Олег Северюхин - Квази-мо

— Здравствуйте. Я — Дмитрий9823861. Ваш референт, помощник и руководитель аппарата. Моя задача — обеспечение работы Преемника, — передо мной стоял молодой мужчина лет тридцати пяти, безукоризненно одетый и вся его внешность выражала готовность к действию по приказу своего начальника. В руках его была записная книжка и ручка. Чем-то он напоминал официанта из ресторана, но все чиновники точно так же стоят перед своим начальником, записывая приказы, словно заказы в ресторане. — На сегодня запланированы следующие мероприятия. — И он прочитал их все с указанием точного времени проведения.

— Да, — подумал я, — первый министр уже все распланировал и у меня каждый день будет загружен с утра до ночи, и к вечеру я буду уставшим и преисполненным чувства удовлетворенности от труда на благо своего народа. А если взять и оценить, что же ты сделал за целый год, то получится, что ты ничего и не делал. Точно так же и любой чиновник, который с раннего утра и до позднего вечера выполняет поручения начальника. Когда он перестает нравиться начальнику, то начальник и спрашивает, а что ты сделал за квартал, дорогой? И получается, что человек ничего не делал.

— Садитесь, Дмитрий, — сказал я строго, — и введите меня в курс дела в нашем государстве.

— Извините, товарищ Преемник, — помощник прямо опешил, сев в кресло у приставного столика, — что значит ввести в курс дела? Политика, разведка, армия, внутренняя и внешняя политика?

— Без разницы, — сказал я, — говори, что в голову придет. Как с приезжим человеком, который лет двести лежал в кладовой и ничего не знает.

— Хорошо, — сказал он, — а за какой период истории?

— А за весь юбилейный период — триста лет, — сказал я.

Помощник на какое-то время задумался, а в это время в кабинет зашел Иваноштейн.

— Давайте лучше я введу вас в курс дела. Основа нашего государства — стабильность и неизменность политического курса, достигнутого политическим ноу-хау современности — преемничеством. Наши критики сравнивают это с королевской наследственной властью, но это клевета. Преемники не родственники, а соратники по борьбе за лучшее будущее нашего народа. Зато наш народ знает, что будет завтра и спокоен за свое будущее.

Второе. Мы полностью отказались от большевистской теории и построили в стране государственный капитализм, который является планово-рыночной экономикой и обеспечивает достаточно ровный уровень жизни всего населения. Мы снизили запросы людей, снизили черту бедности, и она у нас исчезла. Все живут примерно в равных условиях. Есть народ, есть средний класс и предприниматели, есть высшие чиновники, включая министров, и есть олигархи, которые назначаются партией и которым положена зарплата примерно в полтора раза выше, чем министрам.

— Какие же они олигархи? — удивился я.

— Самые настоящие, — твердо сказал первый министр, подняв вверх указательный палец, подтверждая важность сказанного им. — Журнал Forbes считает наших олигархов самыми богатыми и самыми деловыми людьми, которые не тратят свои капиталы на забавы, как это делалось триста лет назад. Какой нормальный человек из нашей страны будет содержать футбольные клубы, противостоящие нашим футболистам? Вы знаете хотя бы одного западного олигарха, который взял на свое содержание какую-то отрасль нашего спорта? Вы же не считаете их дураками, которые не заботятся о престиже своей страны, так и наши олигархи не тратят ни копейки на наших конкурентов на международной арене.

— Как же они могут тратить деньги на поддержание зарубежного спорта, если их зарплата, как вы уже сказали, всего лишь в полтора раза выше, чем у министра? — спросил я.

— Вот именно, — торжествующе воскликнул второй человек в государстве. — Где он возьмет деньги на поддержку зарубежного спорта? Все деньги государственных корпораций идут в казну на благо нашего народа.

— А почему тогда люди плохо живут и смотрят голодными глазами на Запад? — спросил я наугад, не зная истинного положения дел, но догадываясь, что не все в порядке в стране со стабильной обстановкой в политике и в экономике.

— Это все вражеская пропаганда, товарищ Преемник, — сказал первый министр, — хотя доля правды в этой пропаганде есть. У нас еще есть люди, которых можно купить за корзину печенья и бочку варенья, как писал отец одного из основателей экономической теории, приведшей почти к полному краху нашего государства. Жили в то время Мальчиш-Кибальчиш и Мальчиш-Плохиш, который предал нашу тайну буржуинам, и они чуть было не победили, но по данным системы ПЛАК у нас очень стабильное состояние в обществе.

