Владимир Моисеев - Наивный наблюдатель

               — Молодцы, придумано классно! — Зимин подмигнул и расхохотался. — Ладно, не переживай. Будет тебе брюлик.

               Лихость Марго нравилась Зимину. Он без лишних слов отправился к домашнему мультипликатору. Но прибор проигнорировал его запрос. Этого следовало ожидать. Чудеса случаются, но редко. Пришлось подключиться к центральному распределителю. Ответ был стандартный. Заказ принят, его стоимость — 120 часов сверхурочной работы. Зимину предложение не понравилось, но он был вынужден согласиться, заранее предчувствуя будущие неприятности. По закону к сверхурочной работе его могли привлечь в любое время.

               Принтер распечатал брюлик, Марго была в восторге, чего нельзя было сказать о самом Зимине. Ему предстояло отработать сорок дополнительных смен. Это был вполне допустимый кредит. Он слышал, что все без исключения работники жили в долг. Расстреливали, насколько ему было известно, только когда кредит превышал триста часов. Какое-то время он еще мог жить, не задумываясь о последствиях.

               Зимин привык любую работу, которая  выпадала на его долю, выполнять добросовестно. Это была не слишком большая плата за комфорт, предоставляемый ему, как номинальному обитателю Усадьбы. И она не казалась ему излишне обременительной. Три обязательных часа труда пролетали быстро. На этот раз ему пришлось заниматься проблемой пищевых отходов. Усадьба славилась своей механизированной системой утилизации и вторичной переработки использованных биологических материалов. Особо внимательно относились к ресторанным отходам. Объедки должны были автоматически доставляться в устройства по их переработке в сырье для картриджей 3D кухонь. Но иногда случались досадные неполадки. Вот как на этот раз: куски пищи оказались излишне велики и воздухопроводы засорились. Иногда Зимину казалось, что жители Усадьбы специально заказывают блюда, которые способны вывести систему утилизации из строя. Было это развлечением или спортом, кто поймет? Работы хватало, облачившись в скафандр и вооружившись лопатой, Зимин каждый день три часа ворочал дурно пахнущие кучи бывшей еды. Объедки, между тем, продолжали поступать без остановок, жрали в Усадьбе много.

               Процесс увлек его, время пролетело незаметно. Он уже был близок к успеху, когда пришел его сменщик. Человек в скафандре с маской на лице. В Усадьбе не принято было демонстрировать принадлежность к наемным работникам. Зимин инстинктивно проверил, не сползла ли его маска, нет, все было в порядке. Ну и ладно. О том, что он, Зимин, всего лишь жалкий работник, никто не должен был знать. Насвистывая популярный мотивчик, он отправился в душ. Через десять минут он будет свободен. Волновало его только одно: пустят ли его в «Пристанище»? Ему нужно было расслабиться и перебить проклятый запах объедков, который застрял где-то в середине горла.

               У богатых свои причуды. Вечером ярко освещенные улицы Усадьбы были пусты, только изредка роскошные мобили бесшумно скользили по безупречным мостовым. Местные жители предпочитали проводить вечернее время в ресторанах, клубах и на приватных вечеринках. Зимин с радостью использовал эту особенность местных нравов для ежедневных прогулок. Ему необходимо было хотя бы немного побыть в одиночестве. Искусственное освещение успокаивало его. Наверное, потому что вечером Усадьба выглядела, как неестественный футурологический объект. Это устраивало Зимина. Он с наслаждением вдыхал воздух свободы, и сердце его ликовало. В такой обстановке ему хорошо думалось. Он легко придумывал новые сюжеты и старался запомнить их, чуть слышно подбадривая себя: «Надо обязательно написать этот текст, может получиться неплохо»!

               Когда ему надоедало бродить по пустому городу, он заходил в первый попавшийся бар и, устроившись в углу, с интересом вслушивался в разговоры завсегдатаев. Это было поучительно, потому что каждый раз оказывалось, что его представление о людях далеко от реальности. Они были одновременно и сложнее и проще. В этом следовало разобраться.

               И на этот раз прогулка помогла ему вернуть душевное равновесие. Зимин даже придумал сюжет для небольшого рассказа.

