Евгений Гаркушев - Русская фантастика 2012
Безумие — верный путь в пустыню. По законам города — смертная казнь. Может быть, не ждать, пока их найдут стражники? Без обвинений, без позора сломать старику шею и укрыть где-нибудь в доме? Главное, не закапывать в песок. Только не в песок!
Неизвестно, кому из горожан первому удалось «позвать» джиннит. Может, это был клерк, недовольный низкой зарплатой, или бедный влюбленный, решивший покорить девушку небывалым подарком. Через месяц песок был повсюду. Он возникал из-под земли, точно сорняк, растекался красными лужами, поскрипывал под ногами. Администрация пыталась локализовать утечки. Но нельзя же оцепить весь город.
Оказалось, что каждый человек «дружит» с песком по-своему. У одних лучше получалось создавать керамику, у других — стекло. Творить сложные механизмы и живых существ могли единицы. Людей, говорящих с джиннитом, называли по-разному: песочниками, трансфигураторами, даже волшебниками. Однако самым живучим оказалось словечко «саб». Надир точно не помнил, откуда взялось это странное прозвище. Кажется, все из тех же пресловутых телеотчетов с научной базы. Сабулум — по-латыни песок. Разве нет? Как бы то ни было, едва заслышав знакомый мелодичный звук, люди на улицах принимались квакать: «Саб-саб».
Говорили, что если часто обращаться к песку — силы просящего возрастают, фантазия затачивается, как лезвие ножа. Появились клубы и общества по применению джиннита. Обсуждался вопрос о введении нового предмета в школах.
Азиза возглавила одну из групп сабов. Они называли себя Мечтатели. Беззлобные, слегка рассеянные, эти люди сразу понравились Надиру. Он с удовольствием посещал их собрания и не столько совершенствовался, сколько наслаждался общением. Своей целью Мечтатели ставили создание нетривиальных вещей и живых существ. Они верили в то, что возможности песка куда шире, чем это принято считать. И, к несчастью, оказались правы.
— Нашел! Идите сюда скорее, — Менакер махнул Надиру рукой. — Можете посветить?
Надир подошел к дереву, достал зажигалку. Огонь осветил белый, словно мраморный, ствол.
— Смотрите, вы видите ее?
Надир наклонился еще ближе и вдруг разглядел профиль молодой девушки. Тонкие черты лица, крупный нос с горбинкой, волосы собраны в пучок на затылке. Это было что-то вроде барельефа. Только материалом для украшения служила плоть дерева.
— Это Ребекка, моя жена, — тихо сказал Менакер. — Как уйти, не простившись?
— Вы использовали песок?
— Почему сразу песок? — Старик поморщился. — Вы так верите в эту… субстанцию?
— Но это лицо в стволе… похоже на чудо.
— Когда мы пришли сюда, здесь не было ничего. Сухая мертвая земля. Скептики говорили, что саженцы никогда не приживутся. И вот за пять лет на целине поднялись сады. Отсюда и до Радужных гор. Персики, вишня, алыча — тысячи квадратных километров. Вот — чудо!
Они помолчали.
— Это разновидность платана, — часовщик прикоснулся к стволу. — В юности его кора мягкая и чувствительная, точно кожа младенца. Я вылепил профиль жены из экопластика, закрепил его вот здесь, у развилки. Через год материал растворился, а форма осталась. Навсегда. Если мне становилось одиноко, я приходил сюда и говорил с Ребеккой. Потом начались перемены. Пришлось перебраться в центр. Я думал, коттедж давно снесли или песок пожрал его…
— Я не знаю, что со мной. Мне снится осень. Листья опадают с деревьев. И каждый лист — это лицо. Человек, которого я знала. Я боюсь, брат. Боюсь, что однажды все листья в саду осыплются. Я забуду дорогих мне людей. Тебя, Федора… Егорку. — Азиза закрыла лицо руками.
Благодаря джинниту дом Азизы преобразился. Он походил то на дворец султана, то на рыцарский замок. Интерьеры и помещения все время менялись. Надир восхищался каждым новым обличьем, хвалил сестру, однако тот, первый дом с окнами в сад и поющими колокольцами нравился ему куда больше.
— Что говорит хозяин? — Надир относился к свояку с легким холодком. Если бы спросили почему — не смог бы ответить. Спокойный сильный мужчина, Федор Алтарев производил приятное впечатление на собеседников. Несмотря на свою молодость, он возглавлял охрану хакима. Помимо железной воли Федор обладал харизмой настоящего лидера. Бывалые стражники слушались его беспрекословно. К жене и сыну Алтарев относился, словно к иконам. Окружал заботой и буквально боготворил.