— А что такое ПЛАК? — спросил я.

— ПЛАК это постоянно летающий анализатор колебаний, — сказал министр.

— А колебания здесь при чем? — не понял я.

— Как вам поточнее сказать? — задумался первый министр. — С развитием нанотехнологий был разработан метод лечения клетками-заменителями. На место поврежденных клеток при помощи инъекции вводятся аналогичные клетки, которые замещают собою поврежденные клетки и способствуют выведению из организма отмерших клеток. Таким образом, весь мир увеличил продолжительность жизни до ста пятидесяти лет, и мы тоже подошли к столетнему рубежу. Наши нанотехнологи изобрели клеточный чип, ну, не только наши нанотехнологи, но и западники тоже, который увеличивает частоту своих колебаний при эмоциональных всплесках и стрессах. Была определена частота колебаний при враждебных мыслях и антиправительственной деятельности. ПЛАКи считывают эту информацию, раскрашивая карту нашей страны разными цветами, показывая надежные и неблагонадежные районы народонаселения.

— В других странах так же делают? — спросил я.

— Нам как-то не интересно, что они там делают, — сказал первый министр, — нам нужно обеспечить свое развитие и оборону.

Глава 63

— А что, есть опасность вражеского вторжения в нашу страну? — спросил я.

— Прямой опасности нет, но начеку нужно быть всегда, — сказал мой как бы исполнительный директор. — У Запада тоже нет никакой военной опасности, но они совершенствуют свою оборону и разрабатывают современные средства нападения.

— И как мы выглядим на их фоне? — спросил я.

— Неплохо, — сказал первый министр, — нам очень помогли револьверные технологии в силах неядерного сдерживания. Вряд ли кто отважится попробовать нас на прочность. Пробовали триста лет назад, но получили по зубам в одной из кавказских республик и затихли.

— Интересно, что это за револьверные технологии? — заинтересовался я.

— За основу взята модель револьверного токарного станка, у которого как в барабане револьвера приготовлено семь обрабатывающих элементов, попеременно режущих металл, — сказал первый министр. — Так и мы сделали авианосец, в котором самолеты размещаются как в огромном револьвере. Они выстреливаются из корабля и сразу развивают большие скорости. Точно так же и атомные подводные лодки, которые выстреливают малые подводные лодки, охватывая больший район нашего воздействия в Мировом океане. И это еще не все. Мы сделали патроны с разделяющейся головной частью, что увеличило калибр, но сократило количество боеприпасов. Стрелок как на шило нанизывает выбранные цели, потом стреляет и части пули сами находят свою цель. Одним выстрелом из помпового ружья можно поразить до двадцати целей одновременно. И это только начало научно-технических разработок по этому вопросу.

— А что вы делаете с диссидентами? — спросил я.

— Традиционный набор средств стар, как мир, — усмехнулся первый министр. — Сажаем в лагерь на перевоспитание при помощи социально близких элементов, посаженных за уголовные преступления, компрометируем перед обществом, проводим митинги позора, а так же практикуем акции почета, уничтожая диссидента перед его поклонниками.

— Что это за акции почета? — заинтересовался я.

— Это еще проще и эффективнее, — министр сел на своего конька, как мне показалось. — Если враг не сдается, то лучше из врага сделать друга. Мы его объявляем почетным членом правящей партии, избираем в парламент, награждаем орденами, премируем квартирой, заграничными поездками, комфортом здесь. И очень быстро человек привыкает к хорошему.

— А ПЛАКи могут вычислять диссидентов? — спросил я.

— Честно говоря, ПЛАКи это недоработанные механизмы, — нахмурился второй человек в государстве, — но, возможно, мы справимся и с этой задачей. Диссиденты очень изворотливы и чем сильнее мы их давим, тем большее сопротивление этому давлению. Ведь что они придумали, канальи? Изучили азбуку для глухонемых и общаются между собой как профессиональные сурдопереводчики. Ведут дискуссию, а прослушивающая аппаратура не реагирует. И видеозапись трудно предъявить в качестве доказательства. Я тоже думаю изучить язык глухонемых для проведения совершенно секретных совещаний. Секреты врага нужно брать на вооружение.