Роберт Силверберг - Умирающий изнутри
— Эй, Господи? Господи? Ты слышишь, Господи?
Не думаю, что слышишь. Не думаю, что обращаешь внимание. Господи, ты издеваешься надо мной.
Дии-да-де-доо-да-дии-да. Музыка заканчивается. Комната наполнена затихающими звуками. Все сливается в единство. За окном кружатся снежинки.
Все верно, Шенберг. Ты, по крайней мере, понимал это в молодости. Ты ухватил правду и записал на бумаге. Я слышу твои слова. Не задавай вопросов, говоришь ты. Принимай. Только принимай, таков девиз. Принимай.
Принимай. Что бы ни случилось, принимай.
Юдифь нарушает молчание.
— Клод Германт пригласил меня на Рождество в Швейцарию покататься на лыжах. Малыша я могу оставить у подруги в Коннектикуте. Но если я тебе нужна, я не поеду. Ты в порядке? Справишься?
— Конечно, смогу. Я же не парализован, Джуд. Я не утратил зрения.
Поезжай в Швейцарию, если хочешь.
— Я уеду всего на восемь дней.
— Я выживу.
— Когда я вернусь, надеюсь, ты переедешь. Ты должен жить поближе ко мне. Нам следует больше бывать вместе.
— Может быть.
— Я даже могла бы познакомить тебя со своими подругами. Если захочешь.
— Чудесно, Джуд.
— Мне кажется, ты не в восторге от моего предложения.
— Полегче со мной, — говорю я. — Не обрушивай на меня все сразу. Мне нужно время на обдумывание.
— Хорошо. Это ведь как новая жизнь, Дэйв?
— Новая жизнь. Да. Новая жизнь, вот что это, Джуд.
Метель усилилась. Машины скрываются под белым покрывалом. Во время ужина по радио передали прогноз погоды и обещали, что к утру толщина снежного покрова достигнет восьми-десяти дюймов. Юдифь предложила мне переночевать у нее, в комнате горничной. Хорошо, почему бы и нет? Следует ли мне теперь пренебрегать ею? Я останусь. Утром мы поведем Пола в парк, возьмем санки покататься по первому снегу. Он уже вовсю идет. Снег — это так красиво. Все укрывает, все чистит, быстро делая усталый разъединенный город и усталых людей чище. Я не могу оторвать глаз от снега. Прижавшись лицом к окну, я стою. В одной руке я держу бренди, но забываю его выпить, ибо снег словно загипнотизировал меня.
— Буу! — кричит кто-то сзади.
От неожиданности я подскакиваю и расплескиваю коньяк. Несколько капель падают на окно. Я в ужасе оборачиваюсь, готовый к обороне, затем инстинктивный страх проходит, и я смеюсь. Юдифь тоже смеется.
— Я впервые смогла застать тебя врасплох, — говорит она. — За тридцать один год, впервые!
— Ты меня напугала.
— Я стояла здесь минуты три или четыре и усиленно думала, пытаясь, чтобы ты заметил. Но нет, ты не реагировал, ты продолжал смотреть на снег.
Тогда я подкралась и крикнула тебе прямо в ухо. Ты и правда ничего не уловил.
— Ты думала, я солгал тебе о том, что произошло?
— Нет, конечно же, нет.
— Почему же ты так сделала?
— Не знаю. Думаю, я немного сомневалась. Но теперь все. О, Дэйв, Дэйв, мне так грустно за тебя!
— Не надо. Пожалуйста, Джуд.
Она тихо плачет. Как странно видеть ее плачущей. Из любви ко мне. Из любви ко мне.
Какое полное спокойствие.
Мир снаружи белый, а внутри — серый. Я это принимаю. Мне кажется, жизнь будет более мирной. Моим родным языком станет тишина. Будут открытия и откровения, но не сдвиги. Возможно, позже в мой мир вернутся некоторые краски. Возможно.
Живя, мы волнуемся. Умирая, живем. Я буду это помнить. И приветствовать. Пока не умру снова — здравствуйте, здравствуйте, здравствуйте, здравствуйте!
