Вадим Кошелев - Круговорот

— Что? — Булгар вышел из транса и посмотрел на своего странного пассажира.

— Эта штука не вечная. Чем меньше ты будешь ее зажигать, тем на большее время ее хватит.

— Угу, — тряхнул головой усач. В тот момент сложно было понять его умонастроение. Но, судя по всему, дикарь внял предупреждению и, достав из-за пазухи небольшой кожаный мешочек, бережно уложил в него свой драгоценный подарок. Саня ловил на себе озадаченные взгляды аборигенов. Гребцы продолжали работать веслами, но при этом, уже не в силах преодолеть любопытство, выворачивали свои лохматые головы на сто восемьдесят градусов. Лишь один Рэд смотрел прямо: позиция рулевого, в отличие от гребцов, была более выгодной и позволяла не сломать свои шейные позвонки.

— Откуда же ты все-таки взялся, малек? — Осчастливленный зажигалкой Буглар говорил достаточно добродушно.

— С востока, — сказал Саня, хотя сам не был в том уверен.

— На востоке много чего есть, — хмыкнул усач. — Ты скажи прямо — с каких островов тебя к нам занесло? Саня не хотел больше юлить и решил честно рассказать о своих злоключениях, но тут раздался крик Рэда.

— Баски! — заорал рулевой. Буглар и Пряхин инстинктивно повернули головы в ту сторону, куда указывал Рэд. Вдали они заметили парус еще одной ладьи, чьи очертания немного отличались от конструкции лодки арийшей.

— К бою. Лево на борт, — скомандовал Буглар и, хищно улыбнувшись, добавил, обращаясь к Сане. — Молись своим богам, голощекий. Да постарайся не обделать штаны.

— Как-нибудь постараюсь, — заверил усача Пряхин, которого наличие басков в этих края ничуть не удивило. Если это Франция, то баски здесь вполне могли быть, только вот куда сами французы подевались? Между тем ладья тяжело разворачивалась. Сидящие слева гребцы табанили веслами, в то время как гребцы правого борта на весла налегли. Конкуренты тоже развернули свое корыто. Оба судна легли на встречный курс. Сближались они достаточно долго. Прошло немало времени, прежде чем стали вырисовываться силуэты воинов, находящихся на борту лодки басков. Их тоже было двенадцать. И у них тоже был свой, стоящий у бушприта, быкоподобный командир. Только в отличие от Буглара он имел другую прическу. Саня все еще тешил себя иллюзиями, что взрослые дяди играют в войну. Только вот оружие и у тех и у других совсем не деревянное. Да и выражение пылающих ненавистью лиц свидетельствовало о том, что скоро прольется настоящая кровь. Ладьи сблизились. Гребцы обеих лодок, как по команде поставили весла вертикально, сунув их в специальные гнезда на планшире. После чего разобрали оружие, построились вдоль бортов. Лишь рулевые оставались на местах и правили все еще двигающимися по инерции судами. Равен уже держал скойланный пеньковый конец с абордажной кошкой.

На лодке басков тоже стоял человек с подобным крюком, его окружали готовые к бою воины. Эти ребята имели медные котелки на косматых головах и издавали короткие выкрики, в такт которым ударяли мечами о костяные щиты. У арийшей щитов не наблюдалось: их оружие было в большей степени двуручным. Саня, оценив экипировку тех и других, даже забеспокоился об исходе предстоящего боя. Почему-то он болел за арийшей. Наступил момент, когда лодки поравнялись. Уже пора было кидать абордажные крюки и начинать драку. Но дикари все еще медлили, ожидая команды от своих командиров. Команды «на абордаж» так и не последовало. Ладьи разошлись буквально в десятке метров. Вожаки лодок проводили друг друга спокойными, полными достоинства взглядами. Что- то подсказывало — эти двое уже встречались.

— Последнее время я вижу Гомеза, гораздо чаще, чем мне бы этого хотелось, — сказал Равену Буглар. Усач стоял, облокотившись на древко своей, воткнутой в планширь, секиры, и смотрел вслед удаляющемуся судну басков. Саня не знал, кто такой Гомез, и какие у них с Бугларом отношения, но был очень рад тому, что до кровопролития дело не дошло.

— Ложимся на прежний курс. По местам, — скомандовал усач. Арийши вновь разоружились и сели за весла. Рэд развернул лодку на восток. Путешествие продолжалось. Солнце уже начало свой путь к закату, когда задул попутный ветер.

Айриши вновь развернули парус, отчего скорость судна значительно увеличилась. Тем не менее ладья шла не так быстро, как Саня того ожидал.

— А почему бы вам не поставить на вашу лодку дополнительный кливер? — предложил он Буглару.

