Евгений Лукин - Раздолбаи. (Работа по специальности)

– Кши! – закричала Клавка. – Вот я тебя!..

Однако уверенности в её голосе не слышалось.

Не решаясь пробиваться напролом, Клавка попыталась зайти справа, слева – и везде натыкалась на угрюмое округлое рыло.

– Так ты издеваться? – накинулась она тогда на бедного Никиту. – Ты что тут разлёгся? Людей дразнить?..

Отойдя уже шагов на пять, Клавка остановилась в сомнении. Затем вернулась и ещё раз попробовала завладеть тюбиками. И опять получила отпор. Влепила Никите по первое число, кем-кем его только ни назвав, и ушла насовсем.

Никита сидел и всхлипывал, плотно зажав руки под мышками и не доверяя уже ни левой, ни правой. Наконец, не отпуская хватки, поднялся на колени, потом на ноги. Соскользнула на пол распавшаяся опояска. За спиной мотались, шурша, недоеденные покрытием белоснежные клочья простынки. Никита покачнулся и хотел было сделать первый шаг, когда надзорка проделала с ним то же, что и с Клавкой. Только Клавку она не подпускала к капсулам, а Никите не давала от них отойти.

«Сейчас даст щелчка», – испуганно подумал он, отступая и снова опускаясь на пол.

По щекам текли слёзы. Плача, он высосал одну за другой все капсулы (их оказалось четыре) и, чувствуя прежний голод, поднялся, пошатываясь, на ноги.

Его сломали. Его просто сломали. Как завязавший алкоголик, расколовшийся на первую стопку, Никита уже не мог остановиться. Доковыляв до своего скока, он выкорчевал в рощице световодов новый ломик и, оказавшись снаружи, накинулся на первую подвернувшуюся глыбу. Мастерить себе одеяние взамен изъеденного полом – не стал, просто обмотал обрывками бёдра и перетянул по талии куском наспех отхваченного провода.

Он ненавидел, он презирал себя, но что сделано – то сделано. Теперь не переиграть. На вторую попытку его просто не хватит…

Уже развалив глыбу на треть, Никита вдруг понял, что за ним наблюдают, и поднял голову.

В каком-нибудь десятке метров, прислонясь жилистым плечом к стене опоры, стоял Крест. Некоторое время он с любопытством глядел на Кляпова. Потом поманил пальцем.

Никита отложил железо, зачем-то отряхнул руки и, сгорбившись, побрёл к ненавистному кровопийце.

Глава 22

Иной имел мою Аглаю…

– Сколько ты ему должен? – гремел Василий. – Ты голову-то не морочь! Ты скажи, сколько ты ему должен?

Выяснилось, что Никита и сам толком не знает. Много, короче…

Василий исторг вздох, похожий на рык, и взглянул на Ромку. Тот озадаченно улыбался и чесал в затылке.

Дело происходило возле Клавкиного броневичка, хотя, по правде сказать, глыба размерами и формой напоминала скорее постамент Медного Всадника, несколько осаженный назад и вправо, – пошире, погрузнее, покривоватее. Все прочие камушки раздолбали, а этот вот оставили. И вряд ли причиной тому был мудрый совет Пузырька. Просто никому не хотелось связываться с этакой глыбиной. Чтобы развалить её, требовались либо гений Ромки, либо упрямство и мощь Василия.

Василий поиграл желваками и снова повернулся к Кляпову.

– Ну и как ты с ним собираешься расплачиваться? Он же тебя не выпустит!

– Мне всё равно… – сдавленно отозвался Никита.

Василий выругался, а потом ещё раз – теперь уже из-за Телескопа, старательно прочирикавшего только что услышанный оборот.

– А ну брысь отсюда! – гаркнул он.

Выждал, пока Телескоп уберётся подальше, насупился и, недовольно поведя носом, спросил:

– Слушай… А он тебя это… Только честно!.. Не опустил, случаем?

– Куда? – устало спросил Никита.

Василий и Ромка ошарашенно переглянулись. Чтобы такой взрослый дядя – и не знал общепринятых слов? Василий крякнул и попросту, без выкрутас объяснил Кляпову, о чём идёт речь. Тут на лице Никиты отразился столь неподдельный ужас, что Василий даже вздохнул облегчённо. Стало быть, уберёгся…

– Ну сам смотри, – проникновенно сказал он, беря Никиту за край простынки. – Пугнуть мы его не можем. Потому что надзорки! То есть от нас помощи не жди… – Стиснул простынку в кулаке и тут же бросил, резко раскинув пальцы веером. – Вот убей – не пойму, чего ты его так боишься! Да ничего он тебе не сделает!.. Тебе что, совесть мешает? Так по совести ты ему вообще ни тюбика не должен… Не улетел он… И не улетит. Кто ему там будет прислуживать? Таких дураков дома больше не осталось – ты последний был…

– Чего ты его на фиг не пошлёшь? – с любопытством спросил Никиту Ромка.

– Я пробовал… – безнадёжно вздохнул тот.

