Евгений Енин - Случайностей не бывает
Плита оказалась газовой, но горел в ней не пропан: огонь был красным, с оранжевым отливом.
Самовар играл роль электрического чайника. В том смысле, что кипятил воду без засыпки в него дров, чего Артём сделать бы и не сумел: он не представлял, как разжигать настоящий самовар.
Замка на двери, как и на прочих дверях, которые он успел Тут увидеть, не было. Чтобы войти первый раз, он показал двери ордер на заселение, как сказала ему Лена. Чувствовал себя идиотом, но сработало: в двери что-то щёлкнуло, и она открылась. Потом он просто брался за ручку и поворачивал её после щелчка.
Войдя, Артём вымыл после жабы руки, подумав, как хорошо, что вода из крана, а не из колодца, и рухнул на диван, раскрыв оставленную Табачным Духом книжку.
Через пару часов он заснул с чётким осознанием того, что дохлая жаба — это не самая плохая вещь на свете.
И был совершенно прав.
* * *Приделанную к косяку гильотину Табачный Дух объяснил тем, что сразу понял: Артём парень толковый, не дурак, и далеко пойдёт. За порог — точно пойдёт. Где и выяснится, дурак или нет. И если дурак, проще Тут его диетический труп скормить больным крокодилам, чем наверху тем же крокодилам в московском зоопарке. А при их работе, если дурак, чей-нибудь труп образуется непременно, чего ждать-то?
За первый час второго занятия Артём понял, что Табачный Дух, как положено духу, бесплотный. Он проверил это пальцем, тихонечко пошевелив им внутри Духа, пока тот заполнял журнал присутствия, за что получил ещё одну струю едкого дыма в нос. Но это не мешало Духу поднимать вещи куда тяжелее скрепки. Артём спросил — как, Дух вместо ответа пожал дымными плечами. А в начале второго часа Артём понял, что ему начинает нравиться новая работа.
— Садись, — Табачный Дух поставил к столу стул, переставший быть частью гильотины, — смотри.
Он встал с другой стороны стола, в центр положил скрепку, руки расставил по краям столешницы и посмотрел в глаза Артёму с таким выражением, как будто эта скрепка была его сыном, только что окончившим школу с отличием. Артём честно посмотрел на скрепку, слегка выпучив от усилия глаза.
— Ну?
— Э-э-э… Что?
— Видишь?
— Вижу, — не стал отрицать Артём.
— Где лежит?
— Вон там, — показал бровями Артём, не решаясь совать пальцы в окрестности скрепки.
— А должна?
— Что должна?
Артём оторвал взгляд от скрепки и посмотрел на Духа с настороженностью. Его опыт жизни Тут говорил, что от скрепки можно ожидать чего угодно, от танцев на столе до попытки продать его в рабство.
— Лежать где должна?
— Э-э-э… не на столе? — предположил Артём.
— На столе! — начал раздражаться Табачный Дух. В кабинете запахло костром. — Где на столе? В каком месте?
Артём задумчиво протянул палец и сдвинул скрепку на пару сантиметров вправо. В Табачного Духа ударила небольшая молния, запахло жжёными тряпками.
— Ты нарочно? — больше изумился Дух, чем обиделся. — Или наугад?
— Н-н-наугад, — признался Артём, чьи волосы слегка вздыбились, наэлектризовавшись.
— Ф-у-у, я уж испугался, что ты, это, гениальнее меня. Ладно, объясняю. Постарайся запомнить хоть что-то.
Артём запомнил вот что. В тутошней реальности, как и в реальности наверху, в Москве, у каждой вещи есть правильное место. Не постоянное, если вещь гвоздями не прибита, а разное место в разное время дня и года. Но каждый раз правильное. У человека тоже есть правильное место и ещё правильные действия. Соответствующие правильному расположению вещей и положению дел. Можно двигать скрепку по столу, пока стол не сотрётся в опилки, но каждый раз она будет оказываться в том месте, где и должна быть в этот момент. А где не должна быть — это надо уметь видеть.
— Вот смотри. — Табачный Дух осторожно сдвинул скрепку сизым дымным черенком призрачной трубки. — Видишь, воздух дрожит, как над горячим асфальтом. Да ты не прямо, ты боком смотри. Да не так, не голову наклоняй, глаза скоси.
Артём скосил глаза так, что чуть не увидел своё ухо. Но не задрожало ничего, кроме самого Артёма, от напряжения. На косые глаза навернулись слёзы.
— Смотри, — шипел в ухо Дух, как окурок в луже. — Смотри!
И то ли Артём убедил себя от отчаянья, то ли правда увидел, как над скрепкой показалось едва заметное марево.
— В-в-вижу! Вижу! — восторженно зашептал он, как прозревший слепой над могилой святого.
