Артур Кларк - Город и звезды
— Обычные перетасовки стен. Ничего такого, от чего твоя тощая задница пустилась бы в пляс.
Томас задрал голову и сделал большой глоток воды, глядя на тянущиеся ввысь стебли плюща на противоположной стене. В листве мелькнули красные огоньки и знакомый серебристый отблеск. Сегодня он видел такое довольно часто.
— А что это за жуки-стукачи такие? — спросил он. Ими, казалось, кишел весь Лабиринт. Затем Томас вспомнил, что увидел в Лабиринте ночью. С тех пор так много произошло, что у него не было времени спросить. — И почему у них на спинах написаны слова «это порок»?
— Мы не смогли поймать ни одного из них. — Минхо покончил с едой и засунул коробку для обедов назад в рюкзак. — И что значат слова, не знаем. Возможно, их написали, чтобы нас запугать. Но, скорее всего, жуки шпионят. Шпионят на них. Другого объяснения у нас нет.
— На кого — на них? — спросил Томас, готовясь задать Минхо еще несколько вопросов. В нем снова закипала ненависть к людям за пределами Лабиринта. — Догадки есть?
— Мы понятия не имеем, кто такие Создатели. — Минхо непроизвольно сжал кулаки, словно душил кого-то. Лицо его побагровело. — Жду не дождусь, когда смогу добраться до них и вспороть…
Но не успел куратор закончить свою мысль, как Томас вскочил и побежал на другую сторону коридора.
— Что это?
— А-а, ты об этом, — вяло отозвался Минхо.
Томас приблизился к источнику блеска, раздвинул в стороны стебли плюща и непонимающе уставился на квадратную металлическую табличку со словами, выбитыми на ней крупными заглавными буквами. Он провел рукой по выпуклой надписи, словно желая удостовериться, что зрение ему не изменяет.
ЭКСПЕРИМЕНТ «ТЕРРИТОРИЯ ОБРЕЧЕННЫХ»
ПРОГРАММА ОПЕРАТИВНОГО РЕАГИРОВАНИЯ
ОБЩЕМИРОВАЯ КАТАСТРОФА
Прочитав текст вслух, юноша повернулся к Минхо.
— Это что такое?
Томас не сомневался, что надпись имеет непосредственное отношение к Создателям. По телу побежал холодок.
— Да черт его знает. Этим весь Лабиринт увешан. Как будто знак качества поставили на свое великолепное творение, ублюдки. Я уже давно перестал обращать внимание.
Томас снова повернулся к зловещей надписи, пытаясь подавить нарастающее беспокойство.
— Звучит не очень-то обнадеживающе. Катастрофа. Территория обреченных. Эксперимент. Шикарно, ничего не скажешь.
— Да уж, Шнурок. Шикарнее не придумаешь. Пойдем.
Томас неохотно отпустил стебли плюща, тут же скрывшие табличку, закинул рюкзак за спину и побежал вслед за Минхо, ни на минуту не переставая думать о загадочных словах.
Спустя час после обеденного привала, когда они оказались в конце очень длинного прямого коридора без единого ответвления в стороны, Минхо остановился.
— Последний тупик, — сказал он спутнику. — Нужно возвращаться.
Томас громко вздохнул, стараясь не думать о том, что они провели в Лабиринте лишь половину положенного времени.
— Ничего нового?
— Нет. Стандартные изменения, — сухо ответил Минхо, глядя на часы. — Полдня прошло, пора назад.
Не дожидаясь ответа, он развернулся и побежал в обратном направлении.
Томас потрусил следом, досадуя, что они не могут задержаться и тщательно исследовать стены.
— Но… — начал было Томас, поравнявшись с Минхо.
— Не обольщайся, чувак. Вспомни, что я говорил раньше: мы не можем рисковать понапрасну. К тому же сам подумай: ты правда считаешь, что где-то здесь есть выход? Секретная дверь, например, или типа того?
— Н-не знаю… Может, и есть. Как-то ты пессимистично настроен.
Минхо замотал головой и смачно харкнул на стену слева от себя.
— Нет никакого выхода. Все эти перемещения — лишь вариации на тему. Стена — это просто стена и ничего более. Без тайных проходов.
Томас чувствовал, что Минхо прав, но не мог смириться с поражением.
— Откуда ты знаешь?
— Будь уверен, выродки, которые напустили на нас гриверов, не дадут выбраться просто так.
После таких слов Томас даже засомневался, а есть ли вообще смысл в дальнейших исследованиях Лабиринта.
— Тогда зачем вообще рыпаться? Живите себе спокойно и ни о чем не думайте.
Минхо мельком глянул на него.
