Андрей Столяров - Изгнание беса (сборник)
– Подтвердите, – сказал Гийом после секундной паузы.
Спецназовец достал из комбинезона плоскую трубку, нажал кнопочку в ее внутренней части и сказал в появившееся легкое потрескивание эфира:
– Подтверждаю завершение переговоров. Время – двенадцать ноль три. Возвращаюсь. – Принято, – раздался приглушенный ответ.
Гийом перевел глаза на меня.
– Проводишь его до моста и проследишь, чтобы все было нормально.
Он посмотрел на Алису. Алиса кивнула. Мне никак не удавалось поймать ее взгляд.
– Ты слышишь меня?
– Да, будет исполнено…
– Я могу остаться в качестве связника, – сказал спецназовец. – Это предусмотрено. Прямая связь упростит дальнейшие процедуры…
Гийом покачал головой.
– Нет.
– А ваш представитель?..
– Тоже – не стоит…
– И все-таки…
– Нет.
– Пошли, – сказал я.
Плац мы пересекли в полном молчании. Спецназовец шагал впереди, заложив руки за спину. Я ему ничего не приказывал, он сделал это по собственной инициативе. Оставалось лишь удивляться, что он так механически, равнодушно переставляет ноги, что не оглядывается вокруг, запоминая на всякий случай все, что возможно, и что, пользуясь ситуацией, не пытается меня разговорить, хотя знает наверняка, кто я такой и откуда.
Было в нем что-то мертво-неодушевленное. Словно игрушка, в которую заложили всего два-три простых действия. У моста он остановился, не дожидаясь моей команды, и, по-моему, даже не воспринял Беппо, когда тот спросил:
– Ну что, отпускаем? Значит, закончены переговоры? – а потом, после моего утвердительного кивка, распорядился. – Вперед, тихим шагом!..
Он так и двинулся, как ему было приказано.
Догадка забрезжила у меня лишь тогда, когда пятнистый комбинезон исчез в подворотне, и отмякший Беппо вздохнул с несвойственным ему сожалением:
– Жалко парня. В конце концов, послали его – он и пошел…
– Что такое? – спросил я с нехорошим предчувствием.
– Вы, милорд, видели когда-нибудь выжатый лимон? Шкурка у него, вроде бы, целая, а внутри – смято. Вот так и этот. К вечеру он уже начнет заговариваться, ночью – горячка и бред, будет звать маму, а утром – все, нет солдата. У него – мозг вытечет через ноздри.
– Почему?
– Потому что его допрашивали – милорд Гийом…
Я подумал.
– Значит, и со мной можно сделать то же самое?
– Что вы, милорд! Кому это придет в голову? Вы – лорд Дома Гериков, а допрос – это для простых солдат, вроде меня или как этот…
Казалось, он был шокирован.
– И на том спасибо, – мрачно сказал я.
Лицо Беппо застыло. И вдруг выпученные глаза оделись морщинами, щеточки усов под носом задвигались, точно сержант принюхивался, а бугристые щеки растянулись в подобострастной улыбке.
– Миледи, прошу прощения…
Я обернулся.
Алиса в ярко-небесном, облегающем, как у Мирры, комбинезоне, стояла у меня за спиной, и ноздри ее решительно раздувались.
Она лишь скосила зрачки на Беппо, и тот деликатно попятился.
– Миледи… Милорд… Кгм…
Его заслонили бетонные плиты, складированные неподалеку.
Я знал, что сейчас произойдет, и потому резко поднял обе ладони:
– Пожалуйста, не надо ничего говорить, я – сам все скажу. Я спас жизнь Геррику, и ты оплатила этот долг, как смогла. Ты объявила меня мужем, потому что не видела в той ситуации другого выхода. Я должен был иметь право сражаться, и я сражался и победил. Но ты никогда не думала, что – это всерьез. Так, абориген, которого можно использовать. Но тут появился ребенок – неожиданно для тебя, не так ли? – и вдруг выяснилось, что ты связана со мной крепче, чем предполагала. Тебе это не нравится…
Я замолчал.
– Глупо как-то все получилось, – нервно сказала Алиса. – Чтобы предохранить себя от… последствий… достаточно усилия воли. Непонятно, почему в данном случае оно не сработало. Вероятно, существует какая-то разница биологий. Поразительно глупо, однако я не могу прервать уже возникшую жизнь…
– У вас есть обряд, расторгающий супружеские отношения между мужчиной и женщиной?
Она покусала губы.
– Только для простолюдинов… Брак лорда может прекратить только – смерть.
– Объявляя меня мужем, ты рассчитывала именно на это?..
