Гой - Вячеслав Прах
– Здорово, Зак.
– Здорово.
– Кто такой Амен?
– Амен. Тебе-то самому откуда известно имя это, Злой?
– Тайна ли это большая, барышник?
– Для определенного круга лиц – нет.
– Не похож я на того, кто входит в этот круг? – улыбнулся я.
– Не похож, Злой.
Прямо говори, кто имя тебе это сказал.
– Имя мне сказал тот, кто желает, чтобы я ему помог. Но не сказал, чем именно.
– Я подумаю над тем, что только что услышал. Ступай к себе. Позже свидимся.
До наступления Ночи оставались сутки. Что за место такое Забытое время, и как мне найти дорогу в это место? Постой оставил после себя много вопросов, ответов на которые у меня не было. Призраки ненависти…
В дверь моей комнаты постучали. Открыл. Передо мной стоял Гэко. Тот самый Гэко, который ни разу за все мое пребывание в поселении не заговорил со мной.
– Здорово, – сказал он.
– Здорово.
– Войду.
Отошел в сторону и дал дорогу гою. Он присел на свободный стул. Я – на кровать, напротив него. Какое-то время он изучающе смотрел на меня, не произнося ни слова. Долгая пауза была. Нужно было ее выдержать.
– Передал твои слова мне Рома. Вещь Хряща земле предали, к остальным его вещам. Но не по этому поводу я к тебе пришел.
– Слушаю тебя.
– Кто тебе сказал про Амена?
– Никто из поселения.
Гэко был негласным лидером в поселении. Если происходил какой-то конфликт, ситуация, требующая решения, шли к нему. К его слову прислушивались местные гои.
– Слыхал, Гет твоим напарником был в граде Покоя. В походы ходили.
– Ходили.
Снова наступила пауза. Это был его стиль общения – сначала произнести что-то, затем выждать, и только после этого продолжать диалог. Я принял его условия.
– Стало быть, не знаешь, кто такой Амен?
– Не знаю.
В этот раз пауза была короче предыдущих.
– Амен – мой сын.
Часть вторая
Забытое время
– Он уснул однажды и не проснулся. Он не умер, он дышит, мозг его работает. Просто не может проснуться. Горем помазаны…
Знаешь, как можно помочь сыну моему проснуться?
– Нет, – честно сказал я.
– Понятно. Пусть при тебе останется – от кого узнал, в нутро лезть не буду. Гэко мое имя, оно тебе известно. Если при себе будешь иметь причину, мой дом знаешь, где найти. Все мы здесь одним помазаны, Лучник. Будь здоров.
Гэко был высоким, худощавым. Когда он разговаривал, то складывал костлявые, длинные пальцы обеих рук, образовывая букву «х». Смотрел в глаза прямо, говорил спокойно, вдумчиво.
Когда наступила Ночь, пожирающая все живое, не успевшее спрятаться от нее, ответ пришел, как и говорил Постой. Явилось видение. Карты при себе не держал, чтобы пометки внести, спрятал ее по пути, когда возвращался из Ничто в поселение. Сделал пометки в блокноте, который носил всегда при себе. Питон в видении явился мне – это был не мой друг, каким я его знал, видел при жизни, скорее, его образ. Он показал мне дорогу – север Пустоши, как и в Ничто. Он шел впереди меня, я его не узнавал, не знал таким, каким встретил теперь, держал на расстоянии от себя. Это видение было похоже на сон. Только я знал, что это не сон, это нечто иное, чему я объяснения еще не нашел.
Эта Ночь была неспокойна в Пустоши. И не каждый гой из поселения ее пережил. На улице слышались крики, нехорошие крики. Слышал и громкие разговоры на языке, неизвестном мне. Не знаю, каким образом выползням Ночи удалось выманить из поселения Кара. Каждый непомнящий знает, что Ночью дверь своего дома откроет либо полнейший истукан, либо ищущий смерти. Но когда наступил Рассвет, и все жители поселения вышли из своих домов, то обнаружили останки гоя. Дверь его дома была открыта. Не взломана, будто сам Кар ее и открыл постучавшемуся. Части его тела были разбросаны по всему дому, вещи не тронуты, ничего не сломано, не разрушено. Ощущение, что все было проделано аккуратно и продуманно. Чем дольше я находился в Катарсисе, тем больше возникало вопросов. Зачем он открыл дверь?
Набрав воды из родника, я отправился на север Пустоши, на поиски той самой дороги в Забытое время. Странное происходило в пути: бесконечные монологи утихли в моей голове. Я шел и смотрел на Катарсис. Я шел и слушал Катарсис. Я шел и принюхивался к Нему. Я был близок с Ним в этом пути. Ощущение, будто всякий нелюдь, топчущий эти земли, видел, что меня ведет вперед Катарсис, и не смел пойти мне навстречу или подойти со спины.
Река Самсона, та самая река, имеющая два течения, каждое из которых будто сражалось с другим, повстречалась мне на этом пути. Я был далеко от поселения и в пути провел больше восьми часов. Всегда после Рассвета, в первые сутки она появляется, но у меня даже и мысли не возникло, что этот дар будет так близок. Со мной было две склянки. В обеих была чистая вода из источника, что на востоке Пустоши. Одну я осушил до дна, сидя у странной реки, наблюдая за каждым из течений. Набрал в нее воды до края. Склянку эту спрятал на дне рюкзака. Ценный дар, его продать можно дорого. За него можно даже получить «истому». Знал бы, что такая редкость встретится мне на пути, прикупил бы у Зака несколько склянок.
Когда я собрался уходить, увидел впереди силуэт идущего в мою сторону. Тот был похож на гоя. Я еще не знал, доставая свой лук, что эту встречу с незнакомцем не забуду, пока жив. Не стал направлять лук в сторону идущего ко мне. Понятно, что вода из реки представляет для него интерес в первую очередь. Но какой у него интерес относительно меня, я не знал, потому лук держал наготове.
Когда он подошел совсем близко, то произнес:
– Здорово, гой.
– Здорово, – ответил я.
– Какой год по времени Коробки?
Не ожидал такого вопроса, не сразу сообразил.
– Две тысячи пятьдесят второй год.
Он кивнул головой, но ничего не ответил. На этом наша с ним беседа закончилась. Он подошел к реке, набрал воды в свою склянку и выпил ее при мне. Я даже не успел ничего сказать. А что было говорить? «Не пей эту воду?» Каждый гой знает, что вода из реки Самсона – смертельный яд для набравшего ее. Он назвал меня гоем, да и на непомнящего не был
