Анатолий Величковский - Богатый
Но спускаться с пустыми руками с восьмого этажа было ему перед самим собой неловко. Преодолев страх, он обнаружил еще одну лазейку. Тронулся в путь, пригибаясь под низкими арками и светя фонариком. И вдруг неожиданно и ясно увидел над дверью искомую цифру.
— Какой я молодец! — похвалил себя Богатый и, согнув указательный палец, легонько постучал в дверь. Тут снова гробовая тишина ощерилась, подула цементным холодом. Но Богатый всегда разрешал любые вопросы с успехом.
— Комната пуста — может быть, он там спит? а может быть, давно умер? — Последнее предположение вызвало опасение. — Могут быть неприятности с полицией, если он там зарезался или повесился, с этим народом, с художниками бывает всякое. — Но Богатый все же рискнул и постучал снова, громко и решительно, как человек власть имущий.
Характерный треск половицы заставил Богатого снова обратиться к разуму и сделать вывод — кто-то зашевелился.
Из медленно приоткрывающейся двери высунулась голова в меховой кубанке, забелел высокий лоб, засверкали серебряные глаза и клинообразная рыжая бородка вопросительно поднялась.
— Вы от хозяина комнаты? Инспектор? — глухо спросил рыжий. Разум Богатого сразу же уловил стратегическую и тактическую тонкость обстоятельств, поэтому он не спешил ответить. Приняв молчание за согласие, юноша продолжал: — Приходите после выставки, когда я продам картины, в данное время у меня нет свободных денег. — Сказав это, он конечно не мог знать, что посетителю чрезвычайно понравилось это обстоятельство. Богатый был в восторге от того, что сумел сразу же узнать самое главное: нужду художника, благодаря которой, значит, можно будет его объегорить с полной легкостью, без всяких встречных и поперечных препятствий.
— Нет, вы не угадали, молодой друг, — ответил наконец Богатый, — я наоборот, зная ваш талант, можно сказать, погибающий среди холодного сего мира, пришел, чтобы сделать выгодный для нас обоих заказ.
— Заходите! — предложил художник, распахивая дверь и делая рукой широкий жест, вместе с наклоном головы. Богатый солидно вошел, охватывая взглядом обстановку. Пахло масляной краской, холстом свежей картины. Круглых окон было два, мольберт стоял повернутый к свету, дырявый стул, койка, застеленная кое-как защитным одеялом. На эту койку и посадил своего неожиданного благодетеля рыжий художник.
— Холодно! — воскликнул Богатый, растирая руками свои ляжки.
— Я привык, не топлю, мне тепло вредит, — сразу же отпарировал неприятный намек рыжий и гордо задрал свою бородку. Под бородкой его Богатый увидел медный крест, к нему была прикреплена серебряная лира.
— Сумасшедшие все они, — подумал Богатый и, растирая колени, как бы вслух думая, сказал: — Да-с, да-с, пришел с заказом.
— Портрет? — спросил художник с нетерпением.
— Нет, не угадали, дорогой мой! Вы, несмотря на ваш талант, не очень догадливы.
— При чем тут мой талант? — удивился юноша.
— Ну, как же, ведь у вас, художников, говорят, интуиция чрезвычайно развита, вдохновение и всякая такая штукенция! А я простой смертный, что я могу? хотя я знаю одну штуку, за тем и обращаюсь к вам. Штука в том, что сам-то я рисовать не умею, а знаю, что следует рисовать для денег. Деньги у вас будут и у меня. Вы получите свое — за работу, а я за идейку. Задаток я вам тут же уплачу… Идет? По рукам?
Художник слушал Богатого очень внимательно. Он, в сущности, готов был принять любой заказ, ибо буквально голодал.
— Идет! идет! — сказал он, — но что вы хотите, чтобы я написал, если это не портрет?
— Мы прославимся с вами, — воскликнул Богатый, закатывая глаза в потолок.
— Ну, хорошо! — не без иронии вставил свою реплику рыжий и наклонил голову, чтобы подчеркнуть свое внимание.
Но Богатый решил, что следует помучить художника перед тем как разложить перед его глазами раскрытые карты. Он таинственно молчал, а юноша в нетерпении спрашивал:
— Рекламу для зубной пасты?
Богатый отрицательно покачал головой.
— Для воды? — и снова отрицательный кивок.
— Икону?
— Нет, нет, я вам говорю, что тут вы никогда не угадаете! — с легким смехом перебил вопрос Богатый и сразу перешел к делу.
— Мне нужны картины, штук десять, размером скажем шестьдесят на сорок, — объявил он и снова солидно умолк.
— Значит, самое главное размер? — удивился рыжий.
