Евгений Енин - Случайностей не бывает
Тени появлялись на мгновение, как еле заметная дымка, тени сгущались до состояния густых сумерек, тени принимали чёткие очертания человека, тени материализовались в людей. Целиком и частично. Внимательно присмотревшись, можно было заметить, как из воздуха появлялись локти, ноги, спины. На долю секунды. И снова исчезали. Было чему неожиданно и безнаказанно ткнуть в рёбра.
— Тебе не кажется, — спросила Яна, по ногам которой только что проехала тяжёлая клетчатая и одинокая сумка на колёсиках, — что на Конечной станции народу было больше, чем приехало на метро?
— В смысле?
— Ну помнишь, как мы туда приехали? Это же последний поезд был. Больше не приезжали. Этот, Моисей Дубович, закрыл движение.
— Иосиф Грабович, — автоматически поправил Артём.
— А когда мы из его кабинета вышли, перед тем, как нас черти унесли, народу на станции было больше. Гораздо больше, чем когда мы приехали.
— Ну и откуда они там взялись? — нахмурился Артём.
— А если отсюда? — предположила Яна, с глазами, горящими радостью открытия.
Артём осмотрелся, прикладывая теорию Яны к пустой станции.
— Ну-у-у…
— Да что ну? Смотри. — Яна расположила ладонь ребром у его носа и покачала: — Туда — сюда. Туда — сюда.
— Что туда-сюда? — отодвинулся, скосив глаза на её руку, Артём.
— Колеблются. Между станциями. Понимаешь? Они не приехали на Конечную, они туда прямо с Тропарево попали. Отсюда. Но не до конца. И теперь мотает их туда — сюда.
— Да-да, я понял, — Артём отодвинул её руку.
— И сейчас они всё ещё здесь. Большей частью там, но немного здесь.
Артём покачнулся, немного плеча пихнуло его в спину.
— Ну или они стоят, а станции вокруг них меняются. Местами. Потому, может быть, и так всё тут качает. Ой…
Яна показала на колонну, возле которой они стояли. Потому что они стояли не возле светильника из блестящего металла, стилизованного техно-дерева, а возле колонны из красного, местами выщербленного кирпича. Как на станции Конечная.
Колонна замерцала, из её середины пробился хромированный ствол. Пару секунд они менялись местами, как будто боролись. Победил ствол. Теперь на нём были следы красной кирпичной крошки.
— Если так, то они как будто друг на друга замкнулись. — Артём соединил указательные пальцы. — Конечная и Тропарево.
Яна почесала нос, который задели чьи-то волосы.
— Нет, не так. Смотри!
Она сомкнула пальцы, разомкнула, прочертила воздухе две полуокружности, и снова сомкнула.
— Это же две конечные станции на одной линии, понимаешь? Ну, линий как бы две, но одна в другую переходит, Чёрная в Красную. А теперь они…
Она сцепила указательные пальцы в замок.
— Круг, понимаешь? Кольцо. Уроборос.
— Змея? — уточнил Артём.
— Уроборос. Змей. Себя за хвост кусает. Символ вечности, бесконечности, цикличности. Круг замкнулся. Один, Локи, Рагнарёк и всё такое.
— Замкнулся, — задумчиво протянул Артём. — Замкнулся. А если провода замкнуть, будет короткое замыкание, искры, и трясти будет. Только зачем?
— Откуда я знаю? — пожала плечами Яна. — Местные какие-то дела. Ты же у них обучался, у нечисти. Меня вы вообще взорвали и похитили.
— Два дня обучался! — возмутился Артём. — Это же, тьфу, краткие курсы. А ты вон, молодец, сразу про змею догадалась! И не взрывали мы тебя!
— Тихо! Это что за звук?
Может быть, они его не замечали, потому что кричали, может быть, звук появился только что. Одновременно дребезжащий, стучащий и хрустящий. Но не металлический, без звона. Глухой. Каменный.
— Ладно, сказала Яна, решив, что звук угрозы не представляет. — Давай.
— Что давай? — не понял Артём.
— Ты мозги вытошнил? Мы зачем сюда ехали? Зачем тебя Табачный Дух послал? Я-то так, пропуск. А ты мастер. Сантехник. Чини давай.
— Э-э-э, да. Точно. Сейчас.
Артём прошёлся вокруг Яны, поглядывая по сторонам. Остановился, наклонив голову набок. Явно смотрел боковым зрением. Сделал ещё один круг. Постоял. Прошёл ещё. Яна решила, что ей хватит терпения молчать и не спрашивать: «Ну и что?»
У Артёма терпение кончилось раньше. Он шумно выдохнул, оказывается, он задерживал дыхание, так старался.
— Нет. — Он помолчал и повторил. — Нет. Ничего не получается.
Яна вопросительно подняла бровь.
