Игорь Колосов - Сумеречное состояние
Арсений заглянул незнакомцу в глаза, и весь зловещий шарм мужчины, весь этот Голливудский лоск плохого парня, который на самом деле просто очень крутой, и остальные всего лишь ему завидуют, все это впечатление испарилось. Даже серебристая щетина, самое приятное в мужчине, показалась на миг омерзительной и отталкивающей.
И все из-за глаз. Вернее из-за их выражения, из-за их глубинной сути. Понимание, кого Арсений увидел, длилось не дольше мгновения. Вряд ли за этот промежуток времени кто-то успел бы сказать «раз». Но это понимание усилило страх, подействовало, как праща на камень.
Арсений заорал, пытаясь вырваться. Он смутно слышал, как Черное Пальто что-то говорил ему о том, что дети должны слушаться старших. Арсений рванул руку и… вырвался, повалившись к самой двери. Вскочил, выбежал в сени, секунду-другую не мог открыть входную дверь, затем это получилось. Мальчик выбежал во двор, по-прежнему крича, помчался за дом, к огороду.
И, выскочив с заднего двора к столику, едва не столкнулся с лопоухим «водилой». Лопоухий вскрикнул, шарахнувшись в сторону, зацепился за собственную ногу и упал.
Крик Арсения оборвался, и он увидел, что к нему бегут дети, показывают на него, что-то кричат. А с ними — дед. Любимый дед тоже был здесь, правда, его лицо было странным, испуганным что ли? Арсений никогда не видел у деда такое выражение лица.
Облегчение было слишком сильным, и Арсений медленно опустился на землю.
— Арсений? — выдохнул дед. — Мы тебя почти три часа ищем. Где ты был?
Голова закружилась. Отстраненно мальчик отметил, что все, кто играл в прятки, стоят вокруг и растерянно его изучает. И вместе с ними — Лерка. И еще Арсений понял, что уже наступили сумерки, в хлеву мычит Рябушка, квохчут куры, а соседская дворняга разрывается лаем, звякая тяжелой цепью.
Его действительно давно здесь не было.
Глаза закрылись сами собой, и мальчик упал в обморок.
5Спустя двадцать девять лет после того дня Арсений лежал в кровати, заложив руки за голову, и смотрел в потолок. Комнату заполнял бледный утренний свет — солнце не справлялось с чередой облаков, пузатых, будто беременных непогодой.
В кухне возилась Валерия. У жены заканчивался отпуск, и она даже без вчерашней ссоры находилась бы в плохом настроении. В спальню проник запах кофе, но Арсений почему-то поморщился.
Ту девочку, которая два лета подряд занимала мысли Арсения-мальчика, звали так же, как жену Арсения-мужчины. Между ними было семь лет разницы и, кто знает, какая масса иных мелочей, они были совершенно разными людьми, но факт оставался фактом: обе — Валерии.
И все же, как ни странно, во всем случившемся это было наименее странным. Чего стоило одно изумление Арсения, когда он вспомнил тот далекий вечер из собственного детства. Было чему удивиться: случай у деда в деревни был шокирующим, необъяснимым, такое никогда не забывается, но… Арсений забыл о нем. Казалось, кто-то вычистил его память в отдельных местах, вычистил тщательно, хирургически точно.
И лишь столько лет спустя еще одно странное происшествие каким-то образом извлекло тот давний случай из неизвестно каких глубин подсознания.
Как можно было забыть такое? Тишину, исчезнувших ребят, Лерку, и особенно странного типа в черном пальто? Может, это была защитная реакция детского организма? Может, шок, ужас были настолько сильны, что помнить о таком, думать об этом, анализировать — означало неминуемо повредить психику?
Арсений вспомнил, что после того вечера его увезли домой, и больше месяца он пролежал в больнице — плохо ел, вздрагивал при любом шуме, каждый вечер, когда темнело, и нужно было укладываться спать, закатывал истерики. В больнице прошел его день рождения, но не было никаких друзей и тортиков, ничего не было. Арсений больше никогда не ездил к деду в деревню, даже когда повзрослел. Никогда, и, что удивительно, родители на него не давили, как будто чувствовали, что он пережил, а, может, мать просто боялась, что сынуля вновь потеряется.
Арсений больше ни разу не видел Лерку. И все из-за того вечера.
Тогда он затерялся на три часа, ребята давно отыграли в прятки и стали его искать, но все напрасно, и дед даже вызвал в деревню родителей мальчика. Когда его внесли в дом, Арсений попытался вырваться и рассказать деду о незнакомце, так напугавшем его, но слова просто не давались — Арсений лишь мычал, озираясь по сторонам, и тыкал пальцем. Конечно же, мужчины в черном пальто в доме не было. Был ли он вообще? Или Арсению все это померещилось, когда он упал в обморок?