— Это она не на месте лежит. Теперь постарайся почувствовать, где она должна быть.
Артём для виду пощурился на стол секунд пятнадцать. Он просто помнил, где лежала скрепка, там была чернильная почеркушка, и осторожно, ногтем сдвинул её на место.
— Молодец! Молодец!
Лица Духа замелькали, меняя друг друга. Победил Черчилль. По большей части.
— А теперь давай посмотрим, где её не должно быть.
Таких мест на столе оказалось с десяток. Над каждым дрожал воздух, или Артёму просто казалось. В какой-то момент, устав, он начал показывать наугад и пару раз попал пальцем куда надо. Артём предложил отметить эти места, с маревом, карандашом, но они двигались, появлялись, исчезали, каждый раз надо было их высматривать заново.
— Теперь давай поиграем в шашки. Двигай её сюда, — показал Дух черенком место на потёртой столешнице.
Артём, если честно, ничего такого в показанном участке стола не видел, но скрепку послушно сдвинул. Стул под ним затрещал, зашатался, левая задняя ножка подломилась, и Артём упал спиной на пол, успев подтянуть голову к груди, чтобы не базнуться затылком. Дух смеялся, крутясь у потолка, как первый человек над первым анекдотом.
Артём понимал: это законная месть за молнию, поэтому молча поднялся, отнёс обломки стула в угол, сходил в коридор за другим. Не садясь, положил палец на скрепку и резко сдвинул её на край стола.
— Стой! — заорал Дух, выбивая скрепку из-под его пальца. — Артемиус, это же мощные силы.
Удар у Духа тоже был мощный, чуть палец не вывихнул.
— Ты видел, куда двигаешь?
— Ну… нет…
— Болван! — Дух влепил ему подзатыльник. — Всем зданием могли в метро-три провалиться.
— А что тако… — вспомнил Артём разговор с гномом, но даже не успел договорить, Дух шикнул:
— Даже не спрашивай!
Он подобрал скрепку, положил её в центр стола, присмотрелся и сдвинул на другой край.
Из коридора послышался грохот, треск, испуганный визг и дикий крик:
— Какая сволочь бросила этот сейф?
— Упс, — чуть смутился Табачный Дух, — Это я тебе показываю, чем может кончиться, видишь?
Артём не видел, разумеется, сквозь стену, зато слышал: кончиться могло плохо.
— Угу, — на всякий случай он виновато склонил голову.
И — надо же — увидел скошенными глазами лёгкую рябь примерно посередине столешницы, ниже от центра.
— А это что?
Он осторожно показал.
— Хм. Это, Артемиус, по всей видимости, фикус.
— Какой ещё фикус?
Табачный Дух молча сдвинул скрепку на указанное место. На голову Артёму упал горшок с фикусом.
* * *— Он говорит, что удивлён тем, как у тебя получается, — прошептала ему в ухо ведьма Лена, осторожно промокая ссадину под волосами салфеткой.
Ссадина тут же затягивалась. Лежащий на полу Артём со стоном поднял голову, пытаясь осмотреться. Ведьма придержала его под шею, взъерошив волосы, чтобы вытряхнуть из них сухую землю.
— Что?..
— Ты делаешь успехи, — улыбнулась Лена. — Только осторожнее.
От её улыбки голова Артёма сразу перестала болеть.
— Я же тебе говорила: Тут — не Москва. Всякое бывает. Это, — она подобрала с пола упавшую вместе с Артёмом скрепку, — его прошлый ученик. Андрей. Его тоже я оформляла. — Ведьма взглянула на скрепку со вздохом. — Высокий такой был. Симпатичный.
Артём приподнялся на локте, на всякий случай застонав, стараясь, чтобы его шея осталась в ладони Лены.
— А-а-а… Можно его… Обратно?
Он подвигал пальцем в воздухе, как будто передвигая скрепку по столу. Глаза Артёма горели искренним интересом и озабоченностью. Он мало чего в жизни хотел, как возможности расколдовать эту скрепку. Почему-то он видел в ней себя.
— Можно, конечно. — В комнату вплыл Табачный Дух со стаканом воды в руке. — На Южном полюсе в день осеннего равноденствия две тысячи сорок третьего года, в момент, когда в Москве на улице Земляной вал сдохнет хомяк чёрного цвета, в Стоунхендже турист уронит фотоаппарат, в австралийском штате Новый Южный Уэльс пойдёт дождь и будет идти ровно столько же времени, что дождь в Сиэтле неделей раньше, при условии, что Маргарет из Йоркшира научится кататься на доске, и непременно на Бали, и ещё при чёртовой куче условий!
К концу перечисления голос Духа становился всё громче, а на слове «куча» стакан в его руке лопнул, осколки искрами брызнули в стороны, а вода полила сухой корень фикуса.
