Превращение - Оскар Мацерат
— Это у тебя, дед, фаза на корпус пробила. Вот и прибор вызолотило. Самого не ударило? Покажи руки.
— Да нет. Я-то цел, не зацепило. Вовремя пальцы отдёрнул. А вот машинка моя, к сожалению, того — кирдык.
— Так новую купи, я смотрю, живёшь хорошо.
— Куплю, конечно, а толку… Дрянь такую делают — страшно пользоваться.
Тут Коля вспомнил первый разговор с Эдом. Как раз такой случай Эд и описывал — ходишь по заявкам, вычисляешь хорошие квартиры, предлагаешь контрабандные вещи.
А что, может предложить деду западную машинку? И дед и Эд довольны, сам наварюсь. Никто не в накладе…
Да нет же! Коля дёрнул головой, прогоняя нехорошую мысль. Что это со мной? Ведь неправильно это всё! Вот уж действительно — с волками жить… Пошли вы!
— Тут не поспоришь, делают дрянь, конечно. Но и доработать можно! — ответил Коля деду. — Если сразу после покупки все провода к клеммам припаять, прямо вместе с винтами, чтобы те не лопались и не выкручивались, изоляцию поменять, тогда на корпус не пробьёт больше. У меня на работе паяльник есть, вызывай — сделаю!
— Спасибо, внук! Я даже не ожидал… — обрадовался дед.
— Сейчас электричество в квартире отключу, и провод машинки от розетки отсоединю. Тогда машинку сможешь выбросить, если не надорвёшься.
Коля щёлкнул рубильником в прихожей и начал возиться с вызолоченной вилкой, которая намертво приварилась к розетке.
— Всё, готово, дед. Сейчас электричество включу.
— Спасибо тебе, — тихо начал дед, смотря больше в пол, чем на внука. — Ты прости нас, Коля… За отца твоего прости, что не любили его. За мать… Она же как с отцом твоим убежала, так мы её больше не видели никогда, хоть в одном городе жили. Гордые были, и она и мы… А теперь всё, не увидим её больше, понимаешь? Дочь нашу…
— Да ладно, дед, чего ты. Давно это было, я зла не держу.
— Спасибо, Коля! Спасибо! Ты заходи теперь, ладно?
— Ну, это как получится — работаю. Может на выходных?
— Было бы здорово! — обрадовался дед.
Образовалась неудобная пауза.
— Как у тебя вообще дела, всё пишешь? — заполнил паузу Коля.
— Ну, я ж как-никак член союза алхикоммунистических писателей…
— И что пишешь?
— Да, как сказать… Партии нужны большие романы про счастливую жизнь советских людей, козни Запада и всё такое прочее…
— То есть, всё как всегда?
— Ну да…
Тут Коля вспомнил кое-что.
— А я, знаешь, читал один западный рассказ, там на полном серьёзе такое пишут, что человек вдруг спал и в насекомое превратился! Представь себе!
Дед вдруг посмотрел на внука совсем другими глазами, с уважением.
— Коля, — тихо начал он, — ведь сегодня я тебя будто заново узнал. Ты и зла на нас не держишь, и помочь готов. Да ещё такую литературу читаешь. Это же прекрасно! Ты прекрасным человеком вырос, Николай! Мы вроде как заново познакомились!
— Николай, приятно познакомиться, — шутливо протянул руку Коля.
— Очень приятно! — шутливо пожал её дед. — Ждём в гости!
По дороге на следующий адрес Коля решил, что надо всё-таки прочитать рассказ этого немца с кашляющей фамилией, раз дед так на него реагирует. Попрошу ещё раз у Эда, скажу, что не понял с первого раза.
***
После работы Эд нашёл Колю в раздевалке.
— Слушай сюда, — зашептал он, — я со своими перетёр, есть то, что тебе надо. Предлагают встретиться сегодня. Только смотри, пацаны там будут серьёзные, понял? Деньги не забудь.
— Да понял, — отрезал Коля. — Когда, где?
Встреча должна была произойти ближе к ночи, у входа в арку двора на Лиговке. Коля пришёл первый, заранее.
Двор молчаливо замер, светилось только одно окно на последнем этаже. Неумело разгоняя полумрак белых ночей, в фонаре тускло горела лампочка Ильича. Колю, однако, не волновала мрачность обстановки, он и не замечал её, радостно предвкушая покупку. Он никогда не держал в руках качественный заграничный инструмент, но был уверен, что сразу отличит его от советского, подделки не боялся.
Из арки первого двора вышли две фигуры, в одной из них, по яркой рубашке, Коля сразу узнал Эда. Второй человек был ничем не примечателен, будто специально старался не выделяться.
— Знакомьтесь, — проговорил Эд, — это Жека Зятёк. Жека — это Николай, я тебе рассказывал про него. Жека недовольно взглянул на Эда, но тот в полумраке этого не заметил.
— А, Сурьмич, да? Прикольное погоняло, прям как и моё. Здорова! — Жека широко растянул в улыбке рот, сверкая золотыми передними зубами.
— Это не погоняло, — поздоровался Коля. — Настоящее отчество.
— Считай приросло уже, Сурьмич, теперь так тебя окликать будем. Никуда не денесся.
— Дразнитесь как хотите… Инструмент принёс, Зятёк?
— Конечно, родной! Держи, осмотри товар, — сунул Коле тряпичный свёрток.
Коля вышел из арки под фонарь, развернул тряпку и впервые в жизни положил на большую рабочую ладонь настоящие немецкие плоскогубицы. Он постарался запомнить этот важный момент, ведь второго первого раза уже не будет. Бережно погладил серую сталь инструмента, поскрёб ногтем — какой твёрдый, покачал на ладони, взвешивая — какой лёгкий. Понюхал — пахло смазкой от ржавчины, редко такой запах встретишь. Прикусил плоскогубицами палец — это уже от радостного озорства. Эх, скорее бы завтра наступило, не терпелось приступить к работе.
— Ну, чего крутишь? — заскрежетал зубами Жека из полутьмы арки, — клеймо завода видишь? У нас без обмана тут, не на рынке. Позолотишь только сверху, чтоб без палева.
— Я и без клейма понял. Это то, что надо. Сколько хотите? — Коля зашёл обратно в арку.
— А тебе Эд за сколько обещал?
— За сто.
— Вообще, уже дороже сейчас. Но тебе для первого раза скидка, за девяносто отдам. Сколько берёшь?
— Чего? — не понял Коля.
— Чего? Не придуривайся, штук сколько берёшь?
— Сейчас одну… Штуку.
— А потом?
— А потом всё.
— А что берёшь?
— Всё, я же сказал! В смысле, ничего не беру. Я только за плоскогубицами пришёл.
Жека перестал лыбиться и развернулся к Эду.
— Ты ж сказал, что они всей бригадой работать на нас будут, товар по квартирам распространять — скрежетал он, — а этот только себе берёт! Ты чо, за лоха меня держишь? Я по мелочам не работаю, у меня оборот на сотни тысяч! Знаешь, что бывает, когда за базар не отвечаешь?
— Коль, ну ты чего, — жалобно затянул Эд, — мы ж договорились! Чего на попятную-то?
— Ничего я не обещал, не выдумывай! Сказал только, что посмотрим.
— Да бли-и-ин, чувак!
