чтоб наш мэр не беспокоился: рабочих наймут местных, платить будут щедро... Главное, чтобы пока все шло под знаком выравнивания межрелигиозных отношений. Нельзя, чтобы кто-то допер раньше времени.
– А если догадаются почитать мои книги? – сказал я осторожно.
– Не догадаются. А прочтут, так не поймут. А если и поймут, что совсем уж дико, то совсем не так и не то, что вы писали... Это же Россия! К тому же они ж политики, трех пальцев на руке не сосчитают!
Я подумал, спросил обеспокоено:
– А мэр Москвы? Вы его лучше знаете. В последнее время он набрал немалую силу...
Кречет отмахнулся:
– Он носит маску крепкого хозяйственника, но на самом деле он и есть добротный хозяйственник. Надо для блага Москвы – свечку в церкви поставит и даже перекрестится, хоть справа налево, хоть слева направо, хоть наискось. Надо для молодежи – Майклу Джексону руку пожмет и даже поцелуется, хоть потом три дня отплевываться будет. Если ему сказать, что султан Брунея поставит на одной из центральных площадей самую красивую в мире мечеть за свои деньги, то султана тут же посвятит в почетные пионеры или во что теперь посвящают...
– В почетные москвичи.
– А ежели шах Ирана на свои деньги построит в Москве жилой массив где-нибудь в Жулебино, то наш мэр и ему пионерский галстук повяжет, а из Корана первую суру на память прочтет при вручении ключей!
Марина скользнула в кабинет все так же неслышно, взгляд ее падал только на стол, ни к чему вроде бы не прислушивалась, только розовые ушки однажды шевельнулись как у зверька, когда Кречет говорил о самой красивой а мире мечети на Красной площади. Она быстро собрала грязную посуду, исчезла. Я понял, что из обслуживающего персонала сюда допускалась только она.
– Есть шанс, – сказал Кречет с надеждой, – что поддержит интеллигенция. Я говорю о настоящей, ее не так видно, как эту горластую, что со свечками в руках лезет в первые ряды молящихся, отпихивая локтями старух, только бы оказаться рядом с мэром, что тоже крестится и кланяется, крестится и кланяется...
– Полагаете, и мэр дурак?
– Не знаю. Я ж говорю, он лучший из всех хозяйственников, каких знаю. Если бы Краснохарев заупрямился, не стал бы со мной работать, я бы предложил эту работку нашему мэру. Сейчас его положение обязывает зайти даже в публичный дом, если такой появится в его городе, а вот другие... Помните старый анекдот про сельского священника и парторга? Парторг говорит: батюшка, на завтра дай из церкви стулья в красный уголок, у нас партсобрание. Не дам, говорит священник, в прошлый раз перепились, все стулья заблевали. На это парторг: если не дашь стулья, я в твоем хоре петь не буду. Ах так, говорит священник, а я тогда тебе монашенок для утех твоих гостей из области присылать не буду! Парторг обалдел от такой наглости, говорит угрожающе: батюшка, ведь за такие разговоры можно и партбилет на стол положить!.. Так вот настоящую интеллигенцию раздражает чересчур плотная смычка церкви с властью. Как раздражает и обязательность посредника между человеком и богом.
– Но у нас так всегда было.
– Ну, не скажите... Цитируя ваши книги, скажу, что в язычестве каждый мог говорить со своим богом и без волхвов. Это уже потом, когда Владимир опрометчиво выбрал христианство... да еще православную ветвь!.. Мы только-только избавились от порочной системы выборщиков, начали выбирать президента страны напрямую, как губернаторов, мэров и прочих чиновников, это придает какое-то чувство гордости... мол, впервые не слепое стадо, но в религии... вернее, в церковной иерархии все тот же опостылевший посредник. Только и того, что раньше твою исповедь сообщал приставу, потом в райком, а теперь хрен каким структурам, но сообщает, это в самой структуре церкви, в ее подчиненности светской власти!
Я помолчал, сказал нерешительно:
– Уверены, что настоящая интеллигенция поддержит ислам в России?
– Настоящая – да. Если, конечно, ей объяснить, что такое ислам. Беда в том, что настоящая интеллигенция никогда не играла роли в России. А сейчас, в наше рыночное время горлохватов, они и вовсе забились в уголки, жалкие и растерянные. Одни тихо мрут от голода, кто-то кончает жизнь самоубийством, кто-то с головой уходит в мистику, буддизм...
