Саймон Кларк - Чужак
— Вы абсолютно правы. Те, кто попадал сюда до вас, задерживались примерно на три дня, а потом уходили.
— Значит, мы можем уйти? — Вообще-то у меня не было ни малейшего желания отправляться в ночь, но я хотел проверить, как на это отреагирует Феникс.
— Я бы вам не советовал, Грег. Взгляните на экран.
Мы повернулись к экрану — по холмам Сан-Франциско неслась полицейская машина. Потом экран мигнул, и Сан-Франциско исчез, уступив место совсем другому пейзажу.
— Думаю, вам знакомо это место. Цвета нет, потому что сейчас ночь — камера работает в инфракрасном режиме.
Да уж, черт возьми, место было мне знакомо. Камера показывала ту самую лужайку с искусственным газоном, где мы едва не попали в руки шершней. Я увидел «харлей», точнее, то, что от него осталось. После того, как мы укрылись в бункере, шершни выместили всю свою злобу на машине, превратив ее в груду искореженного металла. Неподалеку лежали тела погибших при взрыве. У нас на глазах из леса вышел бурый медведь с парой медвежат. Мамочка — медведица принялась рвать в колчья один из трупов, цепляя когтями поблескивавшие под луной кишки. Медвежата присоединились к пиршеству.
— Феникс, это ведь были мины, да? Те парни попали на минное поле, верно?
— Верно.
— Тогда почему мины не взрываются сейчас? Почему медведи так спокойно разгуливают по газону?
— Хороший вопрос. — Я почувствовал, как Феникс улыбается. — Лужайка действительно заминирована. Это противопехотные мины. По соображениям безопасности взрывать их можно только отсюда, из бункера. У меня под рукой панель управления, я нажимаю кнопку и… В принципе на этом газоне можно играть в футбол, хотя я лично так бы рисковать не стал бы, поэтому когда вы выйдете отсюда, то постарайтесь не сходить с дорожки.
— Не беспокойтесь, мы и шагу в сторону не сделаем.
Микаэла подалась вперед, вглядываясь в экран.
— Но шершней ведь нет?
— Шершней?
— Да, шершней. Хлебных бандитов.
— А, беженцев? Похоже, на лужайке их действительно нет, но сейчас я переключусь на камеру номер два… Минуточку… так. Не похоже, что они вам обрадуются, не так ли?
Экран снова мигнул: вид лужайки сменился другим. Эта камера, вероятно, была установлена где-то на бункере. Я увидел шершней. Они стояли в темноте неподвижно, с ничего не выражающими, застывшими лицами. Я насчитал десять человек. Но, возможно, в объектив попали не все.
— Кажется, нам придется немного задержаться.
— Конечно, мы будем только рады, — сказал Феникс. — Нам известно, какая тяжелая там жизнь. Считайте, что у вас сейчас отпуск.
Микаэла отвела взгляд от экрана с бесстрастными, какими-то нечеловеческими лицами и повернулась ко мне.
— Ты чувствуешь их, Грег?
Я потер живот. Дрожи не было. Моя «система предупреждения» молчала.
— Нет.
— Но ведь они же неподалеку. Мне кажется, ты говорил, что испытываешь что-то вроде дрожи, когда шершни где-то рядом, разве не так? — Она кивнула в сторону экрана, показывавшего этих стервятников, терпеливо дожидавшихся. Пока корова, то есть мы, наконец, сдохнет. — Тебе ведь даже не обязательно видеть их.
— Нет, не обязательно. Возможно, дело в том, что бункер герметически закрыт.
— Значит, это не какое-то шестое чувство, да? Не телепатия?
— Какая еще телепатия! Конечно, нет. — Мне не удалось скрыть раздражение. Проклятая дрожь. Из-за нее я чувствовал себя уродом. Из-за нее другие считали меня ненормальным. Мне не хотелось говорить об этом. Да и что толку? — Коровы чуют воду в пустыне на расстоянии двадцати миль. Вот и у меня что-то в этом роде. Как все происходит, на сознательном или бессознательном уровне, я не знаю. Просто я чувствую шершней, их феромоны, или гормоны, или их мерзкое дерьмо. Механизм действия мне неведом, Микаэла.
Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами, как будто не ожидала такой реакции.
— Извини, Грег. Я думала, что было бы интересно…
— Проверить хочешь, да? Устроить эксперимент?
— Но ты…
— Все, все. — Я попытался успокоиться. — Забудем, ладно?
Молчание затягивалось. Наконец его нарушил Феникс.
— Извините, может быть, сейчас не лучшее время, и мы поговорим позже. Я только подумал, что вы захотите спросить меня о чем-нибудь. — Пауза. — Грег? Вам нехорошо? Болит живот?
