Константин Бояндин - Книга Снов
Чай с мёдом сделали своё дело. А может, таблетка. А может, ладонь Вейс, её пальцы — где только она научилась массажу?
— Вот так, вот и хорошо, — Вейс укрыла Лас одеялом, устроилась у неё под боком. — Спи, Ласточка. Она не придёт, я обещаю. Больше не придёт. Не пущу.
У меня слишком много теней, повторила Лас, жмурясь от удовольствия. Слишком много. Слишком…
7. Ключ от всех дверей
Лас и Вейс, Неиверин 22, 4:20
Лас проснулась не стремительно и словно бы взлетая — как это было чаще всего — а медленно, словно всплывая в липком горячем киселе. Даже потрогала себя, когда проснулась — нет, ничего липкого.
Снилась всякая чепуха. А состояние, которое сейчас, описывалось одним словом — похмелье. Тяжёлое, мерзкое похмелье. Да только откуда ему взяться? Вчера первым делом съели по перчику.
Лас уселась. В голову немедленно ударило тяжёлым молотом, а в горло с размаху вбили чугунный шар. Несколько секунд Лас сидела, обхватив голову руками и об одном мечтала — чтобы не стошнило.
Шорох… и Вейс уселась за её спиной.
Если она меня обнимет, меня точно стошнит, поняла Лас. Даже если просто толкнёт.
Вейс осторожно прикоснулась к её плечу, спине. Затем она одним прыжком оказалась на полу и заглянула в лицо Лас.
— Тошнит? — Вейс осторожно прижала ладонь ко лбу Лас. Горячий. Но глаза не блестят, и жар не лихорадочный.
Лас подтвердила движением ресниц. Только не шевелиться. Ни в коем случае не шевелиться.
Вейс отыскала перчик, поднесла к губам Лас.
— Сможешь? Давай-ка, медленно, вот так. Подожди-ка! Дыхни!
Чистое дыхание. А выглядит Лас так, словно вчера усердно смешивала самогон с пивом и брагой. То есть совсем никакая.
— Разжуй, медленно-медленно, — посоветовала Вейс. — Вот так, умничка, давай подождём немножко.
Помогло минуты за три. Чугунный шар упал назад, в желудок — там теперь жгло и ныло — от жуткого голода.
— Вот, а теперь вот это, — Вейс поднесла к её губам таблетку. — Не кривись, это вкусно! Бабушка Вейс плохого не посоветует! Запей! И ложись, полежи, я сейчас.
* * *— Что за таблетки? — поинтересовалась Лас. Шар в желудке куда-то делся, осталось ощущение голода.
— Верэйн пил их по утрам, — пояснила Вейс. — Последние несколько недель он иногда выпивал лишнего. Не пьянствовал, что ты, просто ему уже от всего было плохо.
— Ты его любила? — Лас прикрыла глаза. А когда открыла, увидела, что Вейс улыбается. Счастливая, добрая улыбка
— Я его и сейчас люблю, — она погладила Лас по щеке. — Его нет рядом, но это ничего не меняет. Я вот тебе извинюсь! Ты сама-то скажешь или нет?
— Что я должна сказать? — удивилась Лас. Голова уже не болела, совсем. Надо запомнить название таблеток.
— Дорман, — пояснила Вейс и с удовольствием отметила, что Лас покраснела. Это трудно заметить при её тёмной коже, но Вейс заметила. — На вашем языке «Инженер».
— Ладно тебе, ехидна, — проворчала Лас.
— Не отворачивайся! Я не слепая. Так ты скажешь ему, или нет?
— Я уже почти сказала.
Вейс всплеснула руками.
— Почти! Ты бы сама себя послушала! И чего ты ждёшь? Пока он состарится?
— Медвежонок, — Лас уселась. — Ты уверена, что это тебя касается?
Вейс села рядом с ней.
— Не знаю, Лас. После того, как ты поговоришь с ним, даже об этой вашей чепухе, ты потом сияешь весь день. И плачешь ночью. Не притворяйся, что не понимаешь!
— Он знает, сколько мне лет, — Лас закрыла глаза. Я снова как маленькая, я боюсь смотреть в глаза. Открыла их вновь.
Вейс пожала плечами.
— Тоже мне, беда! Ты же знаешь, как выглядишь! Как себя чувствуешь! Лас, это отговорки. Скажи ему. Он сам не скажет, и знаешь, почему?
— Почему же?
— Ты для него живая легенда. Да-да, я слышала их разговоры, краем уха. Что ты так смотришь? Не ты, между прочим, кормила их обедом, а я! Вот и слышала. Я давно уже не подслушиваю. Он сам никогда не скажет.
— Ты так хочешь устроить мою личную жизнь? — улыбнулась Лас.
— Тебе нельзя быть одной, Лас. Ты ещё не поняла?
— У меня есть ты, внуки, да много кто!
— Это другое! Это совсем другое! — Вейс привлекла её к себе. — Поверь мне на слово.
Лас встала, потянулась… бодрость необычайная! И откуда только то похмелье?!
