Елена Некрасова - Маленькие
— Не волнуйся, Риа пошла открывать.
— Спасибо, это скорее всего Марья Ивановна… Люба?!
— Ой, здравствуйте, Олег Денисович! Я так рада, что вас застала! А вы заняты… да?
— Да, у нас тут совещание, работаем… ну… ты как-нибудь заходи.
— А я сегодня утром из Москвы приехала, всего на три дня, и не знала, в Каменке вы или нет… мама сказала, что вроде в Каменке, тогда я сделала торт и сразу к вам. Я его оставлю, он вкусный, угощайтесь… Олег Денисович, я так вам благодарна, представляете, рисунок и живопись сдала на отлично! И у меня так хорошо получается, я прям сама даже удивляюсь! Огромное вам спасибо, и от мамы тоже!
— Не за что, кхх-кх… что-то с горлом у меня. Пойдем, провожу тебя до калитки.
— Ой, что вы, не надо, а завтра можно зайти? Я вообще теперь хочу быть художником. И еще у меня такая идея появилась, я даже маме боюсь говорить, хотела с вами посоветоваться. Так можно завтра? А то я скоро уеду…
— Приходи в воскресенье вечером. А сейчас я…
— Ой, спасибо! Извините, пожалуйста, за беспокойство, до свидания!
Откуда она взялась?! Почему такая тотальная невезуха? Куи вообще забыл об этой наглой девице, как с неба упала со своим идиотским тортом.
— Пау, у нее Вложение Е-потока третьей категории.
— Куи?
— Да, да, да! Я учил ее рисовать, это вышло случайно!
— Не слишком ли много случайностей?
— У меня нет опыта преподавания, я увлекся, и произошел Е-всплеск, это можно понять?! Просто увлекся!
— Боу, я бы тоже увлекся такой мандаринкой. А ты?
— Еще как, Пау…
µ
Смеркается… у Ивана разрядился телефон или специально отключил и спит до сих пор? У Марьи Ивановны тревожно на душе. Почему он не звонит? Сон гадкий к тому же приснился, даже два сна… Кроме чемодана набралась еще хозяйственная сумка и рюкзак. После раздумий упаковала мамин фарфоровый сервиз и лекарственные травы, всё лето их собирала, сушила… Она не находит себе места, за окном темнеет, ее Коконя лениво прокукарекал, теперь уже у Люды… Хочется чего-нибудь сладкого, но варенье надоело, шоколадку ужасно хочется… куда делся Иван? И номер Олега не записала, а уже четверть девятого… Если пойти сейчас, до темноты есть шанс обернуться, зато хоть какая-то ясность… Как странно, совсем на него не похоже… а вдруг что-то случилось? Или планы у них поменялись, решил ее в Каменке оставить… нет, что за мысли лезут в голову! Всё, сходит туда и назад, если Иван уехал по делам, вернется домой, хоть спать ляжет нормально. Потому что если он не позвонит в течение часа, она с ума сойдет. А по темноте ходить опасно, детки могут подкараулить. Иван выдал ей продолговатую штуковину на случай, если подростки поведут себя агрессивно. Нажмешь, говорит, на кнопку, и они сразу же успокоятся. А что сие значит… не хотелось бы проверять. Она захватила зонт на всякий случай, весь день дождь собирается и никак не прольется…
Марья Ивановна идет торопливо, сжимая в руке серебристый цилиндр, — какая она нервная оказалась, надо же… Мысли одна хуже другой мечутся в голове, он был уставший, мог потерять бдительность, вдруг на него неожиданно напали и избили… или того хуже… А она всё раздала, ждет его… Животных ей вернут, конечно, но разве можно жить как раньше? Тьфу ты, истеричка…
— Марья Ивановна-а-а!
С ума сойти! Люба! Вот это встреча…
— Марья Ивановна! А я к вам иду, я только сегодня приехала, ой… Вы так отлично выглядите, супер! А вы куда? Давайте я вас хоть провожу!
— Да я… я хотела зайти к Ивану Денисовичу, нужно кое-что выяснить… Ну и как тебе Москва? Нравится?
— Ой, не то слово… я после экзаменов у маминой подруги еще пожила две недели — нет, я вообще теперь не представляю, как тут можно жить!
— Мама говорила, что ты все экзамены отлично сдала, я тобой горжусь. Трудно было поступить?
— Ой что вы, вообще легко! Я всё-всё знала и совсем не боялась, я даже потом анализировала — там были такие вопросы, которых я точно не знала, но всё равно отвечала им всё правильно, причем была уверена в тот момент, что всё это знаю…. Я понятно говорю?
— М-м-м… вполне.
— А с рисунком и живописью просто класс! Там были абитуриенты, которые художественные школы в Москве заканчивали и с репетиторами долго занимались, а у меня лучше всех получилось. Это благодаря Олегу Денисовичу, он самый лучший учитель в мире! Ну, рисования. Я к нему тоже сейчас заходила…
— Правда? Они дома? Иван Денисович тоже?
