Дарина Гордина - Сансара
— Вещество у вас? — спросил мужчина голосом, в котором отчетливо слышались стальные нотки. Он не был похож на продажного человека, скорее на человека, который работал во имя идеи, а таких у тэдов было немало. Но все-таки Паша решил рискнуть…
— Вещество со мной, но я хотел бы удостовериться в том, что вы знаете, как оно работает.
— Мне все равно. Я так же, как и вы, должен его передать, внедрять будут другие люди.
— А я могу с ними поговорить…
— Такой инструкции не поступало. — Мужчина начал волноваться, явно что-то шло не по инструкциям. И Павел рассудил так, что наверняка те другие смотрят сейчас издали. Был бы он один, дать ему по голове и увести подальше, но так ему и уйти не дадут, и семью он погубит.
Павел вытащил из куртки пакет.
— Дозы знаете?
Мужчина усмехнулся и ничего не ответил, не ожидал, видимо, что с ним будут разговоры разговаривать. Ну и ладно, все равно бы кто-то это сделал, обидно, конечно, что он, но зато он защитил Никиту с Леной и принял серьезное в своей жизни решение. Это и согревало. Теперь скорее на дачу! Доехал быстро, без пробок и приключений. Свет в доме не горел, неужели Лена не дождалась его, и они с Никитой заснули? Ну и хорошо! Паша прошелся к реке и закурил. Как номо-тэд, он был обязан подчиняться законам своей иерархии и выполнять приказы без рассуждений. В этом смысле все последствия содеянного несло его начальство. Но кем он будет, когда навсегда решит порвать с ними? Куда будет возвращаться его душа после смерти, если не в Пирамиду? Скорее всего, он будет как обычный человек — вот и славно, это именно то, чего он добивался. Но кто на самом деле его очеловечил — так это семья. И теперь он имеет право, по всем Вселенским законам, защищать ее, он сделал свой выбор. Паша зашел в дом, не включая свет, пробрался к кровати, плюхнулся на свое обычное место и протянул руку туда, где должна была лежать Лена. Но Лены не было — место оказалось пустым, Паша включил свет — кровать даже не разбирали. Он выскочил в другую комнату, на кухню — нигде никого нет! А вот, на столе записка «Паша, не могла тебе дозвониться!.. У Никиты приступ! Я попросила Полякова отвезти нас в мою больницу. Все узнаю, перезвоню! Целую, Лена».
Павел издал рык, похожий на рычание раненого льва и выскочил на улицу. На всей земле не было сейчас человека более одинокого, чем он. Нужно как-то забрать их обоих, найти предлог переехать в другую больницу. Что он мог сказать: «Лена, здесь оставаться опасно, я подбросил в больницу вещество». Но Лена никогда не разрешит забрать Никиту. Стоп! Вещество будут вкалывать пациентам, так что врачам оно не грозит, нужно забирать Никиту, украсть, увезти, а что он скажет потом? Скажет, что переволновался, что угодно, но Ника нужно забрать, ведь никому наверняка не известно, есть ли у него иммунитет на вирус.
* * *На этот раз Сэма по-настоящему плющило. Он испытывал потрясения на уровне «to be, or not to be», потерянно бродил по комнатам, опустошенный как Гамлет, брошенный на свалку жизни, как отработанный пентиум первого поколения. Его ресурс исчерпался настолько, что в ошалевшем мозгу почему-то прокручивалась одна и та же надпись: «Game is over, bye-bye, baby!» Как всегда в таких случаях, его спасало одно надежное средство — водочка. Она исполняла роль близкого друга-утешителя. Сэм заботливо доставал бутылку из холодильника дрожащими руками. Пил он средними для его тела дозами. Для слона эти дозы вообще выглядели бы гомеопатическими.
Итак, Сэма посетила Лари, как черный ангел возмездия. Она обозначила ему три проблемы: первая — пропажа Торо, вторая — его отсутствие, и третье — приказ отрыть его из-под земли. За каждую проблему Сэму «будут отчленять по одному пальцу», если он не найдет Торо в течение трех суток. Потом наступят последние сутки жизни. Разбитый «Мерседес» Сэма, пригнанный на прицепе, будет с состраданием наблюдать, как станут разбивать тело его владельца. У Сэма не было сил, он пытался нащупать нить, и ему точно не хотелось умирать.
После того как Лари попрощалась с ним, послав воздушный поцелуй тремя пальцами, сжатыми в черные лайковые перчатки, Сэм открыл дверцу холодильника и, накапав прозрачной микстуры, опрокинул в горло содержимое мензурной рюмочки, громко закричал в полную мощь своих легких.
— С у к а! — выкрикнул он в открытый космос, но не почувствовал полного удовлетворения, потому что это было неправдой, во всяком случае, не всей правдой о железной леди Лари-Са.
— Конченная… отвязная… закоренелая сука! — Это выглядело как полная правда, и за это стоило выпить!
Сэм налил и попытался собрать в мешок ворох разлетевшихся мыслей. Если агенты Лари, а это значит менты, а это значит братки, а это значит чиновники и проститутки, все, кто кормятся от номо-тэдов и делятся информацией, не обнаружили Лику, живую или мертвую вопрос: какой же шанс остается ему? Ответ простой: никакого! Отсюда вывод: холодный ствол коллекционного пистолета «Natty» произведет послезавтра свой роковой выстрел. И ему не предоставят не только комфортного дубового гроба. Кому нужны идиоты? Идиоты великой нации не нужны! Это была печальная правда — их структура — диктатура. И не в его власти изменить правила игры.
