Валерий Михайлов - Мастера Книги
– А теперь смотрите сюда, – сказала она, указав на причудливую лампу, – и старайтесь не мигать.
«Да, госпожа», – чуть не вырвалось у меня.
– Постараюсь, – ответил я вслух.
Лампа работала в том самом импульсном режиме, который обычно вызывает припадки у склонных к этому лиц. Свет меня особо не доставал, но та вечность, целых сорок минут, в течение которых мне пришлось пялиться на эту лампу, а, главное, сохранять неподвижность и как можно реже моргать, стала настоящей пыткой. Попади я, не дай бог, после смерти в рай, и вечный хор ангелов над ухом гарантированно сведет меня с ума в первые же несколько недель пребывания в этом царстве тотального безумия. На смену теологическим пришли мысли параноидальные. Я вспомнил один свой рассказ, в котором спецслужбы зомбировали нужных людей, доводя их вплоть до самоубийства, подавая правильно модулируемый электрический сигнал на лампочки освещения в их доме. На уровне сознания это мигание не воспринималось, но подсознание легко распознавало эти приказы и не могло им противостоять. В принципе нас действительно можно контролировать подобным образом, так как мозг на самом деле достаточно однозначно откликается на те или иные вибрации. Достаточно вспомнить о том действии, которое на нас оказывает инфразвук или же о спровоцированной японским мультфильмом массовой эпилепсии у детей.
Наконец, моя пытка светом подошла к концу, и добрая фея выключила лампу и сняла с меня шлем.
– Ну как вы? – спросила она.
– Отсидел истинное лицо, и спина разболелась, а в остальном, как у той Маркизы.
Фея улыбнулась.
– А вообще жаль, что я не знаю никакой военной тайны, – продолжил острить я.
– Почему?
– Тогда бы я ее выдал, и вместо мучений мне дали бы варенье с печеньем.
– Вот только здесь пытают вас, а военную тайну скрываем мы.
Боже, она еще и умница!
– Увы, нет справедливости в подлунном мире.
– Ничего, следующая процедура вам понравится. Раздевайтесь до пояса.
Пока я выполнял ее приказ, она принесла еще одну миску с гелем, этот немного пах чем-то пряным и некое подобие длинной юбки, которая должна была защитить мои брюки от геля. После того, как я облачился в костюм шотландца, красавица в халатике намазала мою спину гелем и пригласила лечь на спину на кушетку, на которой была постелена постель из датчиков и проводов.
– Не убьет? – спросил я.
– Не должно, – ответила она.
Когда я лег, она попросила меня закрыть глаза, затем накрыла мое лицо матерчатой маской с отверстием для носа.
– Приятного отдыха, – пожелала она.
По спине и лицу прошла волна приятного покалывания, затем вторая, третья… Менее чем через минуту я уже был в отключке.
– Вот и все, – услышал я сквозь туман голос пытавшей меня красавицы, – как вы себя чувствуете?
– Как накурился, только в миллион раз круче.
Я действительно никогда не испытывал подобного кайфа, правда, знатоком в этой области меня трудно назвать, так как мой опыт ограничивался алкоголем, дурью и хлорэтилом.
– Через несколько минут пройдет.
– А жаль.
– На сегодня все. Лев Вениаминович поможет вам вернуться в палату. Результаты будут завтра.
– Спасибо.
Добравшись до палаты, я кое-как принял душ и, едва добравшись до постели, провалился в глубокий сон.
Разбудила меня Алина.
– Все в порядке, – радостно сообщила она, – можно ехать домой.
– Со мной все в порядке?
– Теперь уже да.
– А что было?
– Отравление. Тебе попался нашпигованный химией овощ.
– Так после этого обычно срут.
– Смотря чем нашпиговать. Одевайся. Документы уже готовы.
– Со мной точно все в порядке? – спросил я, внимательно глядя ей в глаза.
– Да, ответила она.
Глаза говорили, что она не врет, но они бы сказали то же самое даже если бы меня ждала смерть через пару минут. Ну да влюбился в Сфинкса – терпи.
Дома я первым делом отправился в кабинет, где, стыдясь собственного страха, осторожно, как будто он мог цапнуть меня за руку, включил ноутбук. Он не укусил, не подмигнул и даже не улыбнулся. Он снова был обычным ноутбуком, каким я знал его со дня покупки.
Горы вновь стали горами, а трава – травой. И вместе с облегчением я испытал легкое разочарование.
Новая Глава
Я бродил по Ростову. Просто так шлялся по центру города от нечего делать, заходил в магазины, в основном торгующие книгами, ДВД и музыкальными дисками.
У магазина «Солнышко» я заметил одного странного типа. Вообще-то его было трудно не заметить. Во-первых, несмотря на жару, он был во фраке, и фрак на нем сидел так, словно это была его повседневная одежда. В-вторых, он стоял возле установленной на подпорках дверной колоды без двери. Ну а в третьих, он орал во всю глотку:
– Квантовый переход через дверной проем! Приглашаем совершить квантовый переход через дверной проем! Только сейчас! Только у нас! Спешите совершить квантовый переход через дверной проем! Процедура абсолютно безвредная, совершенно безболезненная и абсолютно бесплатная!
Я собрался обойти его стороной на безопасном расстоянии (мало ли что это могла быть за хрень, начиная со дня открытых дверей в каком-нибудь дурдоме и заканчивая телесъемкой скрытой камерой), но ко мне подошла юная, лет девятнадцати, дама… Вот есть же такие девчата, которые умудряются быть одновременно страшненькими и привлекательными, когда ты смотришь на нее, анализируешь ее внешность, и видишь, что у нее далеко не идеальная форма лица, явно недоработанный нос или слишком торчащие уши, и одновременно с этим любуешься ею, как не любуешься какой-нибудь признанной красоткой. Она очаровательно улыбнулась и спросила:
– Не желаете?
– Чего? – не понял я.
– Совершить квантовый переход. Для вас совершенно бесплатно.
– Как-нибудь в другой раз.
– Другого раза не будет.
– Знать, не судьба.
– А вдруг именно судьба? Вдруг он ждет именно вас?
– Ну это вряд ли.
– И тем не менее, Виталий Сергеевич, это так. У вас свидание в Мелиополисе, и другого шанса не будет.
– Что ты сказала? – переспросил я, не веря собственным ушам.
– Вы не ослышались. Мелиополис ждет.
Мелиополис. Несколько лет назад я увидел его во сне. Метагород, содержащий себе все города, он находится везде и нигде, и любой существующий ныне город является лишь его тенью. Он вне времени, вне пространства, поэтому в нем собраны все пространства и все времена. Мелиополис подобен алмазу с бесконечным числом граней, и каждый раз он открывается входящему в него путнику новой гранью…
После этого сна у меня сначала родилось название «Симфония для Рояля и Города», затем стихотворение:
Ночь…Город стекает по клавишам…Дождь…Голос Рояля и Города сон…Медленно, такт за тактом,ОнТечет в корзину для бумаг…Шаг…Время потушенных сигарет…Снег…Или может быть старт…Спи,Маленький плут,Дитя Города и РояляТой ночи, когдаУтром не глядя друг другу в глаза…Пауза…Новый аккорд…Снова слеза…Белый и черный клавишей бег…Зажатый бетоном в прямые линии берег…Спи,Дитя недокуренной вечности,Город горек в своей бесконечностиДня…Спи,Еще не готова,Еще не стала чашей река,Еще не устала от ласок усладНочь…
Затем появилась меленькая поэма в прозе:
УВЕРТЮРАГород – это всегда ночь, зима, иногда туман или дождь или крик. Город, кишащий улицами… Они расползаются, сплетаются, похотливо жмутся друг к другу, подмигивая фонарями. Город – это из крана капающие звезды, это стрела, натягивающая тетиву лука, это Рояль, заждавшийся рук твоих, это музыка тишины. Рояль погружен в себя, и только Город многопалой рукой гладит его сердце. Город – это слово, которое пробуется на вкус, как рахат-лукум. Он оживает ночью, когда глупые люди ложатся спать, а Охотник выходит на Охоту с открытым сердцем, и Город – величайший соблазнитель, шепчет свои тайны…
Рояль – это весы, и Город на чаше весов. Это рука, и знак, что пришел во сне. Это тропа, и Охотник на тропе Войны, и песнь сердца охотника – молитва хищника, рвущего живую плоть. Это стрела и грудь, и вечная любовь между ними. Это сок Луны, сделавший меня Охотником, и превративший мою кровь в вино. Это ночь. Это я в лабиринте улиц, и их раздвоенные языки. Это Весть. Весть, которую я несу тебе, Весть, заставляющая смеяться и сжимать меч в пустой руке. Это пелена, упавшая с глаз, и лай собак позади. Это отзвук твоих шагов, и губы, зовущие: “Возьми меня. Мне скучно одной на ложе цветов. Этот праздник Весны наш, и роса пьянит влюбленных”. Это вечный вызов Охотнику, и тропа Войны. Это дорога к тебе, и мы в жертвенном танце огня…
Милая, это ветер. Он принес песню Луны. Она собирает на пир племя Воинов. Это праздник Весны. Настал час охоты. Город зовет на тропу Войны. Уже горят жертвенные костры, и вскипает кровь моя. Сердце жаждет великой Битвы. Ты моя добыча и ты священный Враг мой. Враг мой! Как я люблю тебя! Это ты зовешь меня на пир племени Воинов. Это ты наполняешь мое сердце огнем, а душу песней. Это ты вкладываешь меч в мои руки, ты бросаешь Ночь к моим ногам. Это твой голос зовет: «Охотник, где ты? Сегодня наша Битва. Сегодня праздник Весны. Сегодня Рояль разливает огонь по чашам. Сегодня он щедр на костры». Жертвенный огонь, как поцелуй любимой. Только я и ты. Только у тебя я найду приют и ту песню, что гонит меня каждую ночь на тропу Войны, где каждую ночь мы играем в прятки с твоею тенью.