               Человек всю жизнь считал, что быть счастливым плохо. Как учили древние греки — счастье нужно женщинам, детям и животным. А мужчина обязан обеспечивать их этим самым счастьем. Все просто и логично. И вдруг он почувствовал себя счастливым. Это было неожиданно и неприятно. Пришлось ему исправляться. Поскольку он был человеком серьезным, то решил, что будет правильно тщательно фиксировать и записывать в тетрадь каждое появившееся у него желание, чтобы быть готовым и не пропустить главную мечту своей жизни. Бухгалтерский подход должен был обезопасить его от приступов столь нелюбимого им счастья.

               Порцию виски, такую желанную после выполнения тяжелой обязательной работы, можно было получить только при предъявлении личного жетона. Класс жетона точно соответствовал социальному статусу обитателя Усадьбы. Полноправные жители получали жетон нулевого класса, а вместе с ним право на бесплатные услуги и блага. Зимин был работником, поэтому при найме ему был выдан жетон первого класса. Для него размер кредита зависел от объема выполненной работы. Компьютер вел скрупулезный бухгалтерский учет, столько поступило, столько израсходовано. Ошибка была исключена. Обычно Зимину статуса хватало, но он потратился на бриллиант и теперь не знал, остались ли у его жетона ресурсы для оплаты посещения престижного ночного клуба.

               Зимин облизал губы. Виски, он хотел виски, ему надо было расслабиться. Сейчас его волновало только одно, выдаст ему компьютер порцию спиртного или нет? Правильнее было переждать несколько дней, но Зимин решил рискнуть. Охранники на входе в смешной одежде скоморохов и в масках, покрытых рекламами известных юридических контор, потребовали предъявить жетон. Он достал. На сенсоре скоморохов загорелся зеленый огонек. Это было приятной неожиданностью. Зимин прямиком направился к стойке бара.  Получив требуемую порцию, он окончательно успокоился и перестал думать о кредите. Запах проклятой работы его больше не беспокоил.

               В «Прибежище» было все, чтобы весело провести время. Бар, дискотека, варьете, электронный театр, казино, кино, кулачные бои. Для утонченных натур настольные игры и интеллектуальные викторины. Были доступны и некоторые противозаконные развлечения: электронные наркотики и подпольные трансляции футбольных матчей из Трущоб. Но Зимин больше остального любил вести светские беседы под стаканчик спиртного. Ему нравилось, что у него — работника — ума часто оказывается ничуть не меньше, чем у людей из элиты. Он осмотрел бар, и ему повезло. Местный завсегдатай по имени Клим узнал его и, заулыбавшись, приветственно помахал рукой.

               — О, любитель поспорить! Рад вас видеть. Иногда, знаете, возникает желание поговорить о чем-то таком непрактичном, вступающим в противоречие со здравым смыслом. Кстати, в последний раз ваши рассуждения о здравом смысле прекрасно меня взбодрили. Полезная штука — эти ваши философские разговоры, приятель! Они хорошо влияют на внутричерепное давление.

               Зимин кивнул. Он был согласен поддержать разговор.

               — В последнее время, — сказал он, — принято отделять умение рассуждать от здравого смысла, а это, кроме всего прочего, означает, что нам становится недоступен не только здравый смысл, но и способность размышлять логично. Остаются только представления. Как правило, они крепко сидят в голове, но оторваны от реальности. Эти представления, как правило, продуцируют неверные оценки.

               Зимину был симпатичен Клим. Может быть, парень был не слишком сведущ в специальных вопросах, но брал свое энтузиазмом.

               — Не следует преувеличивать влияние философии на понимание жизни. Философия — всего лишь развлечение для немногочисленных оригиналов и их поклонников. Я люблю разговаривать с вами на отвлеченные темы, но это не делает меня одним из них. Отнюдь.

               — Распространенное заблуждение, — Зимин старался быть предельно корректным. — Ваши представления сформированы вполне определенными философскими концепциями. То, что вы не догадываетесь об этом, сути дела не меняет.

               — Какими это концепциями, позвольте спросить? — удивился Клим. — я, вроде бы, раньше не был замечен в пустой болтовне.

               — Предполагаю, что главный источник современных представлений об окружающем мире не трудно будет отыскать в трудах Витгенштейна.

               — Никогда не слышал об этом парне.