«Подумай, Сэм, как испортят красные пятна твои ослепительно белые обои…» — Лари произносила угрозу, дыша в лицо холодом, исходящим от ментолового леденца под ее языком, не обращая внимания на струйки пота, сползающие с его лба.
«Это не вечеринка, Сэм. Это — война! А на войне… все только по ее правилам…»
И его не спас даже своевременный звонок к Моро, он не защитит его, не защитит и Лари!
Сэм забыл сущий пустяк! Он забыл одеть «часы» на руку Торо! Но и Лари их не одела, но подлая баба все свалила на него! Уж кому за этот грех расплачиваться, как не ей! Ох, беда-бедехонька! Одел бы «часы» — не знал бы сейчас геморроя и плавал бы в океане кайфа!
И тут вдруг Сэм подпрыгнул, как мячик, его осенило!
Как же это он совершенно забыл о том, что крушение надежд в хорошем сценарии — это только трамплин, подбрасывающий героя к вершине.
Он затрясся в истерике, набирая дрожащими руками телефон менеджера клуба «Квазар».
— Привет, добрый вечер, это Сэм Самиров вас беспокоит, не могли бы вы дать мне телефон директора группы «Эль». Спасибо, я записал.
Нет-нет, все-таки любит его судьба! Думал о себе Сэм, а все потому, что его любят женщины. А поскольку судьба та же женщина, то как же ей его не любить! И ему тоже хочется ее расцеловать. Цепочка короткая до банальности. Куда же деваться бедному Торо в теле Лики, как не идти к Ивану! Ну, правда, Боб сказал, что тот уже неделю как нигде не появлялся! Так он вроде частенько уходит в запой, так, во всяком случае, говорят. И на звонки не отвечает — вот это уже хуже. Но Лика-то может быть там! Во всяком случае — это шанс! И как бы хотелось сейчас разбить морду этому Торо, примерно так, как он покалечил его гладенький «мерс»! Что за неуважение к чужой тачке! Издержки средневекового воспитания! Но ничего, он теперь в курсе, с Торо нужно быть начеку. Сэм захватил с собою нунчаки, хотел взять пистолет, но побоялся, вдруг Торо его разозлит, тогда он не выдержит и пальнет в него, и уж тут Лари его точно в карцер засадит! Нет, не будет им такого удовольствия! Сэму пришлось пересесть в свою старую тачку и надеть темные очки. Не дай бог, перед кем-нибудь опозорится в этом старом драндулете. Сэм ехал по ночной Москве в красном «Форде» и поглядывал вокруг — нравилось! Все в Москве нравилось! Свобода неограниченная, девушки — любые! А кстати о девушках, он вспомнил о Лари. Нужен компромат — и он его добудет!
Сэм остановил свою «позорную колымагу» недалеко от дома Ивана. Сэм потянул носом воздух, ему почему-то показалось, что он напал на след.
Иван и Аня расстались на перекрестке, была уже почти ночь, и расстаться было необходимо, пусть даже до утра. Иван поехал к себе домой, а Аня к себе. Ей нужно было подготовить к сюрпризу отца и сестру, которые: а) знали только, что она уехала в экспедицию, б) ничего не знали о ее новом бойфренде.
Иван посадил Аню в такси, и они расстались только для того, чтобы завтра встретиться как можно раньше. Ивану казалось, что он не был здесь вечность. Все в родном городе стало неузнаваемым и чужим. Всего неделю пробыл Иван в зоне «С», но теперь здесь все казалось тяжелым, искусственным, мрачно-серым. Поразили и лица людей на улице — в основном уставшие и страдающие, как будто бы на город одели темную паутину и все в ней барахтаются, не понимая, что можно жить по-другому. Иван подошел к своему дому и почувствовал, что и дом стал чужой, как будто его душа влетела по ошибке в чужое тело и не знала, как ей жить дальше этой чужой жизнью. Зашел в лифт, нажал свой этаж и, пока ехал, чувствовал странное сочетание, каких-то тяжелых, незнакомых звуков, таких тяжелых, что даже стал задыхаться. Наверное, клаустрофобия начинается, подумал Иван, однако возле дверей своей собственной квартиры его и вовсе затошнило. Он подошел к двери — и ужас! — она была открыта, она была не просто открыта, а выбита вместе с замком. Иван понимал, что вот на этом месте нужно остановиться и вызвать милицию, но любопытство и уверенность в своих силах взяло верх, он толкнул дверь и положил руку на пистолет, подаренный Андреем. Тихо зашел, прошелся по коридору, включил свет — опа! На кровати прямо в одежде, не раздеваясь, спала Лика. Боже, он даже забыл, кто она такая. Но в следующую минуту Ив почувствовал, как комната наполняется каким-то черным пятном, тяжелые звуки только сильней раздирали его голову, и он понял — вот оно, пришествие, все как описывал Андрей — это первое ощущение от встречи с тэдом. Лика — тэд! Он вышел в коридор и набрал телефон Эн, хорошо, что она отъехала недалеко, он сказал ей только два слова:
