Евгений Соломенко - Ваш номер — тринадцатый
— Странно слышать сетования на холод от человека, который не держит дома спичек! — рискованно пошутил Зорин. Администратор взглянул на него строго и как-то печально:
— Это заблуждение, что огонь нас согреет. Огонь нас спалит! Впрочем, хватит об этих мерихлюндиях! — встряхнулся хозяин. — Хватайте-ка вот супницу, и айда на веранду!
* * *Веранда оказалась под стать кухне — большой и светлой. В белой фарфоровой супнице дымился украинский борщ, а на кухне тем временем доваривались тройные пельмени. («Вот вам и микроволновка! — похвастал Администратор. — Я в ней и супы готовить навострился, и все на свете! Сейчас будете пальчики облизывать, ясны горы!»)
К глубокому разочарованию, Зорин не приметил на столе коньяка. Правда, этот пробел с лихвой компенсировала внушительная батарея бутылок с водкой смирновской белой, водкой посольской, водкой можжевеловой и анисовой, с янтарной «Старкой» и забористой «Перцовкой». Понукаемый хлебосольным хозяином, Зорин отведал и старочки, и перцовочки. И можжевеловочкой с анисовочкой также не побрезговал. Тягостное ощущение, почти парализовавшее его там, на втором этаже, сейчас постепенно отпускало. Разговор пошел вольготней.
— Да, кстати, Денис Викторович! — припомнил Администратор, подкладывая гостю пухлых пельменей. — Считаю долгом похвалить вас еще раз. Вы, батенька мой, проявили себя не только как редактор, но и как бизнесмен: прекрасно ведете дела своих фирм. А теперь вот еще и благоразумно накупили акций этих сталеплавильщиков — «Дайана Энтерпрайз».
«Все проведал, прохиндей!» — едва не поперхнулся пельмениной ошарашенный Зорин. И, скрывая неудовольствие, уточнил:
— А вы, Петр Аввакумович, что же, располагаете сведениями про «Рашн Стал»?
— Ясны горы! — усмехнулся хозяин, наполняя Зоринскую стопку. — Мне ли не располагать? Это же одна из наших коммерческих контор, дочерняя фирма «Утренней звезды»!
— Вот как? — подивился гость, тут же и ополовинив «освеженный» стопарь. — А я-то думал — это самостоятельный холдинг, мощная финансово-промышленная группа…
— Мощная-то мощная, да не вполне самостоятельная, — уточнил Администратор. — И хозяева там — чисто номинальные. Так, пацаны, кукиши марципановые. Мы им дали порулить машиной, но под нашим присмотром.
— То есть?
— То есть они не более чем держатели нашего капитала. Денег-то у нас — немерено, вот мы и раскидали их по разным якобы-хозяевам. Так что, купив акции этого Энтерпрайза, вы, батенька мой, стали, пускай и маленьким, но совладельцем нашей головной фирмы. С чем вас и поздравляю!
— Ну, тогда — за дальнейшее преуспевание «Утренней звезды» и ее дочерних фирм! — поднял стопку умиротворенный акционер.
Глава двадцать седьмая
Под знаком черного петуха
— Давай, Славик! Гони во всю прыть, на аудиенцию к губернатору опаздывать негоже! — подстегнул Зорин верного Сканворда. И вновь откинулся на мягкое сиденье.
Из проносившихся мимо пейзажей глаз неожиданно вырвал забавную вывеску ресторанчика и черные мраморные ступени, ведущие к дубовой двери с окошком-иллюминатором. Да это же тот ресторанчик, в котором состоялось его грехопадение в сатанистские объятия Фабиана! Зорину живо припомнилось, с каким содроганием он тогда примерял к себе это жуткое имя — сатанист.
Нынешний Зорин не только свыкся со своей причастностью к Черному Ордену, он даже испытывал нечто вроде разочарования. Сперва-то ожидал: начнутся страсти неземные, Гофманиана, сладкие ужасы мирового злодейства! Но ничего этого не было и в помине. А было — разовые и вполне прозаические поручения Администратора: кого-то «приподнять», кого-то «опустить»… Вот эта скука смертная — и есть Дьяволиада?!
Сам-то Администратор играл в другие игры: крушил самолеты, пускал ко дну океанские лайнеры… А на долю Зорина достался «сатанизм» совсем уже микроскопический. Не сатанизм даже, а так, всякая там подлянка-бытовуха. Нечем и похвалиться перед тем же Пиф-Пафом!
— Денис Викторович, приехали! Смольный! — пробудил его к реалиям момента Славик-Сканворд. — Нормально успеваете!
Зорин вздохнул и, хлопнув дверцей, отправился на высокую аудиенцию.
* * *Выпивать на пару с Пиф-Пафом сделалось для Зорина чем-то вроде традиции. Вот и нынешний вечер не оказался исключением. Сидели расслабленно, толковали о том, о сем, пока Зорин не бахнул:
— Не пойму я, все же, Пафнутьич! Служишь вон какому Хозяину, а сам ты — уж больно земной. Нет в тебе ничего магического, никакой, понимаешь, эзотерики!
