Именем закона вычёркиваю - Игорь Владимирович Марков
– Попрошу наполнить и поднять ваши бокалы, – попросил ведущий и для привлечения внимания постучал вилкой по горлышку бутылки. – Сегодня мы с вами собрались, чтобы свершить высокий цивилизационно значимый и общественно необходимый процесс вычёркивания нашего дорогого Сергея Михайловича из акта записи гражданского состояния городского округа Мальцево, Московской губернии, планеты Земля…
Затем он кратко напомнил собравшимся содержание планетарного закона №ПЗ-321 о необходимости регулирования населения с учётом всеобщей бессмертности человечества, перечислил заслуги вычёркиваемого перед всем обществом и родным регионом, напомнил, каким он был любящим мужем и заботливым отцом для своих детей.
Руки собравшихся с поднятыми рюмками от напряжения дрожали. Опытный тамада заметил это и, не дожидаясь пролива напитков на скатерть, закончил свою речь словами:
– И как говорится, о вычёр-ки-ва-емом сегодня только хорошее. Ведь всем нам с рождения известно, что сегодня ты, а завтра я!
С этими словами он первым чокнулся с Цветковым. После этого все гости потянули к нему свои бокалы со словами «сегодня ты, а завтра я». Те же, кто оказался далеко от Сергея Михайловича, чокались с соседом с просьбой «передать».
– Слово предоставляется Галине Петровне – самому близкому человеку нашего сегодняшнего вычёр-ки-ва-юще-гося, – сказал ведущий, он с трудом по слогам выговорил последнее слово.
– Дорогой Серёжа, – сказала Галина Петровна. Она встала и протянула мужу пустую рюмку, показывая глазами из какой бутылки надо налить. – Скажу коротко. Я с тобой прожила хороший срок. Можно было бы, конечно, подольше, но закон – есть закон. Все должны жить по правилам. Не мы их с тобой установили, не нам их и нарушать.
Арнольд Карлович, которого из вежливости и из соображения, что всегда полезно иметь прямой контакт с представителем администрации, тоже пригласили к началу застолья, одобрительно кивнул головой.
– Это ошибка Галя. Зачем ты такое говоришь? – прервал супругу Цветков, театрально заламывая руки с бутылкой, которую он, наполнив женин бокал, не успел вернуть на своё место.
Келлер нахмурил брови, а Галина спросила:
– Что я такого ещё не так говорю?
– Про нарушения. Люди могут не так подумать. Я и не собирался ничего нарушать, просто выяснить хотел. У других ведь как? Знает человек свой срок, заранее готовится к вычёркиванию, чтобы всё было по-хорошему, как полагается… А у меня вдруг – раз! – и нате вам здрасьте. Как-то неожиданно всё произошло. Я ведь только это и сказать хотел. Чтобы люди чего плохого не подумали, как будто я на чужой срок позарился…
– Да успокойся ты, – сказала Галина, – никто ничего такого и не думает. Правда, товарищи?
Все одобрительно закивали головами.
– Тогда выпьем.
После второй рюмки гости заметно раскрепостились.
Затем выступили дети – младшие Цветковы. Они поблагодарили отца за хорошее воспитание и полученное образование, посетовали на то, что он не оставил им наследства по сроку жизни, вычеркнувшись в относительно молодом возрасте по плану КОРН, а не в результате несчастного случая, но в конце заверили собравшихся, что постараются увеличить свои сроки не за счёт родителей, как делают некоторые, а ударным трудом на пользу обществу и подвигами во славу бессмертного человечества.
Музыкант расчехлил свой инструмент и сыграл мелодию детской песенки про весёлых друзей, которые едут в далёкие края.
– Друзья, попрошу минутку внимания, – сказал Иван, неуверенно поднимаясь и со скрипом отодвигая стул. – Я знаю Михалыча уже больше десяти лет. Мы с ним работаем, точнее работали, в одной организации. И знаю я о нём не понаслышке. Вот вы тут все говорите, – сегодня ты, а завтра я. А я, если бы мог, сделал по-другому – сегодня я, Михалыч, а завтра ты…
– Самодеятельное сокращение срока или его обмен с корыстной или иной целью законом запрещены, – вставил реплику Келлер.
– Бюрократы, – огрызнулся Иван. – Вам бы только букву закона соблюдать, а о живом человеке и не думаете. Себе то, наверное, уже вторую жизнь по годику туда-сюда с наших сроков надёргали…
Жена Ивана испуганно дёрнула его за рукав, усаживая на место. Музыкант заиграл попурри из старых битловских мелодий. Арнольд Карлович сделал вид, что ничего не заметил. Гости вразнобой выпили и налили по новой. Над столом повис мягкий ропот голосов, звон столовых приборов и бульканье напитков. Сергею Михайловичу вдруг стало тепло и спокойно. Не зря прожил жизнь, – подумал он. Когда бы о себе ещё услышал столько хорошего. Его смена закончилась, пускай теперь дети стараются…
Неожиданно раздался тихий и красивый голос Алёны Викторовны. Она не стала вставать и произносить пафосные речи, она просто запела:
– Вот кто-то с горочки спустился, наверно милый мой идёт…
Музыкант подхватил слова старинной песни. И через секунду на разные голоса, дружно, попадая и не попадая в такт, хором подтянули все:
– На нём защитна гимнастёрка, она с ума меня сведёт…
Цветков никогда не служил в армии, – так как после открытия гена бессмертия и объединения человечества планеты Земля в единое регулируемое сообщество, смысл в войнах и вооружённых конфликтах полностью исчез, – но в этой старинной песне говорилось не о войне, в ней пелось о неожиданной встрече и вечной любви. Он почувствовал, как на его плечо склонилась голова Гали. Хорошо всё-таки сегодня получилось, душевно. И перед людьми не стыдно, – подумал он, и его глаза увлажнились.
Потом были танцы. Сначала медленные. Первый танец, по традиции – танец вычёр-ки-ваю-ще-гося и его подруги. А потом уж и быстрые, кто во что горазд. Иван упал и оборвал занавеску. С нижнего этажа пришли соседи, хотели ругаться, но узнав в чём дело, сбегали домой переодеться, принесли домашней наливки, квашеную капусту и миску с горячими пельменями.
Ровно в пять часов в коридоре нервно дёрнулся звонок, и Келлер, застёгивая на ходу пиджак, пошёл открывать дверь. Музыкант выключил инструмент, гости затихли и отошли к окну, виновато наступая на оборванную занавеску.
Вошли подручные регулятора в белых смокингах и фуражках с надписью «Мальцевский КОРН» золотым шитьём по кругу околыша. Шурша мягкими колёсиками по ламинату, они вкатили в квартиру белый лаковый регуляционный саркофаг, похожий на футляр от контрабаса, но с выпуклым стеклянным окошком и сенсорным монитором на передней крышке.
– Господа, прошу минутку внимания, – торжественным голосом сказал Арнольд Карлович. – Приступаем к важнейшей процедуре, ради которой мы с вами сегодня здесь собрались. Прощальные слова сказаны, ритуальная трапеза, спасибо нашей хозяйке, удалась на славу, – Галина Петровна прижала руки к груди и улыбнулась, все согласно закивали. – И теперь, прошу вас, Сергей Михайлович, сделать решающий шаг.
Щёлкнули золотые застёжки и подручные открыли
