Михаил Юрьев - Третья Империя
Будут, конечно, кризисы и даже восстания — они, собственно, уже имели место (см. главу «Новейшая история России»), — но опричники любые бунты утопят в крови, причем с удовольствием, потому что для них (вспомните первый обет!) это будет поединок с дьяволом. Я не могу представить, кто и что может поколебать, а тем более смести опричную власть — к слову, вопреки тому, что у нас думают, вовсе не кровавую и вообще не репрессивную.
Прежде чем перейти к рассказу о духовном сословии, дорогие соотечественники, выражу надежду, что вы поняли, почему я начал рассказ о сословности со второго, служилого, сословия и почему я посвятил ему основную часть этого рассказа.
2. Духовное сословие
Священнослужители
К духовному сословию, наиболее чтимому в Российской Империи (оно, а не служилое называется первым), которое многие верующие считают истинным щитом России, относится духовенство только Вселенской Русской православной церкви (ВРПЦ). Духовенство других религий, в том числе весьма уважаемых (например, равилитского ислама), по сословной принадлежности относится к земцам, и особенности его статуса регулируются отдельными законами, а не напрямую Конституцией, как у первого сословия.
Духовное сословие состоит из пяти групп: диаконов, пресвитеров, монахов (среди них тоже есть диаконы и пресвитеры, но особые), епископов, они же архиереи, и церковных людей. Пресвитеры, они же священники, — это те, кто сами совершают таинства, а диаконы всех трех ступеней (диаконы, протодиаконы и архидиаконы) сослужат священникам при совершении таинств, как и у нас. После 2017 года, в результате церковной реформы, диаконами без ограничений могут быть женщины, которые в этом случае называются диаконисами, и их довольно много. И диаконы, и пресвитеры могут быть как из белого духовенства (то есть не приносящего монашеских обетов), так и из черного, то есть из монахов, — в этом случае они называются иеродиаконами и иеромонахами. Стать таковым может как рукоположенный в диаконы или священники монах, так и постриженный в монахи овдовевший диакон или священник. Священники из белого духовенства должны быть женатыми. Неженатым священник может быть — например, если он овдовел (второй брак священникам запрещен) или просто не хочет жениться, — но в этом случае он должен принести обет целибата, как у нас, католиков, все священники. Все это точно так же относится и к диаконам, и к диаконисам. Священнический чин, как и диаконы, также подразделяется на три ступени: пресвитеры, протопресвитеры и архипресвитеры. Архипресвитеров ранее не было, а теперь ими называются священники, обеспечивающие благочиние в целом ряде приходов, обычно от 1 до 10% епархии (к ним так и обращаются — благочинный, а ранее они так и назывались), а также настоятели патриарших и митрополичьих храмов.
Следует сказать, что ныне священник в ВРПЦ в своем основном деле — совершении таинств — является полностью канонически самостоятельным в отличие от прежних времен. Это означает, что, хотя принцип священноначалия существует и неукоснительно соблюдается в отношении и богослужений, и организационных вопросов церковной жизни, он не относится к совершению таинств. Дело не в том, что таинство считается совершенным без всякого утверждения епископом и тот не может его отменить, — так было всегда. Но ныне епископ не может благословить священника (то есть, по сути, приказать ему) допустить к причастию такого-то, если священник этого не хочет, или, наоборот, не благословить венчать или крестить такого-то. Конечно, священник обязан при совершении таинств руководствоваться правилами, утвержденными Патриархатом (или в отдельных моментах митрополией и даже епархией). Например, в соответствии с решениями Архипастырского собора 2029 года он не может отказать в венчании на основании того, что один из супругов женат государственным браком: Церкви это не касается, и, если он не венчан, он может венчаться. Но это общие правила, за нарушение которых священник будет запрещен в служении, а конкретное решение в их рамках остается полностью за ним. Это следствие сознательного курса, который взяла Церковь, тогда еще РПЦ, на повышение роли пресвитеров (то есть священников), — курса, ставшего неизбежным после резкого повышения ее роли и значимости в общественной жизни страны в 10-е, а особенно в 20-е годы.