— Он старается понять меня. Подбодрить. Но я же вижу. Ему трудно принять мои способности. Федя говорит: то, что не требует усилий, не приносит счастья. Он не понимает, какое наслаждение работать с джиннитом… — Упоминание красного песка как будто придало сестре сил. Ее взгляд прояснился, на лице появилась легкая улыбка. — Ну, что мы все про меня да про меня. Расскажи, как твои дела?
— Нормально. Завод закрывают. — Надир постарался сказать это буднично, без надрыва.
— Давно пора. Толку теперь от него… — Азиза махнула рукой, словно хотела стряхнуть пыль с рукава. Потом спохватилась: — Ой! Прости. Ты расстроился? Но ты должен понять. Человек ищет, где лучше. Теперь мы можем строить дома совершенно бесплатно. И какие дома!
— Не строить, а создавать. — Надир все-таки не выдержал.
— В чем разница?
— Строительство — это сложный процесс. Требует труда, времени, квалификации. Чтобы стать специалистом, нужно учиться годы.
— Ну вот, ты говоришь, как Федор, — поморщилась Азиза. — Зачем ты цепляешься за старое, брат? Пойми: так, как раньше, уже не будет. Люди станут все чаще использовать песок желаний. Мы перешагнем ограничения быта, козни политиков и бюрократов. Только свобода! Только творчество! Разве не к этому стремится каждый человек?
— Не знаю. Не уверен. Люди по-разному понимают свободу.
— Это все от незнания. Вот когда мы…
— Дядя Надир! — в комнату вбежал Егор. Чертами лица он походил на отца, но зеленые глаза и улыбка достались мальчику от матери. На племяннике была легкая белая накидка и круглая школьная шапочка. Симпатичное лицо Егора портил внушительный синяк, набухший под левым глазом.
— Ты почему не в школе? — напустилась на него Азиза. — И этот синяк… ты что, подрался?
— Ну, подрался…
— Не нукай! Говори толком. С кем? Из-за чего?
— Из-за тебя! — выпалил мальчик. — Омар Багиров сказал, что ты — ведьма, отняла работу у его отца. Сказал, что таких, как ты, надо топить в арыке. Вот я ему и врезал.
— Какая чепуха! Отняла работу. Кто его отец?
— Ренат Багиров был техником на нашем заводе, — тихо сказал Надир. — Один из лучших, ударник. Его сократили месяц назад. С тех пор Ренат живет в чайхане.
— Опять этот завод… — Азиза зачерпнула горсть песка из стоящей на столе вазы. Через мгновение она уже протягивала сыну пакет со льдом. — Вот, приложи к глазу, а Омару скажи, пусть его отец ко мне приходит. Я дам ему все, что он захочет. Возмещу любые убытки. В чем он сейчас нуждается?
— Он нуждается в себе, трудолюбивом, уважаемом человеке. Кормильце большой семьи. Сможешь дать ему это? — Надир покачал головой. — Ты слишком долго жила в сказке, Зи.
— Я… я не знаю. Мечтатели хотят только добра… — Азиза беспомощно посмотрела на брата и вдруг широко улыбнулась. — Мы сделаем вот что: соберем людей на площади, будем говорить с ними. Каждый получит компенсацию…
— Это может кончиться плохо, Зи. — Кулиев взял сестру за плечи. — Я вчера встречался с рабочими — они в ярости. Обещай мне, что не пойдешь на площадь. Прошу тебя.
— Хорошо, я подумаю, — Азиза недовольно нахмурилась.
Егор молча смотрел на взрослых.
Где-то в пустыне огромный шалун-котофей принялся рвать когтями обои. Неприятный звук стремительно приближался, нарастал. Надир резко обернулся. Пальцы самопроизвольно сжались, пытаясь нащупать несуществующее оружие. На вершине бархана танцевал неоновый демон. Он весь переливался, и сиял, и сотрясался, точно марионетка в руках эпилептика. Тело гостя казалось зыбким, нестабильным, а его антропоморфность выглядела насмешкой над человеческим телом.
— Тише. Не провоцируйте его, — прошептал Менакер. — Возможно, он нас не видит.
Надир опустил руки, усилием воли заставил себя успокоиться.
— Соглядатай, — выдохнул часовщик. — Как вы думаете, оно… живое или это всего лишь кукла?
Надир пожал плечами. Он понимал, что хотел спросить старик, но не знал ответа. Возможно, за этой чуждой пугающей формой по-прежнему скрывался человек. Возможно, даже кто-то из знакомых. Возможно…
Пришелец вспыхнул ярче прежнего и вдруг заскользил по гребню бархана в сторону поселка, словно медуза, влекомая приливом. В то же мгновение на темном персте минарета невиданным брильянтом вспыхнул белый огонь. Что-то хищное с глухим ревом понеслось к демону, ударило точно в центр. Взрыв поднял в воздух облако песка.
