Олег Никитин - Путешествия Никласа
Испытательный срок
4/215. Проглядев краткую гелиодезическую сводку по моей системе, Гемма-19 необыкновенно удивилась:
– Вот это да! Я все-таки не до конца тебе поверила, когда ты сказал мне об имени своей звезды. Это удивительное совпадение – словно само мироздание намекнуло тебе о предстоящей встрече. Тьфу, как я выспренно выражаюсь, будто древние поэты…
– Очень красиво, – возразил я удивленно. В самом деле, совпадение было незаурядным.
Интересоваться перспективами своего зародыша, ждавшего активации внутри нее, я деликатно не стал, чтобы у Геммы сложился в сознании окончательный выбор. Все-таки она еще совсем молодая девчонка, а у меня тут порядочная дыра… Даже родственников нет ни одного, погостить не у кого. Можно было бы слетать к Жану-6, однако я не думаю, что этот увалень ей понравится.
А вот мои простоватые помощники, «Нептун» и «Хаос», порадовали ее своей готовностью к общению.
– Велика привлекательность ваша, госпожа хозяйка, – серьезно молвил негэнтроп. – Радость снизошла на сию прохладную обитель, давно ожидающую украшений и прочих безделиц, глаз радующих, как то: стеклянных фигур, травянистых растений, водных бассейнов за прозрачными стенами, живности разной и мохнатой, с подвижными усами и хвостами.
– А уж как я рад! – поддакнул энтроп. – Будет кому похвалить наше радение. А то и на свершения подвигнуть – например, расписать стену красками или напылением каким. Вдохновить на оду или музыкальный опус.
– Ты еще и музыкой увлекся? – сердито спросил я. – Эстет! Данные «Зеницы-88» сортировал? За интерферометром следил? Что с «Ежами»? Стартовый мини-комплекс от пыли чистил? Сколько я времени потратил, оптимизируя его память, а он об искусствах толкует. Небось еще и рассылки мои по монументальным скульптурам читал, признайся.
– Ну… – промямлил «Хаос».
Мы расположились в библиотеке, самом приспособленном для вечернего общения месте дома, и слушали гудение плазмы в вертикальной аэродинамической трубе. От огненного потока текло приятное тепло и к тому же настоящие альфа-частицы, от которых согревалось не только тело, но и душа. Гемма-19, отдыхавшая после ознакомления с системами жилища, слушала биоформ благосклонно. А вот моя отповедь вызвала у нее протест:
– Зачем же так жестко регламентировать деятельность этих славных ребят?
Пришлось мне сдаться и признать за биоформами некоторую свободу действий. Хотя, наверное, я скорее противник вольного отношения к этим продуктам человеческого разума – того и гляди, от безделья примутся плодить «художественные» произведения, когда и человеческие-то девать некуда, особенно интерактивную литературу и 3-мерную фрактальную живопись.
– А можно мне почитать вам оду, госпожа? – воодушевился «Хаос».
– Почитай, братец…
Кажется, она уже переняла некоторые обороты из лексикона этих оболтусов. Пока они занимались «искусством», я решил провести инспекцию добытых аппаратами данных. Энтроп, хвала Зельдовичу, не мешал программе автоматически сортировать и паковать информацию, а вот кассеты к почтовому дыроколу он таскал не слишком регулярно. Я прогулялся на склад и убедился, что учиненное мной разорение запасов АМ постепенно сходит на нет: плата из Гелиодезической Комиссии по-прежнему превосходила затраты на аренду галактики.
Там же нашел пакет из ГК, не замеченный мной раньше (он валялся на нижней полке стеллажа с оптическими приборами). Я рассердился и хотел позвать энтропа, но камера в библиотеке показала, что он декламирует Гемме-19 нечто поэтическое. Хорошо хоть «Нептун» занимался делом – прочищал от пыли стыковочный узел на стартовом мини-комплексе, подняв «Пионер» гравитационной распоркой. Станция выглядела так, словно готовилась вот-вот придавить негэнтропа, и покачивалась под сильным ветром.
В записи говорилось о проекте «Лупа», задача которого – обследовать ближние звезды на наличие планет. Также прилагалась программа обработки данных. Уж и не знаю, зачем это понадобилось делать именно сейчас, когда до полноценной экспансии еще сотни лет (если не тысячелетия)… Ну да ГК виднее, тем более и антинейтронов за проект заплатят прилично. Проект рассчитан на двадцать три года непрерывной автоматической работы, и за это время специальный широкоугольный телескоп проверит все восемьдесят пять миллиардов видимых звезд моей галактики и составит полный каталог ее планет – от крошечных до гигантских. Но пока он не смонтирован и не заработал, никакой антиматерии мне не поступает!