— Ой, их там вообще полно, и все лилипуты, я прям растерялась. У них собрание какое-то…
Слава Богу… значит, к ним приехали гости, Иван просто занят. Странно, что он не позвонил, ведь договаривались… Он, наверное, считает, что она не сильно переживает, ну да… сама в последние дни ему не звонила…
— Что? Ты спросила о чем-то?
— Я говорю, вы не знаете случайно, где Катя? Я еще утром к ним заходила, и не было никого, и сейчас тоже зашла, и опять всё закрыто.
— Нет, не знаю. Маму ее на днях видела, вроде никуда уезжать не собирались.
Они приближаются к площади, Марья Ивановна в нерешительности… у них гости, Иван не позвонил — видимо, ее присутствие нежелательно… а тут она сама пришла, здрасьте-пожалуйте, зачем ставить его в неловкое положение, может быть, лучше вернуться домой…
— Ой, смотрите! Это ж дядя Костя едет! Дядь Ко-остя!! Дядя Костя, стойте!!! Дядь Костя!
Люба бросилась наперерез мотоциклу, вот же девка полоумная! У них через одного тормоза не в порядке, калекой остаться не хватало, ох, даже сердце перевернулось…
— Дядь Костя, здравствуйте! А где Катя? Я два раза сегодня к вам заходила…
— А я почем знаю?! На танцульках своих, где ж еще… Маша, это ты здесь?!
— Добрый вечер, Костя.
— Да кой, бля, добрый?! Лилипуты твои Гришку замочили, ты знаешь, бля, или не в курсе?
— Ты что… что ты…
— Типа не при делах? Ща народ подойдет, и валить их будем, ща токо мотоцикл поставлю. Сто пятая, бля, статья, мокруха! А ничё, сами разберемся… Братана моего завалил! Короче, я тебя предупредил, лучше дома сиди и не высовывайся, потому как сама понимаешь… а не была б ты Нюркина подруга…
— Костя, ты можешь нормально объяснить, что случилось?! Что ты выдумываешь, кого они убили?! За что вы их ненавидите?! Иван Денисович дома, его брат тоже, у них там гости!
— Гости, бля?! Вот вместе с гостями и сдохнут, твари… Ты чё орешь?! Я своими глазами видел, как твой уродец моего брата, бля, вот этими, бля, глазами! И Нюрка с кумом видели, понятно тебе? Он черный весь стал и сморщенный, бля, даже на труп нормальный не похож…
— Какой труп, Костя…
— Да труп, бля! В Синюково его порешил твой лилипут, бля! Час назад, бля… Ща Гришку сюда привезут, сама увидишь. Мочить гадов будем!
— Дядь Костя, вы совсем с ума сошли?! Я к ним заходила примерно час назад! Они с гостями сидят, тоже лилипутами!
— А ты вообще не вякай, писюха, бля… Мне до сраки, кто там сидит, Гришка мертвее некуда, это тебе не факт?! И убил его лилипут!
— Костя, подожди, что вы там видели? Можешь спокойнее? Ты же мог ошибиться…
— Ага, втроем, бля! Я кума в Синюково завозил, и только с главной свернули, двигатель заглох, бля, замкнуло его… короче, толкаем мотоцикл, а впереди толпень народа, и все на земле, бля, сидят, я те говорю, этот урод их загипнотизировал…
— Да с чего ты взял?!
— А с того, что лилипут твой выскочил и как подорвет, как ракета гребаная, бля, это ж точно черная магия, бля! А когда мы подошли, народ ни хрена вооще не помнил, а братан мертвый, бля, лежит…
— А «скорую» вызывали?
— Какую «скорую», нах?! Черный весь, говорю! Маша, шла бы ты домой, я те говорю, ща нарвешься на неприятность. Народ ща подтянется и всех, бля, нах…
— Если он так быстро убежал, почему ты уверен, что это лилипут? Вот почему?!
— Да потому шо он сначала нормально шел! Потом уже подорвался, или я этого урода в кепке не узнаю?
— А кто это был? Иван Денисович или его брат? Кто именно?!
— Да не разбираюсь я в твоих выродках, бля! Говорю, один из них это был, лилипут. Всё, я погнал, короче, я тебя предупредил.
Ужас какой, Гриша погиб… Марья Ивановна будто оцепенела, если это правда… если кто-то из них убил Григория…
— Марья Ивановна, пойдемте к лилипутам! Надо их предупредить, что мы тут стоим?
— Люба, а Иван Денисович был дома?
— Да откуда я знаю? Они все похожие, мне открыл такой странный, темный какой-то, но точно не Иван Денисович. А в комнате еще сидели, я не приглядывалась. Ой, смотрите…
О боже, большая толпа приближается к площади… в густых сумерках они сворачивают с дороги, даже хвоста не видно… кто-то едет впереди на телеге, а так все пешком, почти молча, и такой мерный шум исходит от них приглушенный, как улей гудящий вдалеке… о Господи, это ж Гришку везут, наверное… такой жути она никогда не испытывала, ноги приросли к земле, пальцы сжимают ремешок сумки… а из этой человечьей реки кое-где торчат вилы и палки, вот и сон в руку… Люба метнулась к калитке, звонит в колокольчик, во многих окнах горит свет… забор у них высокий, конечно, но что этот забор для толпы, вмиг перелезут…