— Да нет, я из экономии красок, полотна. Размер можно хоть и два метра пустить. Только это напрасно. Вы мне нарисуете автомобили с поломанными крыльями. Чтоб в одном подвернулось колесо, стекла были разбиты, в другом чтоб на сиденье кровь была и пудреница лежала, очки там забытые, ну, словом, побольше фантазии, главное, чтобы крылья были расквашены и нос задран, и руль сломан. И марки разные чтоб были: «Дрин Дрон», «Шиномаз», «Гальвани-Брыц», «Кобурон-Водовод», словом, вы же знаете, что я вас учу? Марка — важная вещь, она очень, очень привлекает. Знаменитость марки для нас теперь все, не правда ли?
Во время всей этой импровизации Богатый вдохновенно смотрел в потолок, он думал, что художник увлечен его речью, внимает и тает от умиления.
— Стоп! Молчать! — вдруг услышал Богатый грозный окрик. Заказчик даже глазам не поверил, до такой степени изменился в лице рыжий художник. Бородка его дрожала, глаза горели, он топал ногами, молча, не в силах произнести ни одного слова.
— Что с вами? — воскликнул Богатый, привставая.
— Я знаю! — вымолвил художник сквозь зубы, — знаю! — крикнул он.
Богатый удивленно развел руками, всем своим видом выражая непонимание и невинность.
— Вы! вы! Хотите, чтоб я изображал автомобили? — выжимал художник слова с болезненной отрывочностью, — дьяволу я не слуга! Автомобиль — пакость дьявольская! Автомобиль — плод соблазна! Главный, самый адский! А я буду вам их изображать? Да вы кто? Кто вы? Посланник сатаны? Вам нужна реклама несчастных случаев? В мерзости я не имею права принимать участия! Я защитник Бога! Его мира, его добра! Нет, это не по моей части. Уходите!
Богатый захохотал, все, что говорил художник, казалось ему чрезвычайно забавным, в особенности упоминание о Боге.
— Вот деньги! — перебил речь художника Богатый, — это важно, а то, что вы рассказываете, ничего путного ни вам, ни мне не принесет, — тут он показал рыжему набитый до отказа кошелек.
— Я не Иуда! — завопил художник так, что стены задрожали и Богатый зажал уши. Но в уме у него сложилось предположение: играет роль, набивает себе цену. Поэтому он и оскорбление снес (он был очень обижен за автомобиль) и стоял, не теряя надежды.
— Я конечно ничего не понимаю — хотел и вас поддержать, заработаете, вот и все. В искусстве я, конечно, слаб, вам, быть может, как артисту, полагается погорячиться, покричать, но не лучше ли поговорить серьезно о деле!? а там посмотрим: может быть, я вам две трети барыша отдам.
— Опять вы свое! Как горохом об стенку! Кажется, я вам ясно сказал… Стою за Бога и сатанинских заказов не беру! — отчеканил рыжий и распахнул широко дверь, — прошу! — воскликнул он так, словно его била лихорадка.
— Так, значит, вы меня выгоняете!? — злобно крикнул Богатый.
— Да, выгоняю!
— Пожалеете, молодой человек! Защитник Бога! — Богатый хихикнул и помахал рукой, указывая в потолок. — Пустого места защитник! Плоха ваша доля! плоха! Оно и видно! — болтал Богатый, иронически обозревая нищенскую комнату. Сделав широкий шаг своими огромными сапогами, Богатый вышел в коридор. Дверь за ним с треском захлопнулась. Он харкнул и плюнул на эту дверь и погрозил кулаком. — Запляшешь ты у меня, в бараний рог согну! И есть же еще на свете такие идиоты? Ему, видите ли, автомобиль не нравится! Самое лучшее не нравится! Ученые века думали, всю математику, все науки прошли, чтобы создать автомобиль. Морду я ему набил бы, знал бы тогда! Я бы таких ненавистников просто казнил, зачем такая шваль существует? — В суматохе Богатый снова заблудился в коридорах. Светил фонариком, а номера то увеличивались, то уменьшались. И эхо отдавалось в цементном холоде каждого шага. О своей неудаче Богатый забыл, ибо весь сосредоточился на поисках выхода. На улице он вздохнул с облегчением, однако вернулся, чтобы спросить старуху:
— Что он, ваш жилец двадцать второго номера, сумасшедший?
— Да, сумасшедший, — подтвердила сторожиха с большим удовольствием, и добавила, — за комнату не платит, не жрет, а работать не желает.
* * *Неудача не остановила Богатого. По дороге к другому художнику он думал: «Затея моя оригинальна, оригинальное модно, а раз так, следовательно, успех обеспечен».
Витрина с «Дрин Дроном» снова притянула его внимание. По его понятиям перед его глазами блестела и сияла красота. Изучать эту красоту ему было приятно. Магия техники волновала его приблизительно так, как некогда волновала больного человека чудотворная икона. Ему казалось, что, когда он купит себе Дрин Дрон, это будет подобно исцелению.