Это казалось наиболее логичным, правдоподобным объяснением, пока… вчера Арсений мельком не увидел типа в черном пальто. Возможно, поэтому он еще ребенком обо всем забыл, что по-настоящему не верил в то, что с ним случилось? Что какой-то незнакомец держал его за руку и что-то говорил. Это был некий кошмар наяву или галлюцинация в момент обморока, а зачем помнить о чем-то неприятном?
Арсений еще подростком слышал мнение, что человеческая психика иногда действует, как самостоятельная система, работающая независимо от желаний своего хозяина — самого человека. Жизнь тяжела, а моментами просто непереносима, особенно, когда получаешь сильнейший стресс. Например, многие женщины в момент родов готовы поклясться, что больше никогда не пойдут на рождение следующего ребенка, но… проходит время, и все жутчайшие ощущения притупляются, их болезненная яркость тускнеет. Время — величайший иллюзионист, и в паре с человеческой психикой творит особенно изысканные чудеса.
Арсений приподнялся на локтях, сел, уставился взглядом в пол. С детством более-менее разобрались, если считать не объяснения, а хронологию событий. Теперь можно полностью сосредоточиться на том, что случилось вчера.
Что все это значит, и как связаны между собой оба эти события — другие вопросы. Лучше начать по порядку. Видел ли он человека в черном длинном пальто?
Арсений не смог бы признать обратное. Да, он его видел. Если насчет детского смеха можно усомниться, все-таки чьи-то голоса по другую сторону странного дома могли померещиться, то некий человек действительно был. Арсений, правда, не заметил, какого цвета у него волосы, но что-то внутри тихо, настойчиво утверждало: объявился старый добрый… только не друг, а… кто? Кто был тот тип в черном пальто?
И почему столько лет спустя?
Арсений застонал, прикрыл глаза, казалось, от напряжения. На мгновение ему вспомнилось, что тогда, в детстве, пока незнакомец держал его за руку, Арсению стало понятно, кто перед ним. Но это быстро ушло, и Арсений, открыв глаза, уже не был уверен, что все это действительно было.
Измучавшись, словно толкал намертво закрытую дверь, Арсений попытался отойти в вопросах еще дальше. Он подумал о непонятно откуда взявшемся доме и… о пробоине в стене. Если Арсений действительно видел человека в пальто, если тот существовал в реальности, тогда и дом, и, тем более, дыра в стене тоже существовали. А, если они существовали вчера… Они должны быть и сегодня.
Сходить, проверить? Если не прямо сейчас, то чуть позже?
Затренькал телефон, и Арсений вздрогнул, будто его разбудили среди ночи. Аппарат стоял на прикроватной тумбочке с другой стороны кровати, и мужчина подался вправо, подхватил трубку, словно ждал очень важный звонок.
— Да? — выдохнул он.
Возникла пауза, затем знакомый голос произнес:
— Э-э… Арсений? — казалось, звонивший растерян.
— Да, я. А кто это…
— Гена. Узнал, приятель? Ты какой-то смурной. Разбудил, что ли?
Они вместе работали. Пожалуй, Гена стал единственным, с кем Арсений сошелся более-менее близко на новой работе, так, чтобы можно было заговаривать о новом друге. Они частенько ходили вместе перекусить в обеденный перерыв, изредка после работы прогуливались от ВДНХ до «Ботанического сада», и уже оттуда Гена уезжал на метро, один раз они провели вдвоем вечер пятницы — сходили в японский ресторан, хорошенько поддали, беспрерывно калякая по душам. Арсению понравилось. С Геной было интересно, и он в какой-то степени похоже смотрел на многие вещи — иронично, с умеренным сарказмом и здоровой долей естественной человеческой злости.
— Нет, я не сплю. Так, задумался, — отозвался Арсений. — А ты чего не на сотовый звонишь?
— Да так, решил на домашний.
— Понятно. Есть предложения на сегодня? Или ты просто соскучился по моей болтовне? — Арсений усмехнулся.
Вырвался смешок и у Гены.
— Да, что-то вроде этого, приятель. Но я… ненадолго. Не боись, не задержу. Дела нормально? Ну, и отлично. Завтра в конторе встретимся.
— Да, конечно. Куда ж мы денемся с подводной лодки?
— Ты прав. Некуда.
Арсению захотелось спросить Гену о том, что его только что терзало. Наверное, это была не самая разумная идея, но он уже не мог удержаться.
— Генка, помнишь, мы как-то в прошлом месяце после работы забрели в парк? Еще у пруда долго стояли, пока моя не стала названивать, где я там подевался?