— Она вся трясётся. Всю станцию колбасит. Посмотри сама.
Яна посмотрела. Станция тряслась. В боковом зрении её била крупная дрожь. Как какого-нибудь диснеевского персонажа, взявшегося за провода.
— И что, она вся не должна быть здесь? Вся станция?
— Получается так.
— И что, как вас там, случайники делают с такими… станциями?
— Думают. Не знаю. Такого никто не видел. Никогда. Даже Табачный Дух.
— Поздравляю, больной, ваша неизвестная науке болезнь будет названа вашим именем. Посмертно. Так, что ли?
Артём поморщился, ему было не до шуток.
— Помнишь, как ты за билет на метро взялась?
— Ну?
— Должен быть какой-то предмет, который нужно совместить с тем, что не на своём месте. А тут мы, как муравьи внутри слона! И вокруг одна только эта чёртова станция! И она вся не на своём месте? И сумка эта не на месте! — Он пнул сумку. — И телефон этот не на месте! — Он занёс ногу пнуть телефон, но не поднялась нога. — Ничего другого здесь нет!
— Не ори. Не пинайся. И не чёртова. Чёртова, это когда… Слушай, а правда, что это за шум? Он где? Откуда?
Глухой, каменный, хрустящий и стукающий звук стал громче.
— Там. Оттуда, — показал пальцем Артём, который успокоился, пока прислушивался.
— Ну пошли, посмотрим, всё равно делать нечего.
Яна сказала это спокойно, хотя внутри себя она каталась по полу и сучила ногами. Ей стало страшно. Этот парень, он хороший, конечно, но он явно не знает, что делать. И спросить, что делать, не у кого. Спасать целую Москву, когда даже не погуглить, как-то тяжеловато. Она держалась из чувства самосохранения: истерика сейчас точно не поможет.
— Пошли, — согласился Артём.
Звук долетал с дальнего конца перрона, до которого было метров сто пятьдесят. Яна и Артём шли, пытаясь увернуться от возникающих в воздухе частей тел. Но всё равно их толкали, пихали, наступали им на ноги, и они сами натыкались на кого-то, не успевая остановиться или увернуться. Особенно было страшно, когда попадалось полребёнка.
Яна подумала, что от этого всего должен быть хоть какой-то топот, шаги, шуршание, но единственным звуком был тот, к которому они шли. И он становился громче не только потому, что они приближались.
Перрон они прошли минуты за три.
И всё время Яна пыталась вспомнить какое-то слово, правильное слово, которое всё объясняло, которое она сама же и сказала, но она никак не могла поймать его за суффикс.
Источник звука они увидели у дальнего от них выхода, в стене справа. На светлом мраморе пятно. Тёмно-красное. И оно стучало и хрустело.
Артём придержал рукой Яну, сам шагнул вперёд. Она не стала возражать. Разбираться со стенами, сверлить там или ещё что, это мужское дело.
В стене, на уровне груди взрослого человека, в углублении бился какой-то предмет. От этого и получались стук и хруст. Отверстие, в котором он вибрировал, изначально, видимо, совпадавшее с ним формой, сейчас походило на овальную яму размером на размах рук. В воздухе висела красная и белая пыль. На полу под дырой лежала гора розовой крошки.
Артём осторожно наклонился вперёд, рассматривая это явление. Как можно большую часть своего тела он старался держать как можно дальше от стены.
— А я знаю, что это такое, — сказала Яна из-за его спины. — Это кирпич.
— Точно! — прошептал Артём.
Это был кирпич.
И Артём сразу догадался, откуда он.
Со станции Конечная.
Это он замыкал её на Тропарево.
Артём выпрямился и вытер пот со лба. Внезапно в метро стало жарко.
— И что теперь? — спросил он у кирпича.
— Вынь, — ответила за кирпич Яна.
— А?
— Вытащи.
Артём помолчал.
— Кирпич трясётся, — обратил он внимание на очевидное.
— Ну… Может быть, поймать? А? — внесла предложение Яна.
— Он быстро трясётся, — продолжил Артём разговаривать с кирпичом чуть хриплым голосом.
— Ты на него посмотрел? По — правильному посмотрел?
— Да.
— Он?
— Он.
— Хватай и тащи.
Яне не была жестокой, но понимала, что иногда человека нужно вдохновить на подвиг. А какие ещё у них были варианты? Назад Туда не пробраться, наверху, в Москве, все уже зомби.
Артём несколько раз глубоко вздохнул. В футбол он в детстве, конечно, играл, но на ворота его никогда не ставили. Талант к ловле быстро перемещающихся объектов у него отсутствовал.
Артём протянул ладони с растопыренными пальцами к кирпичу, сощурившись, закусив губы и отвернув голову.
— Да ладно, не взорвётся, — безосновательно подбодрила его Яна. — Только пальцы сложи вместе, а то может выбить из сустава.
