Дин Сухов - Юрей теу
Приняв освежающий душ и переодевшись в легкий спортивный костюм, Петти с удовольствием растянулась на широкой постели и стала ожидать появления гостей. Мелкие закорючки, боясь нарушить покой хозяйки номера, о чем-то тихо шептались под кроватью. Петти слышала, как робко топчутся под ней сотни осиротевших газетных буковок и ей внезапно стало совестно за то, что она лишила их бумажного крова и работы.
– Эй вы, болтуны газетные, а ну-ка попробуйте прочитать мои мысли и отобразить их на стене! – свесившись с кровати, весело предложила Петти столпившимся под кроватью буквам. Ее просьба оказалась, кстати, и уже через секунду верещавшая на все лады армия закорючек бросилась на штурм Измаила. Ловко вскарабкавшись по отвесной стене, буквы начали суетливо выстраиваться в правильные четкие ряды стихотворной рифмы. Откинувшись на подушки, Петти с нескрываемым интересом и восхищением наблюдала за послушными рабами газетной типографии. Через несколько минут, черная гвардия закончила построение и едва колыхаясь, стройные ряды букв издали продолжительный писк, трансформируя мысли Петти Чарли на свой лад:
...– Сжаты разломы. Нет более боли. Соленое море во льду.
Забытые стоны. Изжитые роли. Я больше так не могу.
Погасшие свечи. Зашитые вены. На сердце слепая броня.
Нелепые речи. Остывшие стены. Сгорели страницы дотла.
Изрублены реки. Загублены силы. Бесстрастно струится вода.
Прогнившие сети. И звезды не милы. Утопленник смотрит со дна.
А помнишь, как было? Дороги без пепла. И небо светилось огнем.
Как кровь в жилах стыла. С энергией ветра. Не думали впрок ни о чем.
О днях не гадали. На острие стали. Безумие пили из чаш.
Глотали, не знали. Что Боги продали. Они отвернулись от нас.
Неведомо Богу. Бездонному Небу. Что есть для Всесильных Любовь?
Засыпав дороги. Преграды под ноги. Трагедией смяты мы вновь.
…Сжаты разломы. Нет более боли. Соленое море во льду.
Несчастных колонны. Без души и без воли. Шагают со мною по дну.
– Молодцы, закорючки. Хвалю за службу! – едва сдерживая слезы умиления, прошептала Петти Чарли и закрыла лицо ладонями.
…В момент таинства печали в дверь тихо, но настойчиво постучали.
– Мисс Петти, вы у себя? – раздался в коридоре вкрадчивый голосок «нового миссии».
– Да, мистер Виджэй! – судорожно сглатывая душившие ее слезы, не сразу ответила Петти.
– К вам можно? – следом подала голос викканка Арнфрид.
– Запросто, Арнфрид, – беря себя в руки, радушным голосом откликнулась Петти.
Двери медленно отворились, и на пороге возник мистер Виджэй, наряженный в широкие шорты «military» и красную рубашку с портретом «команданте Че» на коротком рукаве. В руках он держал темный пластиковый пакет и бутылку красного вина. Следом за «новым миссией» в комнату впорхнуло чудное видение в воздушном платьице в цветочек с расстегнутой молнией на груди. Викканка Арнфрид приятно преобразилась после жутковатого готического наряда из черной кожи и грубых вставок денима, и это легкое платьице было ей очень к лицу. Собрав жидкие волосы в тугой пучок, она заколола их на затылке тонкой золотой шпилькой, увенчанной крупным александритом, и стала теперь похожа на Уму Турман в ее лучшие года карьеры на экране.
– Арнфрид, вы оказывается такая красотка! – искренне восхитилась ее преображению Петти.
– Да и еще какая! – обняв свою жену за талию, горделиво крякнул «новый миссия».
– Что ж, я очень рада видеть вас у себя в гостях. Прошу вас, присаживайтесь, – обворожительно улыбаясь, указала Петти гостям на стулья.
– Всенепременно, – с готовностью взгромоздился на один из стульев «новый миссия» и стал с интересом рассматривать комнату Петти.
– У вас очень уютно, дорогая, – присаживаясь рядом с мужем, выдала Арнфрид дежурную фразу гостя.
– Думаю у вас не менее шикарно, – тонко съязвила Петти, намекая на старомодность и спартанский аскетизм своей «берлоги».
– Несчастных колонны. Без души и без воли. Шагают со мною по дну…Это ваши стихи, Петти? – окидывая взглядом знатока ряды «печатного легиона», поинтересовался «новый миссия».
– Скорее мой дурной сон, Виджэй, – скромно вздохнула Петти.
– Мне кажется, вы устали от жизни, – высказал смелое предположение «новый миссия».
– Скорее я устала от осознания того, что я человек, – не скрывая своих чувств, ответила Петти.
