Нил Шустерман - Междумир
Он обвёл глазами соседей. Теперь вокруг него были совсем не те ребята, что раньше. Все незнакомые. Ничего себе! Они, фактически, безостановочно чесали яыками. Те, кто помнил, как их зовут, называли свои имена, знакомясь с новыми друзьями. Народ оживился. Да, такого тут уже много лет не бывало! Даже Оратор, замкнувший рот на замок с тех пор, как Алли запретила ему орать, — даже он, похоже, заговорил, как нормальный человек, и был этим весьма доволен. И всё же, хотя «макраме» внесло в их жизнь такое необходимое всем разнообразие, само по себе оно никому не принесло свободы. Так, решил Ник, надо подумать, наверняка что-нибудь придумается. И тут среди всей этой болтовни он услышал:
— А который час?
Сквозь спутавшиеся канаты Ник углядел пацана в пижаме — все звали его Рыба-Молот. В мозгу сверкнула идея — вот оно! И как это никто во всей подвесочной не додумался до этого раньше? Неужели до того погрязли в рутине, что совсем выключили головы? Хотя, говоря по правде, он и сам до сегодняшнего дня не слишком утруждал мозги…
Канат у Ника был натянут, но всё-таки не очень туго — мальчик смог мало-помалу протиснуться сквозь плотную связку ребят и наконец очутился всего в паре футов от Рыбы-Молота. Тот улыбнулся Нику, показав множество острых треугольных зубов:
— Классно! Даже лучше, чем впасть в жратвенный экстаз!
— А… ну да. Слушай, ты не смог бы мне помочь?
— Не вопрос. Что делать?
На то чтобы перегрызть Ников канат Рыбе-Молоту потребовалось меньше пяти минут.
* * *— В подвесочной камере проблемы, — доложил МакГиллу трясущийся от страха холуй.
МакГилл выпрямился на своём троне.
— Что за проблемы?
— Э-э… сэр… они, кажется, все того… перепутались.
— Ну так распутайте!
— Э-э… Это не так легко сделать, сэр…
Раздосадованный, МакГилл сошёл на палубу и проковылял к забранному решёткой люку над подвесочной камерой. Рванул решётку, поднял и заглянул внутрь, чтобы вникнуть в ситуацию. Это ещё что?! Его пленники не только перепутались, они ещё и разговаривают!
И похоже, веселы и довольны? Нет, этого так оставить нельзя!
— Полить бы их какой-нибудь гадостью… У нас есть что-нибудь подходящее?
— Пойду гляну, — сказал холуй и убежал.
МакГилл снова взглянул на путаницу канатов и засевших в ней ребят.
— Ну-ну, радуйтесь-радуйтесь, придурки. Так ведь ещё неудобнее! — пробормотал он. Конечно, сейчас они веселятся и треплются, но пройдёт время — им и это надоест. Вот тогда до них дойдёт, что торчать в туго стянутых верёвках куда хуже, чем свободно висеть вниз головой.
— Вылей на них что-нибудь пакостное и оставь, как есть, — сказал МакГилл холую, когда тот вернулся. — Они у меня быстро обратно затоскуют!
И направился назад, к трону. На кратчайшее мгновение откуда-то с открытой палубы на МакГилла повеяло запахом шоколада, но он решил, что ему это лишь почудилось.
ГЛАВА 22
Скелет в шкафу
Итак, Ник вырвался из подвесочной. Но куда ему деваться теперь? Он же на судне посреди моря!
Везде: у каждого трапа, у каждой двери, в каждом коридоре — торчал какой-нибудь Квазиморда и что-нибудь драил. Правда, на танкере было достаточно тёмных закоулков, где можно было бы спрятаться, да вот незадача — Послесвету это было сделать затруднительно. Ник не мог «притушить» собственное сияние, и, само собой, как только он забивался в тёмный угол, тот сейчас же переставал быть тёмным. Убраться бы с судна, но как? Плана у Ника пока ещё не было. Вот если бы ему удалось найти Алли, они вместе что-нибудь бы придумали.
Наверняка она знает «Сульфур Куин» лучше него. Но проблема в том, что Ник не знал, где искать Алли. Не шастать же по всему судну, в самом деле. В конце концов Ник почёл за лучшее вернуться в трюм.
Нет, не в подвесочную, но в один из резервуаров с сокровищами. Это было лучшее место для укрытия — никто не решался прийти сюда и побеспокоить «собственность МакГилла». Он спрячется здесь до наступления темноты, а когда команда отправится на нижнюю палубу — развлекаться играми, или драками, или чем они там ещё заполняют досуг — выберется отсюда. В это время обшарить судно будет куда легче, и он найдёт Алли.
