Артем Белоглазов - Игрушка

Краснов щелкнул пультом, экран погас. Потом Владлен Петрович тронул мочку уха, активируя устройство мобильной связи, бросил:

— Семенов, зайди на пять минут, — усмехнулся. — Отчитаешься.

— Кто это? — Вадик вопросительно посмотрел на мать.

— Где? Что ты увидел? — женщина потрепала сына по плечу, огляделась по сторонам.

— Вон, дяди в черных куртках, с гитарами.

— А-а, — мать понимающе кивнула, поправила выбившиеся из-под беретки волосы. — Снэгеры. Уличная группа. Скорее всего, выступают нелегально. Пойдем, Вадька, нам еще торт надо купить и апельсины. Знаешь, кто будет встречать с нами Новый год? Тетя Люся с Игорьком. Помнишь тетю Люсю?

— Ага, — согласился мальчишка, — помню, — и заканючил: — Хочу посмотреть, как поют. Ну, пожалуйста, мам.

— Нет, — женщина нахмурилась. — Могут начаться беспорядки. Они же специально провоцируют людей!

— Всего одну минуточку! — Вадик увлек ее в сторону памятника Двум Революционерам, под которым играли музыканты. Вокруг уже скапливался народ.

Мать ошарашено крутила головой: децибелы, рвущиеся из колонок, оглушали.

Надсадно визжали электроскрипки, ухали барабаны; жесткая, агрессивная мелодия синтезатора винтом вкручивалась в уши. Лысый парень с татуировкой паука на черепе и зеркальных очках в пол-лица быстро, резко отчитывал текст. Крошечная капля радиомикрофона на гибком усике дрожала возле обветренных губ.

— Цель оправдывает средства, не так ли?   И если не будет ни Ада, ни Рая,   Смысл участия в дурном Спектакле —   Он пропадет, как туман растает.

   Жизнь, паскуда, всучивает роли —   Те, которые на зубах навязли.   И яркой, мгновенной вспышкой боли   Придет ощущенье — нужен праздник.

Толпа прибывала.

В стоящую на земле коробку из-под чипсов летели деньги — в основном мелочь, но попадались и крупные купюры.

— Пошли, — мать дернула Вадика за рукав. — У этой snag-группы наверняка нет лицензии.

Словно подтверждая ее слова, из-за угла высунулись два тупорылых полицейских «Хаммера». Хлопнули дверцы, впечатались в пыль рубчатые подошвы ботинок. Хмурые стражи порядка сосредоточенно проталкивались к певцу, распихивая людей прикладами.

— Пошли, — повторила мать.

— А теперь припев, вместе! — кричал парень с татуировкой. Ему, видимо, было плевать на полицейских.

— Надо устроить всем на потеху   Восстанье против себя и природы.   Кровавого бунта страшное эхо   Раскатится пусть, ужасая народы.

Понедельник, 30 сентября 7 г.

— Ну что, начинаем?

— Начинаем, Владлен Петрович, — Гиоргадзе шумно вздохнул, достал носовой платок, вытер потный лоб. — Внимание! — поправил на лацкане пиджака клипсу мобильной связи, окинул взглядом ряд многочисленных видеопанелей на стене кабинета. — Минутная готовность. Техникам-операторам отчитаться. Координаторам один и два докладывать о состоянии хода операции каждые пять минут. Корректорам-синхронизаторам — каждые четверть часа.

— Пост один — аппаратура в норме. Полный охват условного района, — бодро отбарабанили слева.

— Пост два — аппаратура в норме. Полный охват условного района, — подхватили их соседи.

—…Пост пятнадцать — аппаратура в норме. Полный охват условного района.

— Внимание! Десятисекундная готовность. Отсчет пошел. Десять. Девять. Восемь…

—…Ноль. Начали!

— Ну как? — Краснов устало помассировал виски. — Все нормально?

— Да, Владлен Петрович. Минут через пятнадцать-двадцать мы будем полностью владеть ситуацией. Сначала спровоцируем массовые беспорядки, в ходе которых ликвидируем сопротивление полиции, контрразведки, ну и других служб. Потом возьмем под контроль телекоммуникационные системы, административные учреждения, бизнес-центры, транспортные узлы и развязки. Далее по плану — штурм отеля «Orion-Meta», в котором остановился президент.

— Дай-то Бог, — пробурчал генеральный, суеверно сплюнул через левое плечо, постучал по столешнице.

Гиоргадзе понимающе хмыкнул.

Старинные часы с кукушкой, висящие на стене, неторопливо качали маятником, отмеривали секунды с минутами.

Тик-так — время.

Тик-так — вечность.

Тик-так — одна эпоха сменяет другую.

Это плохо? Хорошо?

Но ведь мы все равно не в силах что-либо изменить.

Эпоха следует за эпохой. Новое — взамен старому.

