И. Меринов - Кошка с разноцветными глазами
Кэти покосилась вправо. Так и есть. Багровые звезды загорались и погасали в глазах у кота, унесенного Черным Вихрем на неведомые высоты, которые Кэти достигла только теперь. Кот загадочно улыбался, словно знал все обходные дороги. Возможно, так оно и было.
– Ему-то что, – кивнул кот туда, где призрачный спутник Кэти превращался в бледную расплывчатую точку. – Ему-то все равно, а мы с тобой должны думать о реальности.
На всякий случай Кэти утвердительно сощурила глазки.
– Вот-вот, – воодушевился кот. – Как всегда. Обманули, завели, запутали. Он продолжал улыбаться. Но от такой улыбки Кэти вовсе не чувствовала себя спокойнее. Даже на самую маленькую капельку. Что делать дальше, она не знала.
– Что делать, что делать, – проворчал кот вслед за мыслями Кэти. – Дорог-то, если приглядеться, миллион. Не можешь перепрыгнуть – обойди.
– Но где? – спросила Кэти.
Она не могла оторваться от провала. Она снова почувствовала себя самой одинокой кошечкой на свете.
– Да вот же, – кот мотнул головой в сторону. Кэти перевела взгляд туда. Действительно, там обнаружилась другая ступенька. Ослепительно белая. Над ней возвышались еще три, а дальше следовало туманное марево.
Черный кот прыгнул на новую лестницу и уставился на Кэти. Кошечка в последний раз взглянула на непреодолимый провал и перебралась за проводником. Подушечки коснулись чего-то плотного и легкого. Почти неслышно хрустнуло, словно ступеньку выпилили из пенопласта, рассыпающегося при ударах белыми шариками. Когда Кэти преодолела третью ступеньку, туман отодвинулся и открыл небольшую квадратную площадку, на которой сидело множество кошек и котов. Все они оживленно переговаривались и чувствовали себя в высшей степени уверенно. Черный кот улыбнулся в последний раз и скрылся в толпе. Как только лапки Кэти ступили на площадку, она обернулась склоном пологого холма, покрытого пожухлой травой, сквозь которую пробивались погнутые бока ржавых консервных банок и обглоданные рыбьи косточки.
8
Сотни кошачьих глаз окинули Кэти скучающими взглядами, а их хозяева тут же вернулись к беседам, сливавшимся в ровный монотонный гул. Кошечка попыталась разобрать хоть словечко, но звуки наслаивались друг на друга, перемешивались у Кэти в голове, навевая странное чувство собственной незначимости и полной непригодности даже к самым простым вещам.
– А вот и Кэти, – ласково улыбнулась располневшая персидская кошка.
Кэти выдавила улыбку в ответ. Она не увидела ни одной знакомой мордочки, но собравшиеся, похоже, знали ее очень хорошо.
– Не стой на сквозняке, – распорядилась персидская владычица. – Подойди к нам. Сейчас не лето и болеть не время. Болеть никогда не время.
Кэти не боялась сквозняков, но спорить не решилась и немедленно подошла к кошачьей ораве.
– Пора бы уже, дорогая, – сказала кошка, проявлявшая заботу беспрекословно-непререкаемым тоном, – начинать думать о будущем.
– Я думаю, – поспешно согласилась Кэти и тут же заработала замечание.
– Она думает, – усмехнулся старый кот с залысинами возле ушей, – а так ли она думает, как НАМ надо.
– Но… – вспомнила было Кэти. – Звезды…
– Не перебивай, – перехватила инициативу персидская кошка. – Молчи и слушай, когда говорят о вещах, которые ты понять пока не в состоянии. Детские годы позади. В голове должны быть не звезды, а реальные вещи.
"Реальные вещи", – повторила про себя Кэти. Звезды отодвинулись в недостижимую высь, и Кэти уже не представляла, как трамплин может вывести к небесам. Впрочем, трамплин исчез. Был холм, шумная кошачья орава и далекое-далекое небо. Поэтому кошечка не стала спорить, а лишь послушно опустила взор.
– Какое у нас на дворе время? – спросила персидская кошка.
– Осень, – сказал лысеющий кот. – Вроде бы осень. Точно я сказать не могу, но думаю…
– Значит, осень, – резко прервала его персидская кошка. – А известно ли нашей маленькой Кэти, что осенью пропитание не валяется под каждым кустом и у каждой урны.
"Известно", – хотела сказать Кэти, но не успела.
– А, следовательно, – перебила грозным тоном персидская кошка, продолжая улыбаться Кэти, – тебе необходимо срочно подыскать пристанище. И я немедленно займусь этим вопросом.
Кэти молчала. Улыбка придавливала ее к земле.
– Какое-нибудь кафе, – сказала кошка, глядя сквозь Кэти, словно рисовала в уме картинку этого кафе и Кэти за его стеклянными витринами. – Пожалуй, что кафе. Не ресторан, нет. Эти рестораны – такое ненадежное дело. Сегодня он – ресторан, а завтра смотришь – уже мебельный салон. Можно ли в наши трудные времена прокормиться в мебельном салоне?
– Никак нет, – подтвердил лысеющий кот, за что заработал благосклонную улыбку.
