У каждого свои тараканы, или – Шаги к дому - Юлиана Лебединская
Григорий Ефимович заключил отпрыска в медвежьи объятья и радостно провозгласил:
– Что я удумал ночью, сын! Через три недели юбилей нашей компании. Помнишь?
– Да, – промямлил полупридушенный сын. – Мы и ресторан уже…
– Какой ресторан? Бал устроим!
Тараканье царство
Татка-Стар лежала на деревянной тахте. В последнее время в утончённом хрустальном тереме завелось подозрительно много грубо-деревянного. То стул вдруг объявится, то рама оконная. Теперь – тахта.
Татка-Стар заметно побледнела за минувшие три недели. Как ни старалась она наводить губы алой помадой, они всё равно выглядели блекло, как бы настойчиво не лепила накладные ресницы, те без конца отваливались. В итоге силы Таткины иссякли, и улеглась она на твёрдую кровать. Только решила вздремнуть, над ухом раздался голос: «Оп-па-а, а эта дверь куда ведет?». И в комнате материализовался франт в пиджаке, на лацкане которого красовался ценник с тремя нулями, усы у негаданного гостя были завиты по последней тараканьей моде, а сам он, казалось, вынырнул из ванной с одеколоном. Одним словом, ещё недавно гость составил бы Татке неплохую компанию.
– Хо-о! – гость заметил Татку. – Привет, детка! А ты ничего-о-о.
– Это еще кто? – раздался крик от двери. – А-а, я тебя знаю! Папенькин сыночек, метросексуал расфуфыренный. Кто тебя сюда звал? Не видишь, тут наша территория. Кыш-кыш!
– Па-адумаешь! – фыркнул франт и исчез также внезапно, как появился.
Татка уставилась на крикунью. Вообще-то, и её сюда никто не звал. Но вскоре после печального исчезновения Ташки – не вынесла бедняжка высокопарной барской речи – новенькая возникла на пороге терема с таким видом, будто всю жизнь тут прожила. Крылышки гостьи отливали приятным синим цветом, назвалась она незатейливо – Прямо Та. Вела себя тихо, но спокойствие это отдавало штилем перед бурей.
С другой стороны, лучше уж Прямо Та, чем полное одиночество. Ташка развоплотилась, Леди Т уменьшилась до микроскопических размеров и с писком: «Я, дипломированный финансист, должна полы драить пять раз на день!» – забилась в щель под плинтус. Нюша-Круглобок сутки напролет сидела на стуле и молча моргала печальными голодными глазами. По сути, ее пора было переименовывать в Нюшу-Торчащие-Кости.
И вдруг несчастная сладкоежка засучила ноголапками, запрокинула голову и тоненько заскулила:
– Ай-ай-ай! Не могу так больше! Не могу-у-у-у!
Угодья человеков
– Ай! – Таня, ускоренная мощным пинком, рухнула в стог сена и затравленно оглянулась.
Барин же вышел из конюшни и оставил ее в компании невысокого и немолодого мужичка с темными пронзительными глазами и кустистыми бровями.
– Не бойся, – сказал он. – Сечь не буду.
А в Татьяне закипел гнев. Нет, в самом деле, что она такого сделала? Не восемнадцатый же век на дворе, в самом деле, какие бы тараканы у так называемого барина не водились!
Три недели она, как и все слуги, не приседала, забыв об обещанных выходных – к балу готовились. Чистили бесчисленные гобелены, стирали-гладили шторы, натирали столовое серебро до блеска, составляли меню праздничное, потом готовили блюда. Таня, как и обещала, всячески помогала кухарке. А оная заслуживала отдельного представления. Кухарка Зинаида Лексеевна – старушка под девяносто, сморщенная, высохшая, однако живчик еще тот, фору многим молодым даст. Вместе с тем, казалось, что она топчет землю уже лет двести, и ей, в отличие от остальной прислуги, своему «барину» даже подыгрывать не приходится.
– Кохвию мешок закупили, должно ‘фатить. А ‘сли не ‘фатит, Олешку пошлем, сбегаить, – дребезжал старушечий голос, не умолкая. – Подай-ка мне те кружавные салхветки, что ‘зле сервизу стоять. И канд’лябры от пыли утри. Де эт’ видано такое – лектрический канд’лябр? Кота со стола гони! Гони п’ршивца! Розы, ить, усохли, поди, новых принеси. Нешто ты спишь на ходу? Скоро гости понаедуть, а ты… Хвартух, ить, замазала, ползаишь, аки муха ‘сле зимы. У твои годы девки посеред поля рожали, дитя пеленали и дальше пахать ишли.
Татьяна страдала от недосыпа, тело болело от невозможности присесть хоть на минутку, гордость её за эти три недели оказалась втоптана в грязь, да еще и сверху пеплом присыпана. Но больше всего, как ни странно, мучило Таню полное отсутствие сладкого в её жизни. Прислугу в барской усадьбе кормили сытно, но просто. В основном – кашами и супами. Еще каждому полагался кусочек сливочного масла в день, чёрный хлеб, иногда – коржик. Все. Для лакомки Татьяны подобное меню было невыносимо. Конечно, можно сходить на рынок и купить себе что-нибудь, Таня так и собиралась сделать, когда удастся выкроить хоть полчаса свободного времени… Но тут как назло – к балу полные коробки сладостей привезли и пирамидками причудливыми на блюда выложили. В общем, Таня не удержалась, пару конфеток в карман фартука припрятала.
– Пора пирог ужо ставить. Хвартух поди переодень. Постой-ка, – встрепенулась Зинаида Лексеевна. – А чем это он у тебя вымазан? Ну-ка, ну-ка… Ох ты ж воровка! На барское добро позарилась! Ба-а-арин! Девка конхветы со стола таскает!
И вот она на конюшне, огребла барской рукой по пятой точке, вывалялась в сене и не знает, смеяться ей или плакать. Дурь какая! Последний раз за кражу конфет ей доставалось в детском саду. Таня расправила плечи, уперла руки в боки.
– Все! С меня хватит! Я ухожу из этого дурдома! Немедленно! Барин ваш – псих. Причуды его ни в какие ворота не лезут. Не намерена терпеть больше ни минуты… – Запал внезапно сошел на нет, Таня растерянно затеребила подол злополучного фартука.
– Ты постой, не горячись, – конюх, он же кучер, он же – дядя Серёжа, взял ее за руку, подвел к деревянной лавке. – Присядь. Прежде чем хлопать дверью, расскажи мне, зачем вообще сюда пришла? Ты ведь сразу знала обо всех, хм, причудах работодателя?
Таня всхлипнула. И неожиданно для себя вывалила на дядю Серёжу всю свою историю.
– Понятно, – сказал тот, выслушав. – И куда, скажи на милость, ты пойдешь? К кредиторам в лапы? Или к Игорю своему в Египет?
– Не знаю, – проворчала Татьяна. – Лишь бы подальше отсюда.
– Эх ты, простота душевная. Успокойся. Барин наш хоть и вспыльчивый, но отходчивый. Деньгами ещё никого не обидел. Да и вообще – не обижает. Хоть и грозит иногда за провинность на конюшне высечь, но это только для колориту – разве ж он садист? Напротив, если кому защита нужна, всегда поможет. Да, он с тараканами… Но, к примеру, Игорь твой – без причуд, стандартная ячейка общества,