— Что??? — Усач старался держать марку вожака своей команды, но его достаточно ограниченный разум никак не мог понять всей глубины мысли пришлого.

— Натяните линь между топом мачты и бушпритом, — начал объяснять Саня. — На него повесьте косой парус. Лучше всего его сделать в виде треугольника.

— Что??? — Складывалось такое впечатление, что Буглар начисто забыл свой родной язык и его набор слов ограничивался лишь восклицанием — «что?»

— Площадь парусов напрямую зависит от скорости вашего корыта, — попытался растолковать свое рационализаторское предложение Саня.

— Помолчи лучше. — Буглар вновь обрел дар речи. — Не надо попусту чесать языком. И тогда, возможно, ты останешься цел, малек. В глазах усача читалась некая толика участия. Что-то подсказывало

— его советом пренебрегать не стоит. Тем более, что ладья уже приближалась к какому-то крупному острову. На этом довольно приличном куске земли можно было различить большое поселение и, скорее всего, там имелись другие — более авторитетные люди, перед коими Сане еще предстояло держать ответ.

Глава 3

Ладья пришвартовалась к примитивному бревенчатому пирсу. Таких, вынесенных в море причалов, можно было насчитать не один десяток. У некоторых из них чалились другие ладьи и лодки поменьше. Саня вышел на пирс и последовал за важно вышагивающим впереди Бугларом. Позади пристроились Равен с Рэдом. Обложили русского моряка. Будто на допрос конвоируют. Саня даже руки за спину заложил. О побеге не помышлял: глупо бежать неизвестно куда. Причал упирался в широкий галечный берег. Там сушились растянутые рыбацкие сети, чадили костры — какие-то люди в простых холщевых одеждах смолили перевернутые вверх днищем лодки. Появление на берегу конвоируемого Пряхина заставило смольщиков оторваться от работы. Аборигены поразевали рты и провожали странного вида человека удивленными взглядами. Такие взгляды Саня ловил на всем пути своего следования. Его вели по крупному поселению, насчитывающему не одну сотню покрытых соломой глинобитных домов. Город арийшей раскинулся на достаточно большой площади. Западной частью он выходил к морскому берегу. На севере упирался в невысокие сопки. А с юга город омывала речка. За ней виднелись обработанные поля, загоны для скота и пасека. Речка выбегала из широкой дубовой рощи, зеленеющей на востоке. В роще, скорее всего, тоже кто-то жил. Саня крутил головой в надежде найти намек на присутствие высокоразвитого общества. Но все его потуги оказались тщетными.

Цивилизацией здесь и не пахло. Складывалось довольно глупое впечатление, что русский моряк непонятным образом оказался в далеком прошлом — у какого-нибудь неизвестного современникам кельтского племени. Или не кельтского, а германского. Ведь «арийши» и «арийцы»

— слова очень даже похожие. Только с германцами незадача получается:

вряд ли древние арии разговаривали на английском языке. Да и у кельтов язык совсем другой был… А может не «арийши», а «айриши» — ирландцы то есть? В таком случае Саня угодил в Ирландию — а именно, в ее островную часть. И вполне может быть, что здесь до сих пор существует общинный строй, а люди живут в этаком историческом заповеднике и даже не знают, что Земля круглая. Пока Пряхин тешил себя пустыми иллюзиями, его привели к большому дому, который возвышался в самом центре поселения и был обнесен острым штакетником. На бурых кольях штакетника темнели пустыми глазницами мертвые головы. Некоторые из них уже давно превратились в покрытые грязью черепа. Другие еще имели неопределенного цвета волосы и черную иссохшую кожу, которую лениво клевало обожравшееся мертвечиной воронье. Картина была настолько варварской, что Саня даже опешил, живо представив себя на месте неудачников, чьи головы торчали поверх колов. Равену даже пришлось подтолкнуть своего пленника, чтобы тот прошел за изгородь — во двор дома, который, скорее всего, служил обителью какому-нибудь местному царьку. Дом отличался своей основательностью. Он был сложен из грубо вытесанного камня, имел дощатую, проконопаченную мхом крышу и высокие ставни на стрельчатых окнах. К дому примыкали как хозяйственные постройки, так и жилые бараки. По широкому двору сновали люди обоих полов в простом домотканом одеянии. Среди них выделялись два пожилых седовласых типа, ряженых в зеленые мешковатые балахоны. Свои лица они тоже зачем-то измазали зеленкой по типу маскировочных полос. На фоне остальных эти двое держались весьма независимо. Они терлись у высокого крыльца, опираясь на длинные дубовые посохи, и смотрели на Саню совсем неприветливо. Откуда-то вынырнул малый в металлическом нагруднике и наручах.