– Интеллигент ты хренов! – вспылил Василий. – Как ты пробовал? «Ах, простите…» «Ах, спасибо…» Да за «спасибо» на зоне, знаешь, что делают?.. Ну так, короче! Я тебе сейчас скажу, как послать… Наизусть выучишь, понял? И чтобы слово в слово!.. Телескоп! – рявкнул он, оборачиваясь. – Я т-тебе дам подслушивать! Хвост надеру!..

Услышав про хвост, Телескоп сжался в пушистый комок и вновь отступил, сердито посвечивая глазищами.

– Та-ак… – молвил Василий, сосредотачиваясь. – Значит, скажешь ему…

И медленно, слово за словом выговорил такое, что даже Ромка хмыкнул и поглядел с уважением. Никита оторопело моргал.

– Повтори, – потребовал Василий.

Никита, запинаясь, повторил. Василий заставил затвердить фразу назубок и результатом остался доволен.

– Когда будешь посылать, смотри в глаза, понял? И понаглее, понаглее, не дрожи!..

Никита Кляпов печально поблагодарил за науку и косолапо побрёл дальше – искать подходящий камушек. Василий и Ромка глядели в его сутулую спину, пока не затерялась среди опор.

– Чёрт его знает… – проворчал Василий. – В пробирке его выращивали, что ли?..

– Не пошлёт… – с сожалением молвил Ромка, присаживаясь на приступочек глыбы. – Вот ведь клоун, блин…

– Есть клоуны и покруче, – хмуро и многозначительно изронил Василий.

Ромка медленно повернул голову.

– Не понял, – надменно молвил он.

– Чего не понял-то? – проворчал Василий и, кряхтя, присел рядом. – Давно я с тобой поговорить хотел…

После этих слов Ромкина физиономия вновь стала утомлённой и разочарованной. Василий сидел, упрямо склонив лобастую голову и с преувеличенным вниманием разглядывал сломанный ноготь большого пальца.

– Может, к Пузырьку пойдём? – сердито спросил он.

Ромка поморщился.

– Да чего там у Пузырька делать? Водку жрать?

– Оно иногда и невредно, – буркнул Василий. – Чтобы дурь из башки выбить…

– Это из чьей же?

– Да из твоей!.. – Василий хмуро покосился на Ромку. – Мы ж с тобой вроде как бы уже и не чужие, а, Ром? Я вон тебя в тарелку загнал, потом назад тащил… пока сам не поумнел. По «конуре» опять же вместе шастали, от куклы Маши драли… Думаешь, мне легко теперь смотреть, как ты тут без дела шлёндаешь?..

– Не смотри… – безразлично посоветовал Ромка.

Справа подобрался Телескоп и присел на корточки, стреляя круглыми бойкими зыркалами то на Василия, то на Ромку.

– Ром! – Василий повернулся к собеседнику всем корпусом. – Ну что за сдвиг такой? Камушков не ломаешь, слоняешься… Водку вон уже даже не пьёшь…

– Курить хочу, – сказал Ромка.

Василий моргнул.

– А ты разве дома курил?

Ромка вяло пожал одним плечом.

– Так… Баловался…

– Ну ты даёшь! – только и смог сказать Василий. – Баловался… Я вон всерьёз дымил – и то бросил. А знаешь, как?.. Помолчи, Телескоп… Врач знакомый в морг привёл и показывает: два трупа, причём оба молодые ещё, лет по тридцать каждому… Вот, говорит, смотри. Берёт долото, рубит одному грудную клетку, там лёгкие – чистые, розовенькие! Ну, ясно, некурящий… А потом – другому. Так ты не поверишь – хлопья какие-то чёрные вместо лёгких… И я – всё. В тот же день и завязал…

– А им не всё равно было? – спросил вдруг Ромка.

– Кому?

– Трупам…

– Да ну тебя на хрен! – с досадой сказал Василий. – Распустил ты себя просто, вот что!.. Сачок ты! Самый настоящий сачок!..

– Тьок! Тьок! – возрадовался Телескоп, услышав знакомое слово.

– Тнись! – цыкнул на него Ромка.

Телескоп прижух и опасливо передвинулся поближе к Василию.

– Чего ж ты с ним так грубо-то?.. – упрекнул тот. – Дурак ты – и уши холодные, вот что я тебе скажу! Сам счастья своего не понимаешь!.. Ну вот подумай: кто ты был дома? Да никто. Так, шпана подворотная… А здесь? Специалист, золотые руки… Да хозяева, может быть, таких, как ты, нарочно ищут… Какого тебе ещё рожна надо? От армии открутился, девка тебе досталась – позавидуешь…

– Армия… – недовольно сказал Ромка. – Да что армия? Армия – два года, и на дембель. А тут всю жизнь…

– А «деды» тебя хоть раз метелили? – наливаясь кровью, рявкнул Василий. – Ты что ж, думаешь, в армии служба – мёд? Слушай… – осенило его вдруг. – Может, у тебя с Ликой нелады?

– Строит из себя больно много… – нехотя отозвался Ромка. – Такое гонит!.. И с хозяевами она знакома, и мыслями она с ними обменивается… Всю жизнь на мозги капали, а тут она ещё! Того нельзя, этого нельзя…