Андрей Ерпылев - Второй шанс
– Мы вас не бросим!
– Это приказ! Не обсуждать!..
Офицер прикрыл глаз и замолчал.
– Автомат мой берите с собой… И патроны… И пистолет… Все вообще берите… Что спереди навешано – то и берите… Не переворачивайте… И все… Уходите… Приказ…
Когда шаги и хруст сучьев стихли в отдалении, Геннадий Серебров, двадцатисемилетний лейтенант спецназа внутренних войск, один из «краповых беретов», вытащил из-под бронежилета коробочку рации и две сцепленные друг с другом гранаты. Рацию он разбил кулаком, а гранаты поднял к лицу.
Несколько минут он лежал неподвижно, глядя уцелевшим серым глазом в почти такого же цвета небо и беззвучно шевеля губами. Потом вздохнул, выдернул зубами одну чеку и, прижимая рычаг, осторожно засунул обе гранаты под себя. Теперь, если лишь чуть-чуть шевельнуть тело, рычаг соскочит и… Однако лейтенант шевелиться не собирался – сюрприз предназначался не ему…
Беглецы отошли уже изрядно, когда позади что-то глухо громыхнуло.
– Бежим! – крикнул Сергей, поворачиваясь обратно, но Арсений поймал его за плечо:
– Не надо… Он сам так решил…
По грязным лицам солдат, оставляя белые дорожки, бежали и бежали слезы. В этот момент мальчишки стали взрослыми по-настоящему…
* * *Утомительные протокольные мероприятия завершились, и два президента, наконец, остались с глазу на глаз. Неприметные, будто бестелесные тени переводчиков, синхронно толмачивших каждое слово, можно было не считать. Равно как еще более незаметных телохранителей.
– Вы в первый раз посещаете Соединенные Штаты, господин Сергеев? – поинтересовался президент Вельд.
Подобный вопрос уже задавался перед камерами, но нужно же было с чего-то начать. Тем более что виртуозный по обтекаемости ответ своего русского визави он как-то запамятовал. Как ни крути, а это первая их встреча, и Вельд несколько волновался. Слишком уж крепко сидели в памяти впитанные с молоком матери ненависть и страх, вызываемые этим загадочным народом.
Президент США отлично помнил, как во время Карибского кризиса он, тогда еще восьмилетний несмышленыш, с ревом забирался в постель к родителям, когда ему снилось, что страшные русские сбрасывают на его родной городок водородную бомбу. Не забыл он и постоянные тренировки в школе, когда учителя с противогазными сумками на боку заставляли их, испуганных мальчишек и девчонок, по сигналу вылезать из-за парт и укладываться на пол, чтобы уберечься от светового импульса и ударной волны при ядерном взрыве… Никогда не сотрутся из памяти глаза девочки с соседнего ряда, которой всегда выпадало лежать рядом с ним при таких учебных тревогах. Странное дело: как звали ту девочку, он давнымдавно позабыл, сливаются в одно бледное пятно черты лица, а вот огромные голубые глаза, в которых плескался неподдельный ужас, забыть не может.
Хотя он тогда уже знал, что большая часть русских такие же белолицые, как и он сам, в ночных кошмарах они почему-то виделись маленькому Джорджу раскосыми краснокожими дикарями, перемазанными человеческой кровью, похожими на индейцев из дешевых комиксов, которые они с приятелем Томми покупали в лавке на углу Мэйн-Стрит на сэкономленные от завтраков и кровно заработанные центы. Может быть, сыграло свою роль прозвище красные, которым пестрели тогда страницы всех газет?
В том, что русские никакие не краснокожие и не раскосые, он убедился сам во Вьетнаме, когда впервые увидел пленного русского на расстоянии вытянутой руки. Правда, тогда его избитое в кровь лицо мало походило на европейское…
Может быть, тот русский был коллегой русского президента? А может быть, это был он САМ?
Придет же такое в голову…
– Нет, господин президент, не доводилось.
Сергеев непонятно зачем покривил душой: еще при Горбачеве ему пришлось как-то раз сопровождать одного высокопоставленного партийного чинушу, который должен был присутствовать на какой-то официальной встрече в Вашингтоне, но тогда, честно говоря, он совсем мало запомнил. Так что этот раз можно считать первым. А уж в таком ранге…
Интересно, о чем думает этот здоровяк с немного обрюзгшим лицом, что скрывается за этими крохотными бледно-серыми глазками? Ишь рассматривает, как противное и к тому же опасное насекомое: вдруг ужалит! Хотя на тонких губах змеится приветливая улыбка. Боится. Конечно, боится…
А как боялись русские дети в начале шестидесятых, когда надвигающейся войной запахло так сильно, что почувствовали даже они, тогдашние несмышленыши. Уж им-то, отцы, а то и старшие братья которых пронесли на плечах страшные четыре года военного лихолетья, не нужно было рассказывать о ее ужасах! Сергеев родился почти через десять лет после Победы, но, по рассказам взрослых, о войне знал столько, будто пережил ее сам.