А пока он подыскал себе подходящее укрытие — большой дубовый гардероб. Ник забрался в него, плотно закрыл дверь и принялся ждать.
* * *Центральный трюм-хранилище сокровищ, больше похожий на драконье логово, представлял собой беспорядочное нагромождение всяческого добра. Алли, не раз наведывавшаяся сюда в поисках книг, которые стоило бы почитать, или ещё чего-нибудь, чтобы скоротать время, помнила, что видела мельком старую пишущую машинку, только не помнила, где. В трюме было полно действительно ценных вещей вперемешку со всяким хламом. МакГилл не был склонен к дискриминации: что бы ни перешло в Междумир — если оно попадало к нему в лапы, то оказывалось здесь, на этой свалке. Настоящие драгоценности соседствовали с пустыми пивными бутылками.
МакГилл торчал у себя на «командном пункте», где занимался планированием десанта на Рокэвэй Пойнт — там у него были ловушки для Зелёнышей. У Алли, таким образом, появилась возможность прошерстить сокровищницу. Пробираться между старыми офисными шкафами и автомобильными покрышками, вешалками для пальто и кроватными рамами — задачка не из простых; к тому же другого освещения, кроме собственного слабого сияния, у неё не было, так что девочке пришлось нелегко. Её чуть было не заклинило под самолётным пропеллером и не расплющило аппаратом для искусственного дыхания, но наконец-то ей удалось найти пишущую машинку под каким-то облезлым столом.
Машинка с фирменным знаком «Смит-Корона» была сделана из чёрного матового металла. Буквы на клавишах истёрлись от долгой работы — разумеется, до того, как она перешла в Междумир.
У Аллиной бабушки такая машинка, она ею до сих пор пользуется. «Слова — это не слова до тех пор, пока ты не вобьёшь их, неважно куда — в голову или в бумагу», — говаривала она.
Среди прочего мусора Алли нашла листок бумаги и сообразила, как заправить его в машинку.
Печатание на этом старье, как обнаружила Алли, очень походило на печатание на компьютерной клавиатуре, но только с двумя значительными отличиями: оно было куда медленнее и требовало раз в пять больше усилий. Девочка поёжилась при мысли о том, что людям приходилось целыми днями барабанить по маленьким круглым кнопкам, которые опускались на целый дюйм, прежде чем из-под них выскакивал стальной штырёк, ударявший по ленте, после чего на бумаге оставалась буковка. Слава богу, ей надо было напечатать лишь короткую фразу, но поскольку тонкие штырьки всё время застревали, словно толпа, пытающаяся скопом пробиться в одну дверь, работать пришлось медленно. Только с четвёртой попытки Алли удалось напечатать всю фразу без единой помарки. После этого она засунула машинку туда, где нашла её, и принялась искать ножницы.
В конце концов ей пришлось остановиться на крохотных ножницах из швейцарского армейского ножа, валявшегося на полу. Управившись, Алли сунула узкую полоску бумаги в карман. Она как раз собиралась вернуть нож на место, когда позади неё раздался голос:
— Нравятся мои сокровища?
Девочка развернулась так быстро, что нож вылетел из её руки и вонзился прямо в висячий глаз МакГилла. Тот вытянул его оттуда и бросил на пол. Рана мгновенно затянулась — как все раны в Междумире.
— Поосторожнее! — сказал он. — А то мне нечем будет тобой любоваться.
Алли только сдавленно хихикнула.
— Пытаешься что-нибудь украсть? Не советую. Любую вещь, которую ты отсюда уведёшь, я заставлю тебя съесть. Больно, конечно, не будет, но зато от тяжести в желудке уже никогда не избавишься.
— Я и не собиралась ничего красть, — сказала Алли. — Только исследую.
МакГилл повернулся к двери, ведущей в подвесочную.
— Странно, почему ты не навещаешь своих друзей?
— А зачем мне их навещать? — возразила она. — Всё равно ты их скоро освободишь.
— С чего это ты так в этом уверена? Думаешь, я сдержу своё слово?
— Не уверена. Но что мне ещё остаётся, как не довериться тебе?
МакГилл растянул губы в улыбке и протянул к Алли руку. Она поморщилась в ожидании грубого, сухого прикосновения, но, к её удивлению, её щеки коснулось нечто мягкое. Она взглянула вниз и увидела, что его рука была покрыта не шершавой, жёсткой чешуёй, а гладким, шелковистым мехом, похожим на мех норки. Концы пальцев всё ещё венчались острыми жёлтыми когтями, но сама ладонь была мягкой и нежной.
— Я же обещал поработать над более мягким прикосновением. Вроде получилось.
Алли всё равно отодвинулась.
— Не нужно. Тебе необязательно изменяться ради меня.
— Хочу изменяться — и буду, мне никто не указ.
