Влада Воронова - Крест на моей ладони
Однако теперь я командор Совета Равновесия Троедворья и политикой придётся заняться вплотную. Что означает скорое выяснение отношений с Робертом. Но эту пытку можно отстрочить, хотя бы на несколько дней спрятаться от неизбежной боли за стеной должностных обязанностей.
Нужно обдумать и другое — Люцин ничего не ответил на вопрос о Фонде крови. В сочетании с тем, что Олег говорил о Девятке, и с тем, что Люцин из всех альянсовцев и лигийцев принимает только вампиров, проклятую Великими Решателями расу, интересный расклад получается. Люцин хочет освободиться от остатков власти Девятки, и на всякий случай собирает в Троедворье тех, кто гарантированно поддержит его в противостоянии. Но Решатели тоже не дураки, потому и запрещают открывать фонд, который позволил бы Люцину взять под единоличный контроль одну из самых мощных боевых сил волшебного мира. Выяснить бы ещё, как они заставляют Люцина подчиняться.
* * *Столица Альянса именуется Рем и находится в Римской потайнице, которая называется Ремния. Там бытует легенда, что Ромул вовсе не убивал Рема. Братья бросили жребий, кому какими землями править. Тупому простокровке Ромулу досталась никчёмная основица, а мудрому оборотню Рему — благодатные потайницы.
Прибывал ремнийский посол на закате.
Странный способ обозначать время, как будто в Альянсе нет часов.
К тому же прибывает он не самолётом, а телепортом. Прорва волшбы псу под хвост. Ладно ещё, все магические издержки за счёт Альянса. Точка встречи — парк Ермака, площадка со знаменитым Гром-камнем, золотисто-коричневым коническим метеоритом двух метров в высоту и двух в диаметре основания.
Вечер выдался безветренным и тихим, оттепель держалась уже неделю, снег заметно подтаял.
Ко мне подошла Ольга Петровна, магиня-обратница, большуха Серодворья. Роберт тут же встал слева от меня так, чтобы оказаться между нами, но при этом не мешать разговору. Сумеречная чаротворица едва заметно усмехнулась. Выглядит она года на двадцать два, высокая, стройная, роскошнейшие рыжие кудри до самых колен, огромные зелёные глаза, соблазнительный маленький вишнёво-алый рот. Длинное и лёгкое светло-коричневое пальто с меховой отделкой подчёркивает кошачью грацию и гибкость движений, элегантная шляпка выгодно оттеняет нежность лица и сияние волос, вышитые бисером высокие сапожки добавляют стройности и без того идеально красивым ногам. Облик сумеречной — умело сделанный образ витринной красотки, богатой жены, которая сама собой не представляет ровным счётом ничего и годиться только на то, чтобы служить вывеской чужих достижений. Маска хорошая, но большуху выдает твёрдый и волевой рисунок губ, а ещё сильнее — взгляд: спокойный, уверенный и слегка ироничный. Во время инфернальных чеэсок эта светская дама работает в самых критических точках прорыва наравне с аварийщиками, по пояс в грязи и выбросах искривлённой магии.
— Моё истинное имя Ниола, — представилась сумеречная. — Люцин предупредил, что вы крайне редко снисходите до того, чтобы узнать его самостоятельно, мастер имён.
Я пожала плечом и сказала:
— Опаздывает посол.
— Солнце ещё не село, — кивнула Ниола на мутный тёмно-багровый диск, полускрывшийся за деревьями.
— Судя по закату, опять похолодает, — заметила я.
— Дня через два метель будет, — ответила Ниола. — И крепкие морозы.
Стоявший рядом со мной Роберт убедился, что серодворка не опасна и слегка расслабился.
— Вы заметно прибавили в мастерстве, Роберт Гельмутович, — сказала Ниола. — И всего лишь за полтора года.
— Благодарю, — до стылости вежливо ответил Роберт.
— Крепко же я вас недооценивала, — призналась Ниола. — Такие ошибки бывают редко, но тем они досаднее. Одно отрадно — Люцину вы тоже не достались, верно?
— Я равновесник, — всё с той же отстраняющее ледяной вежливостью ответил Роберт. — Директор стал моим назывателем.
Ниола хмыкнула.
— Вынужден был стать вашим назывателем, — уточнила она. — Но истинное имя вы получили из другого источника. Люцин не более чем порученец.
Светло-голубые глаза вампира полыхнули багровым пламенем. Дыхание у Ниолы и Роберта участилось, разговор идёт на менталице и, судя по закаменевшим лицам, очень острый и жёсткий. Прослушать его я не смогу, ментальную броню волхва и чаротворицы нулевичке не одолеть, но вмешаться надо хотя бы потому, что силы у спорщиков заведомо неравны. Я взяла Роберта под руку, обеими ладонями закрыла его кисть.