— Нет, — сдержанно ответил я. — Все в порядке. У меня ничего не болит.
Снова пауза. Молчание. Они как будто ждали от меня чего-то. Объяснений?
— Ну… ладно. В общем, когда рядом шершень или зараженный, то я это чувствую.
— Но как, Грег? Наши специалисты проводят самые разные тесты, берут на анализ кровь, образцы тканей, но ничего не находят.
О-хо-хо, Фениксу нужна информация. Не знаю почему, но мне стало как-то неспокойно.
— Инстинкт. Это происходит само собой. У меня начинается дрожь. Мышцы как будто скручиваются, больше я ничего не знаю.
И опять молчание. Я понимал, что Феникс переваривает информацию. И это меня тревожило. Я уже не чувствовал себя беглецом, спасающимся от охватившего мир безумия. Я чувствовал себя подопытным зверьком, лабораторной крысой, которую вот-вот разрежут на части и сунут под микроскоп.
Когда я уже решил, что ничего не скажу, Феникс задал следующий вопрос.
— Я не смогу рассказать все, но вам, наверное, хочется узнать, что это за бункер, да? И познакомиться с остальными, верно?
Он сменил тон и заговорил быстро и деловито, как гид, проводящий автобусную экскурсию.
— Бункеры, подобные этому располагаются по всей территории Соединенных Штатов. Они были построены во времена «холодной войны» на случай ядерного нападения или использования биологического оружия. Этим и обусловлена та сложная процедура дезинфекции, через которую пришлось пройти вам. Цель создания бункеров состояла в том, чтобы предоставить беженцам услуги медицинского и административного характера, обеспечить их продовольствием, топливом и тому подобным, если города окажутся уничтоженными. Задача нелегкая, но наша работа направлена на то, чтобы сохранить структуры гражданского и военного управления и попытаться, так сказать, собрать остатки человечества после того, как все уляжется.
— Я думала, что такие убежища строились только под землей, — заметила Микаэла.
— Не все. Мы замаскировались и не являлись мишенью для нанесения ракетного удара — поэтому, кстати, многие убежища и расположены в глухих местах, — так что можем пережить ядерную войну без особого ущерба.
— Феникс, давайте говорить начистоту, — вмешался я. — Когда в прошлом году началось это безумие, а шершни принялись убивать людей и сжигать целые города, что сделала ваша команда? Спряталась в бункере и закрыла двери?
— Примерно так. По штату нас должно быть здесь тридцать четыре человека. Когда началась заварушка, до места добралось двадцать. Некоторых доставили сюда на полицейском вертолете. Что творилось на дорогах! Мы пролетали над горящими городами, и я до сих пор помню запах дыма. Это был ад. Настоящий ад.
Микаэла покачала головой.
— И вы собираетесь отсиживаться здесь, пока там, в аду, не станет попрохладнее?
— Нет. — Я представил себе, как Феникс протестующе поднимает руку. — Нет, мы поддерживаем связь с правительством на всех уровнях. Разрабатываются планы, как восстановить полный контроль. Конечно, такое не делается в одну ночь, но когда придет время, именно мы будем координировать действия по наведению порядка в этом районе. А уж потом начнется длительная работа по перестройке наших городов.
- Откуда такая уверенность? — Я услышал скептические нотки в голосе Микаэлы. — Вы знаете, что там происходит? Не буду говорить о шершнях, которые практически держат под контролем всю страну или даже весь мир, но я не видела никого, кроме маленьких, разрозненных группок людей, которые живут только благодаря тому, что находят в развалинах.
— Микаэла, я не хочу представлять вам все в розовом цвете, но заверяю, что скоро правительство вернет контроль над страной.
— Да, их сотни, и мы…
— Получается, что шершни захватили все Соединенные Штаты.
— Это временное состояние.
Микаэла встала, словно только теперь представила себе полную картину, картину разрушений, гибели людей, распада и разобщения. Увидела и ужаснулась.
— Скажите, Феникс, а что с остальным миром? Какое положение в Европе, Азии, Африке?
— Грег, Микаэла, я не стану вас обманывать. В настоящее время — да, дела плохи. Инфекция распространилась по всей планете, как эпидемия гриппа.
— Боже!
— В конце концов, мы жили в мире, где все было взаимосвязано. Вы брали билет на самолет и через двадцать четыре часа могли оказаться в любой точке планеты. Представьте обычный день в аэропорту Кеннеди. В страну прибывают десятки тысяч людей. Из Китая, Японии, Индии, Аргентины, Мексики, Кении, Германии, России… Можете продолжить сами. На таможне могут обнаружить оружие или кокаин, но нельзя обнаружить то, что у людей в крови…
