Ричард Лупофф - Легкая жизнь
Сцену с глашатаем закончили снимать к половине восьмого. Вальдез объявил начало съемок завтра в пять тридцать.
Пока актеры и статисты расходились, техники уже начали демонтировать площадку.
Кэти Хили перехватила Бэнгера, когда он направлялся к «Хонде». Он оделся, не приняв душа, и торопливо шагал между трейлерами, когда Кэти высунулась из студийного трейлера и ухватила его за плечо.
Она сидела с седым мужчиной в твидовом костюме. Седой пожал Бэнгеру руку.
— Мелдрам Корнелл, — сказал он.
Бэнгер хотел было назвать себя.
Корнел сказал:
— Я знаю, кто вы. Просто хотел поблагодарить вас за то, что подключились в последний момент. Кэти рассказала вам, что произошло с вашим предшественником. Знаете, нам здесь приходится поддерживать дисциплину, как на корабле. «Нейтронный Малыш» — это вам не «Роки». — Он сделал паузу. — И не «Небесные врата».
Корнелл и Хили рассмеялись. Бэнгер присоединился. Ему приходилось слышать это и раньше.
Кэти Хили протянула ему толстый сценарий, разноцветные страницы которого были скреплены медным зажимом. Она сказала:
— Можешь взять это домой и прочитать, Бэнгер. Это номерная копия. Смотри, не потеряй. Завтра снимаем сцены со 171-й по 199-ю. Почитай их. Увидимся утром.
Он понял, что теперь можно идти. Повернулся и направился к «Хонде». Это была модель с квадратным задом, забавный такой пикапчик. Именно поэтому Чим Хью и купил ее. И еще — она была дешевая. Об этом свидетельствовал ржавый корпус и выхлоп, который не прошел бы беспристрастного экологического контроля.
Бэнгер гнал «Хонду» со всей скоростью, на которую хватало смелости, сверяясь с дешевыми цифровыми часами, укрепленными на приборной доске. К тому времени, как он добрался до дома Чима, было уже четверть девятого. Чима, конечно, уже не было в Голливуде. Бэнгер направился в Санта-Монику.
Он заехал на стоянку бара «У Тигра», выходящую на Олимпик. В понедельник вечером бар бывал пуст, дела не шли. Но трио Уэйна Мастерса дорожило каждым заработанным никелем, и владелица бара разрешала им играть за чаевые и ничтожные проценты от выручки.
Пара черно-белых машин приткнулась перед нудистским баром на другой стороне Олимпика. Бэнгер снял и протер очки, чувствуя себя совершенно одеревеневшим после дня работы. Ему было совершенно необходимо постоять под горячим душем, но сначала все-таки хотелось зайти в бар, сказать Чиму, что «Хонда» на месте, и оставить несколько долларов в кассе бара.
В нудистском баре напротив, по всей видимости, что-то случилось, причем совсем недавно, поскольку толпа на тротуаре только-только начала собираться. Бэнгер разглядел лежавшее тело, над ним склонился коп, приставивший пистолет к голове подозреваемого. Бедолага на тротуаре с виду напоминал старшеклассника. На нем была бейсбольная кепка козырьком назад.
Другой юнец выбежал из нудистского бара, размахивая автоматом. На нем была такая же кепка, на щеке огромный шрам. Коп на тротуаре вскинул пистолет, целясь в выбежавшего.
Парень, лежавший на асфальте, неловко замахнулся кулаком. Движение казалось неуклюжим, поскольку он лежал лицом вниз, но удар точно пришелся по запястью копа. Подросток, выбежавший из бара, сделал одиночный выстрел, и коп упал. Оба парня стремительно скрылись за углом. Из бара высыпало несколько полицейских; они прыгнули в черно-белые машины и включили сирены и проблесковые маячки.
Дверь в бар «У Тигра» распахнулась, и оттуда, громко ссорясь, вышла парочка. Бэнгер проскользнул внутрь и дал глазам привыкнуть к сумраку, более густому, чем на улице.
На низкой эстраде трио играло слащавую версию какой-то известной мелодии. Бэнгер разобрал, что это было «Тело и душа». В баре была занята половина стульев у стойки и примерно треть столов. Хозяйка бара Дороти сидела в своей кабинке на возвышении.
На ней был золотисто-коричневый ангорский свитер и золотая с французской эмалью брошка в виде тигра. На груди висели часы на цепочке.
— Бэнгер, как дела?
Он сказал:
— Хорошо, Дороти. Я страшно устал, но у меня все очень хорошо.
— Чим сказал, ты работаешь.
— Да. Играю боксера.
Она рассмеялась.
— Чим тут рвал и метал.
Бэнгер сказал:
— Это из-за машины. Я знаю.
— Теперь ты ему должен.
— Я знаю.
— Хочешь столик?
Бэнгер покачал головой.
— Перекушу в баре. Можно я оставлю ключи для Чима? Сам доеду на автобусе.