Ниола на мгновенье оторопела и тут же рассмеялась.
— Не волнуйтесь, Хорса Витальевна, я не собираюсь покушаться на жизнь или здоровье Коха. Но завидую — со столь отважной защитницей можно не бояться никого и ничего. Мне о таких телохранителях приходится только мечтать.
Пальцы Роберта дрогнули, слова сумеречной его обидели и очень сильно. Придумать достойный по оскорбительности ответ я не успела — над Гром-камнем сверкнула радужная вспышка.
— Телепорт пристреливают, — недоумённо сказал Люцин. — Зачем, когда в кроми есть маячки наведения?
Тёмный и светлый большаки понимали не больше директора. Ниола глянула на своих замов. Те неопределённо развели руками.
Полыхнула вторая вспышка, полуметром левее. Затем третья, ещё на полтора метра влево. После вспышки в воздухе осталась золотистая звёздочка, начала стремительно расти, принимала очертания прямоугольника. Роберт мягко высвободил руку, отодвинул меня себе за спину. Ниола шагнула в боевую стойку.
— Не думаю, что это опасно, — сказала она, — но всё же… — взмахом руки сумеречная большуха поставила прозрачный магический щит перед своими замами. Вторым щитом закрыла нас троих.
— Если эти уроды спровоцируют прорыв… — мрачно процедил Люцин.
Светящийся прямоугольник отвердел, превратился в висящий в метре над асфальтом просторный дверной проём из белого мрамора. С порога полилась очищенная магия — маленький серебристый водопадик. Спустя мгновение он превратился в беломраморную лестницу с вычурными золотистыми перилами. По лестнице прокатилась алая ковровая дорожка. Свет в дверном проёме померк и стал виден кусочек коридора. В коридоре стоял посол. Я только и смогла, что ахнуть — выглядел он более чем экзотично.
Лицо самое обыкновенное — заурядно симпатичный брюнет с тёмно-зелёными глазами, зато наряд всех вогнал в оторопь. На голове чёрная широкополая шляпа с высокой остроконечной тульей, вся расшита серебряными восьмиконечными «звёздами магов» и лагвянскими знаками. Из-под полей на плечи падают длинные, тщательно завитые локоны, кончик каждого украшен заколкой с маленьким блестящим хрустальным шариком. Одет посол в коричневый сюртук и бежевые панталоны пушкинских времён, на плечи наброшена долгополая средневековая мантия-распашонка с длинными широченными рукавами. Зелёная, бархатная, с большим отложным воротником, расшита вязью золотистых цветов и подбита светлыми мехом с коротким ворсом, у горла скреплена изумрудной брошью в золотой оправе. Обут посол в зелёные туфли времён Людовика XIV — на высоких широких каблуках, с пышными белыми бантами, перехваченными пряжками с изумрудами.
Я глянула на посла магическим и срединным зрением. Действительно лагвян-маг, прямник, только волшеопорник почему-то радужный, как у неука, который ещё ни разу не соприкасался ни с одной из первооснов. Послу тридцать один год, бытовое имя Дитрих фон Грюнштайн, истинного не наречено, чакры неактивированы, и, самое странное, нет ауральных татуировок. Ладно, боевые отсутствуют, для гражданского специалиста мирной страны это нормально, но опознавательные, вспомогательные и защитные должны быть. К тому же у госслужащего столь высокого ранга нет «спящего солнца» — это вообще нонсенс. Я посмотрела на Ниолу с Робертом. Они созерцали посла с той же озадаченностью.
— Вот помойка-то, — сказала Ниола и убрала щиты, — со времён багдадской встречи почти полтора столетия прошло, а у них ничего не изменилось.
Роберт недовольно повёл плечом — уроженца Альянса задели слова троедворки.
Нас посол разглядывал с неменьшим удивлением, растерянно смотрел на машины, на рацию в руках командира охранной бригады, на электрические фонари парка. Выдавил приветливую улыбку и сошёл по ступенькам. Люцин вежливо поклонился. Поклонились мы. Грюнштайн вернул поклон и произнёс все положенные для встречи на высшем уровне любезности. По-русски он говорил чисто, но слегка напряжённо, слишком тщательно и правильно произносил слова, в точности как диктор в учебных записях. Люцин ответил послу в том же тоне. Церемониал встречи обретал привычную протокольность. Сейчас закончится обмен велеречивостями, Грюнштайна деликатно запихнут в машину с тёмными стёклами, чтобы его экзотичность какой-нибудь незнаннический пепеэсник не углядел, и увезут в равновесную резиденцию.