– Человек или часть человечества? – интуитивно нащупал нить очередной философской беседы «новый миссия».
– Какая разница, Виджэй?… Так или иначе, мне все здесь надоело до смерти, – сделала Петти вялую попытку съехать с темы беседы.
– А кем бы вы хотели быть, если бы на то была ваша воля? – мгновенно перестроился на волну собеседницы бывший журналист.
Хм, кем? Вопрос интересный!..Может бабочкой? Ха, а почему бы и нет? Непридуманные крылья. Вечное лето в полете. Короткая зима во снах о полете. Регулярное здоровое питание apocynum cannabinum, – мечтательно закатила глазки Петти.
– Ну, что касается превращению в бабочку, то в этом я готов помочь вам прямо сейчас, Петти! – извлекая из пакета три прозрачных «колпака» со светло-желтым порошком, многообещающе усмехнулся «новый миссия».
– Их окуренные души воспарят вверх, а беспомощные обмякшие тела уподобятся мешкам, – почти стихами саркастически изрекла викканка Арнфрид.
– Лучше парить в небесах, чем захлебываться в виноградной рвоте, дорогая, – не остался в долгу защитник «прав травокуров».
– Слушайте, что-то я не вижу своей крылатой подружки! – перебила назревающий семейный спор, взволнованная Петти. Вскочив со стула, она осмотрела со всех сторон красный тетин и, не обнаружив бабочки, продолжила поиск по всей комнате.
– Что с вами, дорогая? О какой такой подружке вы говорите? – заинтригованная суетливой беготней Петти, осторожно поинтересовалась Арнфрид.
– Пропала бабочка, – заглядывая в шкаф, отозвалась Петти.
– Какая бабочка? – подозрительно прищурилась викканка.
– Данаида Монарх! Я подобрала ее по дороге в Бэгли. Она мне показалась такой необычной, – упавшим голосом ответила Петти. Не обнаружив нигде бабочки, Петти в задумчивости остановилась посреди комнаты. И вдруг, словно вспомнив что-то важное, сделала резкий скачок к висящей на стене японской картине.
Мистер Виджэй и Арнфрид быстро переглянулись и следом с беспокойством воззрились на свою странную знакомую.
– Вы что-то увидели, Петти? – тоном практикующего психотерапевта, спросил «новый миссия» у Петти. Его дьявольские глаза внимательно следили за ней, а пальцы рук мастерски заколачивали первоклассный «хэш» в стеклянный чиллум.
– Она там! – словно из глубокой пропасти, напряженно отозвалась Петти.
– Кто она, Петти? – совершенно сбитая с толку поведением новой знакомой, прошептала Арнфрид.
– Мистер Виджэй у меня есть к вам вопрос, – медленно отступая от картины назад, произнесла Петти.
– Я готов ответить на ваш вопрос, Петти, но только после того, как мы окурим наши тоскующие души, – плотно забив каннабисом чиллум, предложил «новый миссия».
Петти обернулась через плечо, и вымученно улыбнулась:
– Я согласна, мистер Виджэй.
– Амитабха! – удовлетворенно хмыкнул «новый миссия» и ловко чиркнув спичкой, раскурил «трубку мира». С нескрываемым наслаждением вдохнув в себя струю волшебного «дымка», он затаил дыхание и осторожно передал чиллум Петти Чарли. Немного помедлив, Петти закрыла глаза и приложилась к каменному мундштуку. Горячая струя освобождения окутала ее легкие и щедро напитанная тетрагидроканнабинолом кровавая река устремилась в ее голову. Омыв серую пульсирующую скалу мозга живительной энергией, красная река отхлынула назад, связав ноги Петти ватными невидимыми веревками. Ее душа, без всяких усилий разорвала кокон бренного тела и, выбравшись наружу, воспарила над комнатой. Петти, отворив шторы век, осоловело улыбнулась своему крылатому ангелу и блаженно протянула:
– Не перестаю удивляться этому состоянию души и тела. С одной стороны я все еще жива, а с другой мертва и безучастна ко всему окружающему. Мои тело и душа связаны одной пуповиной, и лишь она роднит нас друг с другом.
– Разум! Это ваш разум, Петти. Как только вы умрете, он сразу же угаснет. Вы понимаете, пуповина разорвется, и в ту же секунду вы обо всем забудете, – принимая «трубку мира» из подрагивающих пальцев Петти, объяснил «новый миссия».
– Откуда вы это знаете, Виджэй? Вы уже умирали когда-то? – вяло поинтересовалась Петти. Откинувшись на спинку стула, она, не отрываясь, смотрела на оранжевое пятно, едва колеблющееся на фиолетово-черном фоне японской картины.
– Кокаиновый «передоз»! – неумело ковыряя штопором винную бутылку, язвительно буркнула Арнфрид. – Дорогой, открой мне вино.