– «Нептун», бросай эту чепуху, двигай на склад и вытащи из него коробку с номером… – Я глянул на почтовую ведомость, приложенную к кассете, и зачитал надпись с «телескопной» упаковки. Кажется, собиралась небольшая сухая гроза, и мой коротковолновый сигнал пробился к негэнтропу изрядно искаженным. – Помести ее на крыше лабораторного блока и распакуй.
– Хорошо, – тут же откликнулась биоформа. Видимо, вычищать пыль из узла было крайне скучным занятием, и все же «Нептун» предпочел его прослушиванию оды соратника.
Я тоже отправился на склад, но уже другой, с энергетическим оборудованием. Там у меня всегда хранится переносной противометеоритный пакет, который при случае можно подключить не к себе, а к постоянному источнику энергии. Очень удобная штука, прикрывает зону диаметром до трех метров. Когда я пришел со своим грузом на крышу, «Нептун» уже переминался там, распаковывая гелиодезическую посылку. Диаметр у телескопа оказался два с половиной метра (как я и думал), поле его зрения достигало ста сорока квадратных градусов, а входной зрачок – полутора метров.
– Ты почему не остался в библиотеке, послушать поэзию?
Мы стали вынимать из отдельного отсека CCD-матрицы и тут же лепить их на каркас телескопа.
– Мне больше нравится музыка, – ответил «Нептун», – ибо звуки ее куда более гармоничны и насыщенны эмоционально, нежели странные слова моего коллеги, зачастую с трудом распознаваемые мною как элементы языка.
– Понятно, – пробормотал я. – Значит, мы с тобой одинаково понимаем стихи.
Враг неумолим
8/251. Утром Никлас получил от Ирины открытку с видами «головоногой» планеты и письмо. «Все-таки хорошо, что я туда не поехал, – подумал он. – Пришлось бы жабры отращивать». Воды там было слишком много, но жене, разумеется, только ее и подавай – тут же перестроила организм и стала плавать где попало, смущая аборигенов. Судя по ее письму, такое поведение серьезно способствовало сближению человечества со своим новым подвидом.
Поразвлекшись с Ирининой посылкой, историк всерьез задумался о своих дальнейших поступках. Конечно, бросать это расследование на полпути было бы глупо, но все же нечто смутное грызло Никласа, словно предупреждая его о неведомой, пока не проявившейся опасности. Кто смог распылить звезду так, что от нее не осталось и следа? Что это был за прозрачный враг, чуть не убивший Никласа? Вопросы стояли неоднозначные, тревожные и необычные – за все восемь тысяч лет тихой, размеренной жизни историку еще не приходилось решать такие задачи. «Вселенского масштаба вопросики, скажем прямо», – подумал он.
И при этом еще одна тема крепко взволновала его: неужели благодаря банальному сотрудничеству с гелиодезистами можно заработать такую кучу антинейтронов, какой обладал Деев? Зачем тогда Никласу нужны бедные демографы? Это следовало проверить.
Историк прогулялся в самый дальний склад, где не был уже лет двести. Автоматика поддерживала там нужные параметры среды – нулевую влажность и сверхнизкое давление. При появлении Никласа, конечно, атмосфера там установилась нормальная. Он изучил содержимое стеллажа с космическими аппаратами и телескопами, около двух тысяч лет назад поставленными из ГК. Какое-то время телескопы даже стояли на крыше дома, но потом «Динго» свернул их (накануне особо мощного метеорного потока), и обратно эти штуки уже не встали… Аппараты же вообще валялись без дела, не проработав на орбите ни секунды.
Никлас позвал биоформу и сказал:
– Проведи тестирование вот этого прибора. – Ему чем-то понравился «Пылесос-10». Это был простой и неприхотливый аппарат, какими их всегда изготавливали в старину, и потреблял он сугубо солнечную энергию (после выхода в космос, конечно). А значит, мог работать на хозяина десятки лет. – И запустим его по гелиоцентрической орбите. Надеюсь, ГК все еще нужна информация от этого устройства.
– Что-то случилось, Никлас-9? – встревожился «Динго». – Вы переквалифицируетесь в космологи?
– Размышляю над этим.
Пока биоформа проверяла комплектность «Пылесоса-10» и гоняла его в холостом режиме, историк изучил спецификацию аппарата и выяснил, что тот призван собирать космическую пыль с помощью аэрогельной ловушки (она тоже имелась в коробке). Химический состав пылинок будет подвергаться изучению спектрометром, а узконаправленная антенна будет передавать данные на домашний сервер.