— Зачем рыпаться? Затем, что отсюда возможно выбраться! Иначе во всей этой затее с Лабиринтом просто нет смысла. Но если ты думаешь, что мы где-нибудь найдем небольшую красивую дверь, ведущую в Счастливый Город, ты явно не в себе.
Томас посмотрел вдаль. Он ощутил такую безнадежность, что едва не остановился.
— Дерьмово.
— Самое умное, что ты произнес за сегодня, Шнурок.
Минхо с шумом выдохнул и продолжил бег, а Томас сделал единственное, чему пока научился лучше всего, — помчался следом.
Из-за страшного изнеможения остаток дня Томас почти не запомнил. Вернувшись в Глэйд, они с Минхо немедленно отправились в Картохранилище, где начертили карту сектора и сравнили ее с картой предыдущего дня. Вскоре Ворота закрылись на ночь, после чего Томас отправился ужинать. Чак несколько раз пытался завязать с ним разговор, но от усталости юноша почти не слышал его и лишь изредка бездумно кивал в ответ.
Не успели еще сумерки смениться темнотой ночи, а Томас уже лежал, свернувшись клубком на мягкой листве плюща в облюбованном юго-западном углу Глэйда, и думал о том, сможет ли заставить себя снова выйти в Лабиринт. От мысли, что сегодняшний подвиг придется повторить и завтра, бросало в дрожь. Особенно после осознания тщетности попыток найти выход. Работа бегуна вмиг утратила былое очарование. А ведь прошел всего один день.
Запал в душе и уверенность в том, что можно изменить ситуацию, окончательно угасли, а обещание, данное самому себе — вернуть Чака в лоно семьи, — растворилось в полнейшем изнеможении, боли и ощущении безнадежности.
Он уже почти засыпал, когда в голове вдруг зазвучал голос — нежный девичий голос, славно исходивший из уст прекрасной феи, заточённой у него в мозгу. На следующее утро, когда все перевернулось с ног на голову, юноша уже не смог бы точно ответить, слышал ли что-то на самом деле или ему только пригрезилось.
Однако все-таки Томас четко уловил и запомнил каждое слово:
— Том, я только что запустила процесс Окончания.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Томас очнулся, окутанный слабым мертвенным светом. Сначала он подумал, что просто проснулся раньше положенного и до рассвета оставался еще час, но затем услышал крики. Он посмотрел вверх, сквозь ветви деревьев, и вместо привычного утреннего неба, подернутого бледными красками рассвета, увидел над собой безжизненную серую плоскость.
Он вскочил на ноги, ухватился рукой за стену, чтобы удержать равновесие, и, разинув рот, уставился в небо — не голубое, не черное, лишенное звезд или предрассветного пурпурного оттенка. Буквально каждый его клочок выглядел абсолютно бесцветным и мертвым.
Томас посмотрел на часы — он проспал лишний час после подъема. Яркий солнечный свет должен был разбудить юношу, как будил каждый день с момента появления в Глэйде.
Но не сегодня.
Он снова задрал голову, надеясь увидеть, как небо постепенно возвращается в обычное нормальное состояние. Оно оставалось монотонно серым. Без единого облачка, без признаков заката или зари. Просто серым.
Солнце исчезло.
Глэйдеры стояли в центре площади возле Ящика и, тыча в мертвое небо пальцами, оживленно переговаривались. Судя по времени, завтрак должен был давно закончиться, а подростки — приступить к повседневным обязанностям. Но бесследное исчезновение крупнейшего объекта Солнечной системы вмиг разрушило давно заведенные порядки.
Томас молча наблюдал за поведением толпы. Хотя инстинкт подсказывал ему, что в подобной ситуации стоило бы забеспокоиться, он сохранял хладнокровие. Более того, удивлялся тому, что большинство глэйдеров повели себя словно беззащитные птенцы, вывалившееся из гнезда. Смех, да и только!
Разумеется, солнце никуда не исчезло — физически не могло этого сделать, хотя все выглядело именно так: огромный огненный шар в небе и утренние косые тени на земле действительно отсутствовали.
Впрочем, Томасу, как и остальным глэйдерам, хватало ума и рациональности мышления, чтобы не поверить в такую чушь, как исчезновение светила. То, чему они стали свидетелями, имело какое-то разумное научное объяснение, но каким бы оно ни было, Томасу стало очевидно одно: тот факт, что теперь они не видят солнца, мог означать, что в действительности они вообще никогда его не видели. Настоящая звезда просто так исчезнуть не может, и, вероятно, небо над Глэйдом — искусно созданная имитация.
Иными словами, солнце, которое два года освещало Глэйд, давало тепло и жизнь всем его обитателям, оказалось вовсе не солнцем, а подделкой. В сущности, подделкой в этом месте было все.
