Януш Зайдель - Предел
– Так что же делаете вы, нулевики, чтобы в конце концов не бросить человечество к ногам космических фанатиков? Ведь они наверняка рано или поздно спустятся сюда и поработят нас окончательно, ибо такова, вероятно, их конечная цель! Не верю, чтобы то, что они делают, было бескорыстным служением идее!
– Мы можем сделать не так уж много. Вероятнее всего, уже с самого начала, когда в своих блужданиях они наткнулись на нас и решили и здесь воплотить свои идеи, ничего нельзя было сделать. Нам не избежать своей судьбы. В конце концов, они сделают все, что захотят. По сравнению с нами они всемогущи. Единственное, что мы можем делать, это оттягивать конец. Именно этим мы занимаемся с того момента, как началось их поразительное, неожиданное «вторжение».
– Когда это случилось? Я ни разу не слышал ни о каком вторжении извне.
Раскалли громко, истерически рассмеялся:
– Конечно, не слышал! Не мог слышать! Именно мы, наследники тех, кого они принудили к повиновению, оказались хранителями тайны. Мы выкорчевали из истории человечества одну единственную деталь: контакт с чужаками. Люди должны пребывать в убеждении, что то, чем они живут теперь, создали наши предки, сами, без чьей-либо помощи и принуждения. Только мы, мудрейшие из людей, можем знать правду. Остальные, узнав ее, не в состоянии были бы оценить опасность. Начались бы выступления против нашей деятельности, но это еще не самое страшное; зато выступления против них погубили бы человечество. Пусть уж массы поднулевиков считают, что это мы, наднулевики, независимые яйцеголовые руководители земной цивилизации, сами создали эту систему, руководим его и отвечаем за ее достоинства и недостатки. Мы готовы принять на себя всю ненависть, лишь бы только массы не догадывались о существовании Внешней Силы, которой мы подчинены. Мы должны взять все на себя, быть запорной плотиной, препятствием, изолирующим правду о существовании чужаков от сознания человеческой стихии. Надеюсь, ты понимаешь, что это необходимо!
Снеер задумчиво покачал головой:
– Значит, то, что творится в Арголанде, – фарс, разыгрываемый перед пришельцами из космоса только для того, чтобы они поверили, будто их планы реализованы вами без отклонений и с положительным результатом?
– Не «вами», а «нами», – поправил Раскалли. – Теперь и ты несешь ответственность за этот мир. Наша роль напоминает своеобразный фильтр: не пропускает к человечеству правду о космических надзирателях и одновременно пропускает к ним не всю информацию о том, что фактически творится на Земле. К счастью, они ограничиваются общей картиной, то есть принимают как истину то, что мы ни преподносим. Верят, что все идет в нужном направлении, мы же всячески пытаемся утверждать их в этом, должным образом препарируя сообщения и сводки. Пока что это удавалось, хотя порой они дают понять, что мы слишком медленно продвигаемся к их идеалу. Тогда нам действительно приходится сделать что-то, разыграть, чтобы они видели прогресс. А потом мы опять ослабляем давление на общество. Чем больше оно будет сохранять человеческие свойства, тем дольше продержится, прежде чем они придут и выловят нас, как раков из садка. Однако если нам не удастся сохранить видимость, если они раскроют нашу игру – тогда они начнут действовать активно, последовательно реализуя свои планы переделки людей в телеуправляемых роботов. Осуществят свои идеалы социального равенства: сведут всех до уровня шестиряка! Вот их конечная цель! Нам с трудом удалось несколько модифицировать их планы. Мы старались сохранить некоторые элементы исторически сложившихся черт нашего общества. Хотели сохранить некоторые наши человеческие ценности и завоевания. В тот момент, когда они сюда пришли, мир был разделен на две принципиально различные социальные системы. У каждой были свои достоинства и свои недостатки. Пришельцы потребовали создания однотипной общественной системы. Мы старались сохранить максимум наилучших черт обеих систем. Увы… Каждый, кто знает общественно-экономические проблемы, стоявшие перед миром на пороге Великой Реформы, легко заметит, что сейчас в агломерациях найти можно почти одни только недостатки обеих противостоявший систем старого мира. Мы не хотим ничего трогать в существующей системе. Наша мечта – удержать существующее положение как можно дольше. Не потому, что мы считаем его хорошим, а потому, что это единственный способ защитить себя от еще более худшего. К сожалению, среди поднулевиков есть люди, которые, зная слишком много, распространяют неточные и безответственные слухи, словно не понимают, что действуют во вред всему человечеству. Эти несчастные глупцы из низших разрядов не понимают, ибо понять не в состоянии, наших условностей и мотиваций. А пришельцы постоянно наблюдают за нами. Если до их сознания дойдет вся правда о реальной ситуации, о расхождении между действительностью и придуманной ими моделью, то первыми пострадаем мы, неудачные, по их мнению, руководители операции по улучшению человеческой породы. На нас обрушится первый удар, а потом… потом уже ничто не спасет человечество… Кто знает, каковы их планы? Этого мы не узнаем до тех пор, пока они не пожелают реализовать последнюю фазу своих намерений.