Перед VIII Вселенским собором, и особенно после него, в Церкви началась дискуссия о том, чтобы разрешить рукополагать женщин и в священники, хотя бы монахинь. Патриархия относилась и относится к этим дискуссиям весьма терпимо, потому что инициируют их не так называемые обновленцы, признанные на VIII Соборе ересью и анафематствованные (см. главу «Религия»), а вполне церковные, консервативные люди. Источником сомнений такого рода служит теперь вовсе не общелиберальное кредо, а принципиальное богословское разногласие: дело в том, что любой священник в известной степени прообразует самого Спасителя, поскольку совершает таинства Его именем и соединяет и разрешает данной Им властью. Именно это всегда было главным аргументом за то, что священник не может быть женщиной — Спаситель вочеловечился мужчиной; могло ли быть иначе, мы не знаем, но факт таков. Однако игумен Роман, профессор семинарии в Александро-Невской лавре, еще в 2019 году написал труд, в котором поставил этот аргумент под сомнение. Его основным тезисом было следующее: в Сыне Божьем, как известно, по-халкидонски слиты две природы — Божественная и человеческая. Мужской пол имеет человеческая природа — Бог не имеет пола, потому что Он есть дух. Но человеческое тело Спасителя (непрославленное, то есть до Воскресения) не обладало никакими особыми свойствами — в отличие от языческих богов оно не отличалось ни могучей силой, ни неописуемой красотой, ни особой неуязвимостью. Да иначе и быть не могло: Спаситель сошел с небес и вочеловечился не для того, чтобы увеличить Свою силу, а для того, чтобы ее разбавить человеческой слабостью, — иначе нельзя было бы принести Себя в жертву, нашего ради спасения. Священник же, совершающий таинства, делает вещь сверхъестественную и, следовательно прообразует Божественную, а не человеческую природу Сына. Вот для ариан, которые отрицают Божественную Его природу и признают только тварную земную, писал игумен Роман, запрет хиротонисать женщин был бы вполне естественным. А мы, если соблазнимся и пойдем этим путем, должны тогда рукополагать исключительно евреев или по крайней мере обрезанных — ведь по человеческому естеству Спаситель был обрезанным иудеем.
Поскольку все последователи игумена Романа совершенно лояльны Церкви и ни в чем не поддержали обновленцев на VIII Соборе — напротив, сам Роман был руководителем богословской рабочей группы, готовившей заключение против них и их учения, — то Патриархат, как я уже сказал, считает эту дискуссию не покушением на устои, а нормальным богословским диспутом. Нынешний Патриарх Русский и Вселенский Николай высказался около восьми лет назад на эту тему так: «Помните ли, братья и сестры, как обличал Христос фарисеев: зачем преступаете заповедь Божию ради предания вашего? И Исаию поминал, также отрицавшего заповеди и обычаи человеческие в Божьих делах. Вот поэтому говорить, как иные из нас, что, мол, есть традиции, у отцов и дедов было заведено так, — негоже. Должны мы разобраться в этом, со смирением моля Бога о том, чтобы ниспослал нам познать истину, и истина сделает нас свободными». Тем не менее, хотя вопросу этому уже около тридцати лет, пока все остается по-прежнему — Церковь все-таки весьма консервативный организм и иным быть не должна. А с другой стороны, что такое для Церкви тридцать лет? При этом интересно, что сами верующие женщины — и диаконисы, и монахини, и мирянки — не проявляют никакой активности в этом вопросе и вовсе не являются его движущей силой. Наверное, будь это не так, отношение к этой дискуссии не было бы столь благожелательным — Церковь не терпит отстаивания групповых интересов. Я думаю, однако, что в нашем веке этот вопрос найдет свое положительное решение.
Материально священнослужители живут довольно скромно. По статистике за 2052 год, средний доход священника составлял 1154 рубля в месяц, в том числе у настоятелей — 1816 рублей (все это вместе с доходами от совершения треб), а у диаконов (включая диаконис) — 813 рублей. И хотя при этом налоги они не платят, но существенную часть из этого дохода они тратят не на себя, а на церковные же нужды, особенно настоятели. Позиция епархий в отношении настоятелей приходов, кроме как в особых случаях, такова: почти все, что вы заработали, остается вам — но и траты все осуществляйте из своих. Поэтому указываемый в статотчетности доход настоятелей в большой степени является малоинформативным — его располагаемая часть завышена. Но это и не очень существенно, потому что иереи в любом случае приносят обет нестяжательства, который теперь весьма строг и, в частности включает в себя отказ от любых роскошеств в любой части быта, независимо от того, за чей это счет. То есть живут священнослужители не по-монашески, но достаточно скромно — и по материальным возможностям, и по обету.
