В начале перемен - Михаил Давидович Харит
- Нет, погоди, – заявил барон. Он понимал, что пришла пора реализовать свой план. – Сегодня повеселимся иначе. Каждая собака в округе знает о нашей добыче. Все уверены, что мы валяемся в стельку бухие. Празднуем удачу. Грабители непременно придут сегодня. Натянем им нос на яйца!
- Ну ты… вот!
- Ха!
- Славно.
Решение было принято единогласно.
Наступила ночь, в замке остались только работники. Они горланили, колотили кулаками по столам, так что любому понятно, в доме идёт грандиозная попойка. Окрестные утёсы тоскливо осыпались песчаной крошкой. А звери уходили в глубокие норы, чтобы не слышать и не завидовать чужому счастью.
Войска Анри заняли боевые позиции.
Могучий Морис дежурил на скале над тропой. Здесь громоздились камни, мечтавшие спрыгнуть вниз. Суицидным громадам требовался лишь напутствующий толчок.
Филипп, как лучший лучник, спрятался у реки. Он сидел неподвижно, тихой лисой у мышиного лаза.
Анри с Жеромом расположились в зарослях кустов у переправы. Они слышали шум и хохот, доносившийся из замка. Время от времени кто-то выползал за приоткрытую дверь, чтобы освежиться.
Взошла луна, укутанная в траурный платок туч. Она была готова к выходу смерти с её финальным монологом. Люди страшатся этого краткого напутствия, всеми силами продлевая лишний день, час, минуту непрерывной боли, которую считают жизнью.
Анри не боялся старухи с косой. Он привык быть с ней рядом и знал, что даже если она проходит мимо, то непременно вернётся снова и снова.
Шли часы, звуки попойки становились всё тише, наконец и они пропали. Лишь тоскливо ухали совы, перекликались утки да журчала река на невидимых перекатах.
Барон задремал. Проснулся от тихих звуков конских копыт. Жером разминал закоченевшие руки. Уже светало. Ущелье тонуло в тумане, трава согнулась от росы, паутина на цветах превратилась в блестящие ожерелья. Река мерцала, от воды поднимался густой свинцово-студёный пар. Воздух источал сладкий тошнотворный запах гниющей плоти голов.
На тропинке обозначились всадники, а на реке тёмными силуэтами появились лодки. Похоже, разбойники шли на дело всерьёз. Анри крикнул ночным филином. Морис и Филипп ответили. Не спят. Это хорошо.
Точно в помощь, порыв ветра прогнал туман.
Стрелы жалят бесшумно. Несколько тёмных силуэтов плюхнулось в воду. Остальные попытались отплыть, но течение неумолимо сносило посудины в зону поражения. Перепуганный крик горе-пиратов был заглушён страшным грохотом содрогнувшихся скал. Это Морис со звериным рыком опрокинул камни. Предсмертные вопли ласкали слух.
Несколько уцелевших злодеев выскочили на перешеек и были атакованы дорвавшимся до крови бароном и застоявшимся Жеромом. А тут и лютый Морис подоспел.
Бой закончился почти сразу. План сработал, и Анри был в восторге. Разбойники не получили такой же радости, можно сказать, они были лишь статистами на этом празднике. Их убивали, они умирали. Несложная роль, доступная самым посредственным актёрам. В мироздании иногда случаются заварушки, когда грабителя грабят, убийцу бьют, насильника насилуют. Возможно, это веселит небожителей, как хорошая комедия.
Довольные успехом друзья хлопали друг друга по могучим спинам. Пар валил от них, как от лошадей. Зажгли факелы и обошли поле брани. Анри лично добил раненых. Кроме одного, показавшегося напуганным слабаком. После пары отрезанных пальцев и раздавленного глаза тот поведал про убежище в горах, где спрятано награбленное. Выслушав, барон удушил предателя.
В коллекции появилось четырнадцать новых голов. А впереди маячила славная добыча.
В поход двинулись на следующий день. Проводниками взяли трех местных охотников. Выносливые, как кони, они и выглядели жеребцами. У каждого глаза навыкате, обветренный мясистый нос, густые брови, вздёрнутая верхняя губа, за которой видны крупные желтые зубы. Мужички непрерывно болтали, рассказывая местные сплетни. Когда рассказ дошёл до вдовушки Корин, они смачно заржали. Любовная связь женщины с кобелём была здесь обычной историей. Глядя на лошадиные физиономии проводников, Анри подумал, что их матери могли бы рассказать истории похлеще.
Тропа петляла среди скал. Кроны вязов и елок заслоняли небо, а ветки норовили вколоть глаза. Полумрак был влажный, пахло мокрой собакой. Наконец нашли замаскированную расселину в скале, которую описал предатель. Ковер из лиан надёжно скрывал проход. Случайный путник прошёл бы в двух шагах, не обратив внимания. Спешились. Анри шёпотом отдал команду. С трудом протиснулись в узкую щель. Толстяку здесь пришлось бы худо. Компания ядовитых многоножек отдыхала на стене. Один из охотников уверенно раздавил тварей лбом. В тесноте рук не поднять.
Проход вывел на скалистую террасу, где, прилепившись стеной к горе, стояла каменная хижина.
Анри ногой выбил дверь. На ложе, покрытом бурыми разводами засохшей крови, лежал мужик. Борода закрывала пол-лица, но глаза горели злым, яростным огнём. Разбойник с трудом попытался подняться, но, получив мощный удар сапогом в живот, упал с криком боли. Раны открылись вновь, из-под тела показался бордовый ручей. Бедолага стонал, как дикий зверь, пока ему вязали руки. А потом затих. Лишь хрипло дышал, на губах пузырилась тягучая кровь.
Морис с Филиппом обыскали дом и чердак. Довольные, притащили кожаный мешок, где звенели монеты.
- Людей больше нет. Этот пёс последний.
- Есть еще золото? – склонился барон над поверженным врагом.
Разбойник был так поглощён умиранием, что не ответил. А может быть, уже и не слышал.
Анри наступил ему на руку, но тот не шевельнулся. Сдох. Смерть – главное условие жизни. В природе все убивают друг друга. Лиса терзает мышей. Чайки охотятся за рыбой. Корова жрёт траву. Даже растения душат друг друга. А уж человек сокрушает всё, до чего может дотянуться. Рубит лес, охотится на зверей, воюет с собственным братом. Кому это не нравится, может предъявить претензии Богу, который так установил – сильный поедает слабого. И первый в это цепочке всемогущий Господь. Он самый могучий и творит с остальными, что душе угодно.
Раньше, солдатом, Анри резал людей, испытывая удовольствие, усталость, или злость. Сейчас он подумал, что убийство – это способ вызвать к себе уважение. Чем необузданней король, тем тише придворные. Чем страшнее бог, тем послушнее паства.
Пнув труп, барон приказал:
- Привяжи за ноги к моему коню.
Обратный путь был триумфален. Люди пялились на разодранное в клочья тело главаря, которое волочили на верёвке по развороченной копытами дороге. Женщины охали. Мужики чесали затылки, понимая, что пришла новая власть.
Голова, похожая на трёпаный кочан капусты, украсила последний, двадцать восьмой кол.
На следующий день согнанные к строящемуся замку люди были проинформированы, кто в ущелье хозяин. Внимательно изучив ряд кольев с отрубленными головами, народ не возражал. Анри установил размер подати и трудовую повинность. Теперь каждый месяц ему присылали два десятка мужчин.
Скоро на острове, отделенном от