— А не боишься, — Лас подошла к зеркалу, — что он отнимет меня, насовсем?
— У меня? А ты его будешь спрашивать, что ли?
Вейс подошла, встала рядом. Уже не отводит взгляд, Лас сдержала улыбку. Интересно, у кого больше предрассудков, у меня или у неё?
— Нет, не буду, — Лас прижала к себе Вейс, уткнулась в ей плечо. Почуствовала себя глупой, нашкодившей внучкой. Как это Вейс удаётся?
Вейс вздохнула.
— Сто лет прожила, а до сих пор не понимаешь… — Вейс обняла её. Силища! Какой медвежонок — медведица! — Всё, милочка, быстро в душ! Я ещё не закончила с твоим лечением.
* * *— Что это ты принюхиваешься? — поинтересовалась Вейс. — Ложись давай! — указала на столик, на котором было приготовлено всё — масло, полотенца и остальное.
— Странный запах, — Лас стремительно присела, опустила голову к самому полу. — Чужой запах. Вот здесь. Что-то неприятное.
— Так ты тоже почуяла?! — удивилась Вейс. — Потом разнюхаешь! Быстро сюда, пока не остыла! Да, вот мне вчера тоже показалось. Когда с чаем зашла, подумала — кто это к нам заходил? Как будто пьяница какой с улицы.
Точно. Пьяница с улицы. Именно так, Вейс. Лас некоторое время полежала, потом вздрогнула. Вейрон! О Великое Море… это от неё был такой запах, пусть даже то была игра воображения! Но откуда?! Её же не было, это призрак, галлюцинация.
— Это была твоя сестра? — Вейс медленно, почти нежно растирала ей спину. А уж как потом надавит… медведица, медведица, тебе нужно сменить прозвище!
— Да, — Лас вздохнула. — Я не хочу о ней говорить.
— Я так не думаю, — Вейс покачала головой. — Расскажи, что тогда случилось. Расскажи, станет легче.
Лас не сразу начала.
— Она работала на очень важном месте. Там всегда крутились большие деньги. Ронни всегда любила авантюры, и вот однажды доигралась. Растратила казённые деньги, а те её приятели, которые посоветовали выгодные вложения, все разом куда-то делись.
— Сколько я уже такого повидала, — вздохнула Вейс. — Сама вот однажды чуть не попалась. А дальше?
— Дальше она начала пить, — Лас прикрыла глаза. Снова открыла. Нельзя, Лас. Это слабость! Не прячь взгляд! Так поступают только низкие люди!
Вейс внимательно слушала, не останавливаясь.
— Дома нам запрещали, — пояснила Лас, — и правильно делали. Здесь, на севере, вы все более крепкие, что ли. Меня опоить совсем легко. Ронни и напивалась быстро, и не могла остановиться. В конце концов мама позвонила ей и велела приехать домой. Ронни испугалась до беспамятства.
— Боялась, что её накажут?
— Да. Это было уже после того, как меня лишили имени. Если мама разозлится, это конец света. А куда потом было Ронни? Её отовсюду бы выгнали, и кто бы её взял?
— Это она так думала?
— Да. Это она говорила. Мы с ней говорили пять минут, и мне стало страшно. Как будто не она это говорила, понимаешь? Мы с ней часто ссорились в детстве, она постоянно меня «сдавала» родителям. Но она умела быть ласковой. Она сидела со мной, когда я болела, возила меня на Сердце Мира, на праздники. Понимаешь? — Лас ощутила, как подступают слёзы.
— Да, понимаю, — Вейс прикрыла её одеялом. — Очень хорошо понимаю, Ласточка.
— Она сказала, что это я во всём виновата. Несла какую-то чушь, я даже вспомнить не могу. Сказала, что я довела её до петли, что это я выдала её маме. Когда она бросила трубку, я была как в тумане. Побежала к друзьям, там со мной стало плохо. Когда меня привели в чувство, Ронни уже покончила с собой. Если бы я не сорвалась там, у друзей, если бы успела им рассказать… — Лас разрыдалась. Вейс пододвинулась, взяла её за руку, молча сидела — гладила Лас по голове и сжимала её ладонь.
* * *Они сидели в ванной. Сами не понимали, почему там — Лас, уже умытая и почти успокоившаяся, Вейс — задумчивая и печальная. Не хотелось уходить.
— Вчера она появилась в комнате, — Лас посмотрела в глаза Вейс. — Наверное, именно так она выглядела в тот вечер. Пьяная, грязная, уже почти невменяемая. Она была как настоящая, мне даже казалось, что я чувствую тепло. Но она никогда бы такого не сказала, понимаешь?
— Что не сказала? — Вейс взяла Лас за руку. — Плачь, моя милая, если нужно. Не держи в себе.
— Нет, — Лас покачала головой, — не сейчас. Ронни болтала всякие глупости, когда была пьяна. Выдавала наши с Тесан секреты, выдумывала невесть что. Но она даже пьяная так не ругалась!