— Ежо-терики? — переспросил озадаченно Пиф Пафыч. — Ежо-терики, шишки-коврижки, у меня дейштвительно нет. Шлушай, а что это такое?
— Ну, как тебе сказать… Эзотерика — это таинственное, то, что за гранью реальности.
— А-а, вот ты про что! — протянул Пифагор. — Как тебе шкажать… Ешть у меня одна штука — таинштвенная, жа гранью.
— Да? И что за штука такая?
— А штука вот какая: чую я…
— Что ты чуешь? Что сладкий мускат хорошо идет под соленую тараньку?
— Да нет, не про тараньку! Шкажем так: чашто я жнаю то, чего жнать не должен. А я это каким-то, шишки-коврижки, макаром чую — и вще тут! Где-то какой-то человечек на горижонте только наришовалщя, а я его уже чую! И чего он жделать удумал — тоже чую. Начальник нашего отдела товарищ Квадратюк так и говорил: «Цены тебе, Пифагор, нет! Феномен ты у наш!».
— Ну, например! — не отставал заинтригованный Зорин. — Что ты, феномен, сейчас, к примеру, чуешь?
— А вот тебе и пожалуйшта, например, так например! Ешть один хмырь — очень вышокий начальник, хоть и чучмек кошоглажый. А я, можно шкажать, его крештный: дал ему путевку в жижнь. Теперь уж он — большой генерал и не помнит, поди, как я его в органы жа яйца тащил!
— Ну? — нетерпеливо перебил Зорин. — И при чем тут этот твой крестник?
— А при том, шишки-коврижки, что чуять я штал: убить его хотят. И даже жнаю — кто и как. И никакие охранники его не шпашут. А я — шпашу! В аккурат жавтра же и шпашу! Такая вот дишпожиция!
«Бахвалится, старая сыроежка! — хмыкнул Зорин. — Провидец хренов!» И перевел разговор на другие темы.
Он пил коньяк, трепался с Пиф-Пафом, похохатывал. И не ведал, что собутыльник его завтра и впрямь спасет одного неизвестного ему генерала.
* * *Анабелла заперла дверь квартиры и сбежала по лестнице вниз. Она не замечала ни ароматов горелой яичницы, ни обильной настенной живописи, в центре которой выделялся вопль политизированной души: «Голосуйте за Жириновского!».
Сейчас она жила одним. Этот дерьмовый Скарабей будет убит! И не далее, как сегодня. Чтобы действовать наверняка, Анабелла решила прибегнуть к старому доброму вуду. В сладком предвкушении Анабеллино сердце билось учащенно, губы искривила улыбка вышедшего на охоту хищника.
Для «праздника» все уже было готово. Осталось лишь купить черного петуха.
В таком вот боевом настрое она выскочила из подъезда — и едва не сбила крохотного старикашку, этакого деда Мазая с берестяным кузовом в руке. Раскрыв щербатый рот, он растерянно озирался, явно не понимая, куда его занесла нелегкая. Дед испуганно отпрянул от налетевшей на него женщины. Но тут же с надеждой вцепился в нее:
— Доченька! Подшоби дуралею штарому!
Как ни была Анабелла погружена в себя, но не смогла не улыбнуться, глядя на забавного, по-детски шепелявого старикана. Она осадила свой бег, всевидящим женским взором охватила всю убогую фигурку — от комического треуха до резиновых галош, надетых прямо на онучи. На крохотных кулачках нелепого дедка зачем-то красовались огромные брезентовые рукавицы.
— Да, дедуля? Чего тебе?
— Да жаблудил вот! Мне на бажар надобноть — петуна продать. Ты мне, девонька, шкажи — как на бажар-то пройтить?
— Петуна? — переспросила Анабелла, хищно блеснув глазом. — Ну-ка, дед, покажи! Может, я его у тебя и куплю!
— Покупишь, да? Жначит, мне и на бажар топать не придетщя, ноги гробить жря? Вот шпащибочки-то!
Старикан засуетился, откинул серую тряпицу. На дне кузова горемычно сжался спеленатый Петька. Его перья прямо отливали чернотой, словно их долго мазали густым гуталином и надраивали щеткой, как солдатские сапоги перед полковым смотром.
Анабелла возликовала: то, что надо! Вот подфартило, диабло побери!
— И почем продашь птицу? — спросила весело. Дедок аж запыхтел от усердия:
— Да ш тебя, доченька, дорого не вожьму! Давай полшотенки — и петунчик твой!
Хоть Анабелла и не думала рядиться, но он для пущей убедительности выпучил глаза и зашепелявил доверительно:
— Пятьдещят рублев — цена божешкая, хоть кого шпрощи! Али на мне крешта нет?
— Да верю я, дед! Не суетись ты, как игуана на сковородке! — засмеялась женщина. — Вот тебе полсотенная, давай сюда Петьку!