Алиса покраснела, как мак, и непримиримо вскинула голову:
– Лучше всего было бы, если бы ты пал в бою. Воин, павший за свой Дом, остается в памяти всех следующих поколений. О нем рассказывают детям зимними вечерами. О нем шумят весной пробудившиеся равнины Алломара. Я бы вспоминала о тебе всю свою жизнь…
– Ладно, постараюсь, – ответил я с хмурым сарказмом. – Пасть в бою – это, конечно прекрасно. Я благодарен тебе за такую идею…
– Все равно эта война никогда не станет твоей…
По-моему, она собиралась поцеловать меня. Все правильно. Последний поцелуй воину перед смертью. Предполагалось, видимо, что это вдохновит меня на самопожертвование. Однако внезапно, как пробужденный от спячки медведь, зарычал мотор – в той подворотне, где скрылся спецназовец.
Алиса отпрянула от меня и обернулась.
Приземистый уплощенный бронетранспортер грязно-зеленого цвета, будто таракан, лихо вывернулся из-под арки и, наматывая гусеницами асфальт, рванул к мосту. Спереди у него выдавалась какая-то металлическая штуковина: треугольник из сваренных труб – углом по ходу движения; вероятно, чтобы отбросить чугунные тумбы, препятствующие въезду в крепость. Двигался он, казалось, не слишком поспешно, действительно, как таракан, но уже через долю секунды влез на мостовое покрытие. Ноги у меня ослабели, а сердце трепыхалась, как рыба, вытащенная из воды. Все это происходило быстрее, чем я успевал что-либо сообразить и как-то отреагировать.
События разворачивались как бы без моего участия.
Беппо, выросший из-за тумб при первых же рокочущих звуках, прыгнул в сторону и раскорячился, приседая в стойке «рассерженный краб» – это я уловил неким боковым зрением – приложил ладони ко рту и издал вибрирующий пронзительный звук такой силы, что, наверное, слышен он был не только в крепости, но и по всему городу. Уши у меня заложило. Громадная стая птиц поднялась откуда-то из-за домов на набережной. Они, видимо, жутко галдели, но я ничего не слышал. Тараканистая бронемашина была уже почти на середине моста. – Отойди!.. – как рассерженная пантера, рыкнули сбоку. Деревянный локоть Алисы чувствительно врезался мне в плечо. Значит, я все-таки начинал что-то слышать. Я увидел, что руки у нее приподняты и напряженно расставлены, как у Беппо, а ладони выгнуты тыльной частью вперед, словно она отталкивала от себя что-то невидимое. – Отойди, ради бога, ты мне мешаешь!.. – Яркий синеватый дымок вспыхнул между ладоней. Правую гусеницу бронетранспортера точно парализовало, тяжелая скошенная в гранях машина резко крутанулась на ней, мотор, кажется, взревел еще сильнее, и ребристая туша, в щепки разнеся ограждение, выехала передом в пустоту над водой и медленно перевернулась. Донесся плеск, столб серой пены взметнулся выше моста. Впрочем, из подворотни успели выехать еще два таких же порыкивающих бронетранспортера. А по мосту, пригибаясь, точно под пулями, уже бежали невесть откуда взявшиеся спецназовцы. Сейчас они будут на этой стороне. Я лихорадочно нащупывал на перевязи рукоять Эрринора. Не представляю уж, на что я рассчитывал против спецназа. Алиса же чуть прогнулась и оттолкнула от себя то, невидимое, что было в ладонях. Синий дымок раскалился до ослепительного плазменного шнура, тот надулся беременным червяком и оглушительно разорвался. Воздух впереди задрожал, как над жаровней. Дикими заусеницами поднялись доски моста – вразнобой, расщепляясь, каждая по отдельности, раздались трески, мучительный скрип древесных волокон, обнажился бревенчатый нижний крепеж моста с бурлящей водой в просветах, – и вдруг все это деревянное сооружение оделось ликующим пламенем.
И такое же студенистое пламя бледной стеной поднялось вдоль нашего берега.
Заворочалась обугливающаяся в жаре трава. Выстрелили осколками лопнувшие булыжники. Белесый тяжелый пар начал подниматься от ближней кромки канала.
– Отступаем!.. Назад!.. – в ухо мне прокричала Алиса.
19
Именно так все и было. Они продвигались к нам короткими отрывистыми перебежками – вскакивая поочередно, будто вырастая из-под земли, пробегая несколько шагов и снова падая. Точно ваньки-встаньки – в разных местах территории. Из-за этого мельтешения казалось, что они – всюду.
– Давай!.. – приказал Гийом, прижимающийся к земле за двумя бетонными трубами.
Бородка у него подрагивала.
– Сейчас-сейчас, милорд… – Беппо всматривался вперед и, видимо, что-то прикидывал. Проволочные усы торчали в разные стороны. – Еще чуть-чуть, милорд, пусть подойдут поближе…