Тик-так…

Через пять минут после начала акции было зафиксировано первое нарушение графика. Дальше всевозможные сбои и осечки только нарастали, и вот — тщательно разработанная операция полетала-покатилась в тартарары, к чертям собачьим…

— Отказ аппаратуры! — паниковали операторы.

— Программный сбой!

— Сигнал затухает!

— Гаснет!

— Невозможно провести коррекцию!

— Синхронизация не проходит!

— Что такое?! — в бешенстве орал на Гиоргадзе Краснов. — Почему?! Немедленно устранить все неисправности! Ни в коем случае не прекращать операцию! Я приказываю!!

— Это СБК, — бормотал осунувшийся службист. — Чертово СБК взяло нас под контроль! Всё… конец… Они знают! Знают!! Я не хочу!..

— Уничтожайте установки! Вооружайте людей! — Владлен Петрович тряс Гиоргадзе за грудки. — Слышите?! Лучше сдохнуть с оружием в руках, чем…

Чем плясать под чужую дудку? Корчиться марионеткой на ниточках? Да? Правильно?

Вы странные, люди. Через ненависть и разрушение думаете прийти к процветанию? Неужели это правда? Скажите, правда?.. Тогда…

— Мама, — удивился Вадик, когда родители встали из-за праздничного стола и начали одеваться. — Вы… куда? Вы же сказали, что никуда не пойдете? Дома будете. Тетя Люся с Игорьком должны еще…

— Вадим, — папа недоуменно пожевал губами, нахмурился (этот простой вопрос неожиданно смутил его), — э-э… мы скоро придем. Хорошо? Побудь пока один, ладно? Ты ведь уже большой мальчик. А мы с мамой вернемся буквально через… э-э… в общем, жди.

Хлопнула входная дверь.

Звякнули на столе вилки-ложки.

Чуть покачнувшаяся люстра отбросила на стены неяркие, матовые блики, и большой кремовый торт, гордо выпятивший свои жирные масляные бока, вдруг показался мальчишке совсем-совсем невкусным.

Вадик подошел к окну, отдернул штору, прижался носом к холодному стеклу. Замер.

По улице шли люди. Много людей.

К ним присоединились мама с папой.

Толпа…

Пестрая. Яркая.

Гомонит, орет, кривляется. (Веселитесь, люди? Это такой праздник, да?..) Сборище сумасшедших — если взглянуть со стороны. Непрекращаемое броуновское движение. Но вот — замерло, остановилось, взгляды липнут к огромному электронному табло, висящему над площадью: «23:59:27». Стихает музыка, смолкают голоса визгливо-пронзительные да выкрики пьяные. Ненадолго, правда. Да что уж теперь.

Бом! бом! бом! — начинают отсчет куранты.

Бом!..

— Ур-р-ра-а-а!!! — беснуется толпа.

— Ур-р-ра-а-а!!! — звук летит над площадью, толкается в барабанные перепонки.

— Ур-р-ра-а-а!!! — единым выдохом, выжимая весь воздух из несчастных легких. — С Новым Годом!!!

Пенится открываемое шампанское, звенят взятые из дома бокалы.

— С Но-вым!!! Го-дом!!! С Но-вым!..

Ба-бах! — летит вверх конфетти из хлопушек, вжиу! — рассыпаются фейерверки, трещат воздетые высоко-высоко бенгальские огни. Лес рук, море огня, ленты серпантина — паутиной серебряной, и расцветает в небе салют праздничный, такой красивый, что дух захватывает.

Ликование — всеобщее, неподдельное. В стране диктатура? — плевать! Семьдесят процентов за чертой бедности? Работают, рук не покладая? Двенадцать часов в сутки? — а нам-то! В трудовых лагерях каждый четвертый? Расстрелы показательные обязали смотреть даже школьников? — Господи, какая ерунда!

— Ур-ра-а!! С Новым Годом!!!

Редкие цепочки полицейских — хмурые лица за пластиковыми щитками шлемов, кевларовые бронежилеты с активным отражающим слоем, оружие штатное наизготовку. Бдят стражи — а ну непорядок какой случится? Кидают по сторонам угрюмые взгляды («Тридцать пятый, доложите обстановку». — «Докладываю…»), желваки на скулах катают. Да нет, нормально вроде все, но если что — готовы немедленно пр-ресечь.

«Тридцать шестой, доложите обстановку…»

Внезапно большая часть толпы — около двух третей — застывает. Щелк! — моментальная фотография. Статуи недвижные, каменные. Валятся из рук бутылки, бокалы, рюмашки-стаканчики. Падают на асфальт, дзинь! — разбиваются, выплескивая шипучую янтарную влагу… Оставшаяся треть не сразу понимает, что произошло, не догоняет, проще говоря. Бурлит кровь, эйфория волной накрывает, рвется наружу хмельной угар.