Дороти сказала:
— Лучше не надо. Чим хотел тебя видеть. Подожди немного и поговори с ним во время перерыва. Кстати, Уэйн раздобыл нового мальчишку для оркестра. Говорят, играет не хуже Чета Бейкера. Ты бы послушал.
Бэнгер устроился на стуле у бара. По одну сторону от него пьяница тихо плакал посреди рюмок с «Пшеничной». На затылке у него была мягкая шляпа, как у персонажа ночного фильма. По другую сторону остролицая женщина неистово курила и царапала карандашом в блокноте какие-то цифры; время от времени между двумя глубокими затяжками она, не поднимая головы, отхлебывала из высокого стакана.
Бармен дал Бэнгеру чашку кофе. Официантка принесла отбивную с печеной картошкой.
Уэйн Мастере представил мальчика, который должен был сыграть, как Чет Бейкер. Паренек с виду походил на долговязого старшеклассника. На нем был спортивный пиджак и рубашка с отложным воротничком и узкий галстук. Наверное, он попал в бар через дыру во времени. Чистые 50-е годы.
Парень махнул Чиму своей трубой, и тот начал медленный проигрыш на контрабасе, напоминавший биение сердца. Уэйн Мастере уселся за рояль, Майк Лe-Кант устроился за ударной установкой, и оба уставились на мальчика.
Тот поднес трубу к губам и заиграл так тихо, что Бэнгер сначала еле слышал его. Потом он разошелся, не форсируя звук, и принялся выводить «Моя смешная Валентина».
Пьяный справа от Бэнгера уронил голову на руки и зарыдал всерьез. Женщина справа от Бэнгера запихнула блокнот и карандаш в сумочку, повернулась на стуле и стала разглядывать мальчика.
Когда выступление закончилось, Бэнгер пробрался между столиками и протянул Чиму ключи от «Хонды».
— Ты спас мне жизнь, Чим. Я твой должник.
У Чима, в руке был стакан воды. Он сунул ключи в карман брюк, а другую связку отдал Бэнгеру.
— Да уж. Я прикинул, что если твой «Понтиак» сдох, то «Хонда» тебе и завтра понадобится, поэтому я позвонил своему другу Билли, механику, и попросил посмотреть машину. У тебя топливный бак пробит. Он установил новый бак и зарядил аккумулятор. Так что ты в порядке.
Бэнгер схватился за голову:
— Это же куча денег. Где сейчас «Понтиак»?
— На стоянке. Странно, что ты не видел его, когда подъезжал к бару.
— Там такое творилось. Какая-то заварушка напротив.
Чим сделал глоток воды и поставил стакан на крышку рояля. Он сказал:
— Слышал мальчика? Слишком хорош для нас. Поработает у Уэйна и поминай, как звали. — Он опять взял стакан. — Пора работать, вот размялся немного. Ты еще побудешь?
Бэнгер сказал:
— Мне нужно помыться да поспать несколько часов. Завтра рано на работу.
Снаружи опять похолодало; нудистский бар напротив был закрыт и опечатан желтой полицейской лентой.
«Понтиак» работал, как часы.
На этот раз гримировали дольше. Гример сказал:
— Нужно наложить хорошую основу. Джерри хочет за сегодняшний день снять всю сцену боя. Не знаю, как он ухитрится. На всю съемку отпущено двадцать три дня. За такое время снимают рекламный ролик для телевидения. Сцена боя должна длиться минут двенадцать. Не знаю, как ему удастся снять все за день, но думаю, именно поэтому Корнелл его и нанял.
Подошла Кэти Хили и спросила, читал ли Бэнгер сценарий.
Он сказал:
— Отмокал с ним в ванне. Не было времени прочесть все, прочитал только сцену боя.
Кэти сказала:
— Хорошо. Остальное тебе знать не обязательно.
— Похоже, это крутая схватка.
— Мелдрам о ней особенно печется. Ему нравится выпускать в прокат то, что будет бить наверняка. Он показался тебе изысканным джентльменом?
— Да, вроде того.
— Он такой и есть. И еще он кровожадный. Всегда добивается, чего хочет. Культивирует этакий твидовый стиль. А сам — акула. Все они акулы. — Она прищурила глаза, странно посмотрела на Бэнгера. — Включая меня.
Гример снял с Бэнгера очки и подал ему, чтобы тот положил их в карман рубашки. Кэти сказала:
— Не забывай наступать на свою разметку.
Очки лежали в кармане, гример не давал повернуть голову, и Бэнгер не сумел рассмотреть выражение лица Кэти.
Джерри Вальдез сказал:
— У нас нет времени делать все дубли последовательно. Поэтому работать предстоит тремя камерами. Это будет двенадцатираундовый бой, каждый раунд по две минуты с минутным перерывом между ними, то есть тридцать пять минут реального времени. Двенадцать минут экранного времени. Снимать будем в тишине, потом добавим бешеные звуки. Старайтесь, чтобы движения губ совпадали с текстом. Они меняют форму лица. Если собьетесь, зрители заметят. Все готовы? Прогоним первый раунд.