– Именно, Прохор Захарович, – кошка черкнула коготком по земле, словно подводила итог разговору. – Именно. Других вариантов попросту не существует.
Кэти тоже увидела эту картинку. Кафе стояло несокрушимой коробкой. Бледный свет витрин рассеивал и ночную мглу, и звездное мерцание.
– Свалка, – внезапно выпалил полосатый кот средних лет с подпаленным хвостом. – Кафе не про нас. Там годы пройдут, пока в доверие вотрешься. Да и то чуть что, за шкирку и в сугроб. Свалка – вот это дело. Подвоз каждый день. И самое главное – весьма недалеко от здешних мест.
– Помилуйте, Степан Фомич, – раздраженно заметила персидская кошка. – Свалка? Да это же совершеннейше неприлично звучит. Конечно, я понимаю, все мы там кормимся, но в разговорах об этом все же не стоит упоминать. Этакая проза жизни.
– А чего? – не понял полосатый кот. – Живем же. И будем жить. Свалка – она и в Африке свалка. А как звучит, нам без интересу. Главное – жрать подавай. Каждый день, промежду прочим.
– Стабильность – это радует, – кивнул лысеющий кот.
– Нет, нет, – жестко заметила персидская кошка. – Кафе. Только кафе. Если мы жили на свалке, то наше потомство должно выбираться на белый свет. А уж потомство во втором поколении и подавно. Скоро у тебя, дорогая, будут котята, – кивнула она, словно вопрос был уже давно решенным делом. – Не хочешь же ты, чтобы их утопили? Чтобы они передохли от голода как самые последние помоечные собачонки.
– Не, – заметил полосатый кот, – мы, конечно, на разных там выставках медалей не отхватывали, в цирках там заграничных не работали, честно промышляли в границах родного района, но позволю заметить, на свалке с голода не подохнешь. Свалка – она навсегда. Свалка – это то, что нам хранить, беречь и преумножать.
– Ах, оставьте, Степан Фомич, – поморщилась персидская кошка. – Это же совсем не тот уровень. Котята с первых дней должны приобщаться к чему-то красивому, вечному. Завтра же, дорогая, отправим тебя в подходящее кафе. И, кстати, подыщем тебе подходящую пару.
Рядом тут же объявился поджарый сиамский кот с голубыми глазами, заинтересованно оглядывающими Кэти со всех сторон.
– Он тебе подойдет, милочка, – заявила персидская кошка тоном, не терпящим ни малейшего возражения.
– Безусловно, – поддакнул лысоватый кот.
Сиамский красавец не проронил ни слова, зато одарил Кэти таким взглядом, что ее передернуло. Но отступать было некуда. Повсюду разлеглись коты и кошки, ведущие душевные разговоры о самых, что ни на есть реальных вещах.
Все собравшиеся веселились, как могли. Персидская кошка ласково ворковала, лысоватый кот услужливо поддакивал, полосатый пытался спорить и торжествовал, когда ему казалось, что у него получалось вставить умную мысль. Сиамский сердцеед прохаживался невдалеке, а захлебывающаяся злой радостью компания бойцовых котов вразнобой завывала фальшивыми голосами: "Посмотри на моего кисаньку-котенка!" Кэти, любившая эту песню до боли в груди, сейчас готова была заткнуть уши. Да только кошки не затыкают ушей.
Ситуация выглядела странной и обыденной одновременно. Никто ни разу не спросил мнения Кэти, но будущее ее уже успели расписать чуть ли не по минутам. И Кэти начало казаться, что никакого другого будущего у нее и быть не может. А звезды? Что звезды… Звезды далеко, в отличие от свалки, кафе с бледными панелями витрин и сиамского красавца в качестве наиболее подходящей пары.
– Все мои котята размещены исключительно среди хороших семей, – голос персидской кошки перекрывал всеобщую болтовню и стучал в голове неприятными молоточками. Кэти сжалась в маленький, почти неприметный комочек. Теперь она не осмеливалась даже поднять голову, а смотреть под ноги осточертело. Кошечка чуть развернулась и увидела вернувшегося невесть откуда призрачного кота с мертвыми глазами.
9
Улыбка расцвела на мордочке Кэти. От волнения она не могла произнести ни слова.
– Шагни влево, – прошептал кот.
"Зачем?" – спросили глаза Кэти.
– Шагни, – повторил призрачный собеседник. – Быстрее. Иначе может быть слишком поздно.
Кэти шагнула… и снова почувствовала под ногами бетонную ступеньку. Но холм с сотнями кошек и котов никуда не делся. Кэти охватило неизъяснимое чувство. Она верила, что стоит на лестнице, ведущей к звездам, и в то же время продолжает оставаться на холме, где ведутся нескончаемые разговоры о реальности и ее необходимых составляющих. Кот молчал. Он то растворялся во тьме, то вновь проявлялся, сверкая сапфирами глаз. И когда он исчезал, звезды тускнели, а склоны холма угрюмо очерчивали близкие горизонты. Зато когда он вновь кидал на Кэти свой проникновенный взгляд, и холм, и кошки, и предписанное будущее терялись в странном голубом свете. А рядом возникала пустота, и лестница снова тянула свои ступени к мерцающим искоркам над головой почти неприметной кошечки.