Не из-за угрозы ли американских атомных бомб прятались советские школьники в подвалы при звуке учебной тревоги? Перед глазами президента до сих пор стояли сырые осклизлые стены бомбоубежища, обоняние помнило тяжелый застойный запах подземелья, а шальные мысли: «А вдруг не тренировка?» не забудутся до самой смерти.
А потом в семьдесят втором, в ГСВГ[49], на плацу под Магдебургом, разве не стискивали пальцы автомат, когда офицер давал вводную о прорыве танковых колон «вероятного противника»? Разве не подразумевались под «синими» те же самые американцы? А потом…
– Господин президент, – прервал мысли Сергеева Вельд. – Я человек прямой, в политических интригах не особенно искушенный… Я бы хотел от лица США выразить вашей стране поддержку в связи с развернутой вокруг этого вашего параллельного мира шумихой.
Чуткое ухо российского президента тут же уловило, что американец сделал упор именно на слово «вашего», что само по себе говорило о многом. Он в достаточной мере знал английский язык, чтобы обойтись без услуг переводчика, но не особенно стремился афишировать это.
– Честное слово, – продолжал президент США. – Если бы Господь Бог даровал такой подарок не вашей стране, а Америке, вот бы они получили у меня, эти койоты! – Вельд выбросил вперед руку в истинно американском жесте, заставив напрячься телохранителей и переводчиков, успешно совмещавших обе профессии. – А этих зажравшихся свиней из ООН давно уже пора разогнать по их стойлам! С каких это пор может диктовать великим державам, что им можно делать, а что – нет, какой-то дикарь, вчера свалившийся с пальмы и еще не до конца обломавший себе хвост?
Американский президент сам захохотал над своей шуткой, а после некоторой паузы к нему присоединился и российский.
– Вы совершенно правы, господин Сергеев! – отсмеявшись и вытерев слезы, Вельд дотянулся длинной ручищей до кресла собеседника и поощрительно похлопал того по коленке. – Никому не отдавайте контроля над своей дыркой… в другой мир, конечно!
Он снова рассыпался трескучим смехом и жестом показал присутствующим американцам, чтобы те оставили двух политиков наедине друг с другом.
– Вы не будете возражать, господин президент, если мы с вами поговорим наедине? При одних лишь переводчиках? Вы доверяете своему?
– Еще ни разу ничего у меня не украл, – выдавил из себя шутку Сергеев, искренне надеясь, что здесь, за океаном, она еще не успела обрости бородой.
– Как? Не украл?.. – напряженно вслушался американец в перевод слов русского президента. – А-а!.. Понимаю! Это шутка! Нужно будет запомнить. Джерри, запиши, пожалуйста.
– Уже, сэр, – кивнул «переводчик».
– Я за своего в этом плане не могу поручиться… Но в остальном доверяю как себе.
– Что бы вы хотели за свою поддержку? – напрямик спросил Сергеев собеседника, когда в комнате осталось четыре человека.
– Вы деловой человек, господин Сергеев… Мигом раскусили старого торгаша!
– А конкретно?
– Ничего особенного. Всего лишь полмира. Того, конечно.
– Какие именно полмира?
– Западное полушарие вашего Парадиза. Вам останется восточное и наша всесторонняя поддержка здесь. Мне кажется, что сделка более чем выгодна, тем более что собственными силами вы освоите свой Новый Свет лет эдак через пятьсот, а до тамошней Америки руки просто могут и не дойти. А вдруг кто-нибудь еще найдет другую дырку или научится вертеть их, не полагаясь на Господа Бога?
– Возможно, вы правы…
– Так по рукам?..
* * *– Что у тебя, Нагаев? – хмурый полковник оторвался от разложенных на столе бумаг и поднял глаза на вошедшего спецназовца.
– Полный ажур. Только что сработал маячок.
– И как думаешь? Все там?
– Куда они денутся. МОН-50. Сейчас, наверное, кишки по веткам висят! Лохи ведь зеленые – растяжку им ни в жизнь не обнаружить. Можно было и «сотку»[50] поставить, но это уже стрельба из пушки по воробьям…
Полковник Тимохин поднял руку со сложенными щепотью пальцами так, как будто хотел перекреститься, но передумал.
– А если Серебров с ними пошел?