– Они здесь, среди нас?
– Если б это можно было знать! Никто даже не знает, как они в действительности выглядят. С нами они общаются только по радио. Иногда мы видим в воздухе их машины. Они дают нам ощутить свое присутствие, хотя в принципе не появляются в пределах агломерации. Порой, как бы для того, чтобы напомнить о себе, демонстрируют невероятные технические возможности, наподобие тех, которые использовали, когда принуждали руководителей государств старого мира к полному послушанию в обмен на существование человечества…
– Сейчас, уже зная все, – продолжал Раскалли после небольшой паузы, – ты легко поймешь, что любое противодействие тому, что делаем мы, наднулевики, означает умерщвление человечества на Земле. Надеюсь, ты понимаешь, что все сказанное мной должно остаться в пределах континуума.
– Поднулевики распространяют… тексты, говорящие о вторжении из космоса, – сказал Снеер, припомнив не дочитанную до конца брошюру.
– Мы знаем, – Раскалли пренебрежительно махнул рукой, – то, что пишут в подрывных брошюрках, далеко от полной истины. Правда гораздо сложнее. Эти примитивные, упрощенные описания закулисных действий, сопровождавших Великую Реформу, к счастью, не очень-то убедительны даже для туповатых поднулевиков.
– Их… специально оглупляют, чтобы они не понимали ничего и были послушны?
– Неизбежная необходимость, – сказал Раскалли, опуская глаза. – Лучше… туповатое общество, нежели гибель человечества.
– Значит, правда то, что говорят об оглупителе в пиве?
– И не только в пиве, – усмехнулся Раскалли. – Во всем, с чем они сталкиваются ежедневно. Но это единственным способ держать в повиновении человеческую стихию, чтобы показать нашим «добродеям», будто мы, наднулевики, выполняем все их предписания. Ну, что ж… Теперь ты вместе с нами несешь груз ответственности. Нам надо омолаживать кадры. Кто-то должен продолжать нашу игру, лавировать, балансировать между необходимостью и возможностями, оттягивать, сколько удастся, тот печальный неизбежный конец человечества, который, надеемся, наступит уже не при нашей жизни. Хотя кто знает? Их намерения неведомы. Теперь иди в Персональную Секцию, корпус номер один. Там тобой займутся, предоставят жилье и дадут задания. Для начала станешь младшим инспектором общественного равновесия, а потом… посмотрим.
Здание, в котором Снеер получил временное пристанище, стояло немного поодаль от остальных построек. Комната была очень просторной, больше, чем даже самые дорогие, роскошные кабины в арголандских отелях. В ней было не меньше двадцати квадратных метров, вдобавок большой туалет с настоящей длинной ванной, в которой можно было удобно вытянуться. Такая роскошь встречалась только в виллах самых значительных нулевиков в кольце пригородных «желтых» районов.
Снеер пытался представить себе, как выглядят жилища в поселке, который он видел перед обедом. Вероятно, вершины комфорта, как и все здесь, в этом оазисе действительно удобной жизни.
Как же убого по сравнению со всем этим выглядели нищенские условия существования человеческих пешек, передвигаемых на гигантской доске Арголанда, в его мире миражей.
Теперь, когда перед Снеером полностью открылись все слои действительности, он уже не удивлялся ничему. Открывшаяся ему картина мира наверняка была уже окончательной версией, не могла скрывать еще более глубинных секретов, разве что какие-то детали, которые рано или поздно ему доведется узнать. Надо было принять мир таким, каким он оказался, вместе со всеми вытекающими отсюда последствиями.
