Юлия Андреева - Валюта смерти
Аня чувствовала себя разбитой и невероятно уставшей, казалось, что откинься она сейчас в удобном кресле, закрой глаза, и… пожалуй, уснет и проснется уже на конечной, а как потом оттуда? Аня поежилась, чтобы немного взбодриться, растерла ладонями уши. За грязным стеклом окна проплывали скучные городские пейзажи.
«Добраться до дома и забраться под одеяло», – мурлыкала удобно устроившаяся в черепной коробке мысль.
«Не расслабляться», – приказала себе Аня и тут же встретилась глазами с кладбищенским торговцем – молодым человеком в черной куртке, продававшем на кладбище монеты. Странно, она-то о нем давно позабыла, а он о ней, выходит, нет. Аня вздрогнула, с неудовольствием для себя отмечая, что не заметила, как парень перебрался из хвоста салона и сел перед ней.
– Близкий человек? – наклонившись к Ане с участливым выражением лица сотрудника похоронного агентства, осведомился он.
Аня промолчала.
– Я имею в виду, что видел вас сегодня на кладбище.
Аня отвернулась к окну, делая вид, что увлечена разглядыванием улицы.
– Ваша могила без креста, без памятника, вот я и подумал, совсем недавно…
Словосочетание «Ваша могила» больно царапнуло, так что Аня невольно посмотрела в глаза мучителю и тут же отвела взгляд. Глаза были светло-серыми, даже не серыми, а какими-то болезненно белесыми, точно у протухшей рыбы.
– Муж? Родители? Кто-то из близких родственников?
– Муж. – Аня уже начала ругать себя, что поддалась на провокацию и заговорила. До ее дома оставалось еще минут двадцать, и это время следовало как-то выдержать в неприятной компании. Идея остановить маршрутку и ждать следующую казалась убийственной. Она и так уже порядком измотана, чтобы подвергать себя новому испытанию. Нет, лучше уж вполуха слушать досужие рассуждения уличного приставалы, а потом явиться домой, принять душ, и сразу же забыть обо всем.
– По работе мне много приходится общаться с людьми, которые не могут пережить утрату близких людей, – дежурное скорбное выражение лица сменилось участливой полуулыбкой. – Возьмите хотя бы милую старушку в шляпке, – он мечтательно улыбнулся, и Аня невольно отметила, что ресницы ее собеседника совершенно белые и густые, как у коровы. Должно быть, под шапкой у него рыжие или русые волосы. Хотя нет, все лицо в мелких веснушках, обычно такое встречается как раз у рыжих, только не огненно-рыжих, а невыразительно-ржавых.
– И что старушка? – вопреки собственной воле включилась в разговор Аня.
– Старушка? Матильда Иосифовна – бывшая балерина, в блокаду потеряла практически всех: отца, мать, братьев, сестер. Потом, правда, удачно вышла замуж, но ненадолго. Муж был после ранения и долго не протянул. Вот уже сорок лет, как Матильда Иосифовна ходит к нему на кладбище строго два раза в неделю. Однажды ей стало плохо прямо на могиле, и мне пришлось отвозить ее в больницу. Так и познакомились, – он развел руками. – Очень интересный человек.
А я вот вам что скажу: боль, она с годами не притупляется, просто опускается глубже. Все глубже и глубже. Это врачи обычно говорят, что время лечит. Но сие неправда, просто они сами помочь ничем не умеют, вот и придумывают отговорки. А в нашем мире, времени есть чем заняться. Поверьте мне. Я знаю, и Матильда Иосифовна знает.
– Сорок лет?.. – Аня представила, что будет так же мучиться еще сорок лет, и ее невольно передернуло.
– Постепенно боль действительно сделается потише, поглуше, что ли. Но не уйдет совсем. Сразу вам это говорю. С годами уходят обиды, человек забывает, что его любимый имел какие-нибудь дурные привычки, что они ссорились. Все темное, негативное, острое опустится на дно, а на поверхности останется светлый ангелоподобный образ. Но этот образ отнюдь не перестаешь любить.
Аня почувствовала, как ее и без того распухшие дальше некуда глаза вновь наполнились влагой. Веки защипало, она отвернулась, украдкой смахивая слезу.
Какое-то время оба молчали.
– А что за фишки я у вас видела? – Аня достала из кармана платок и высморкалась, тайком протирая под очками глаза.
– Вот это и есть моя работа. Неблагодарная, доложу я вам, работа, Анечка, – молодой человек моргнул коровьими ресницами, и Аня испугалась и удивилась тому, что он знал, как ее зовут. – Не пугайтесь, пожалуйста, – прочитал он ее мысль, – о вас мне рассказала ваша соседка. Я тоже ей помогаю. Вы на будущее запомните: найти меня можно на этом кладбище по средам, пятницам и субботам в родительские дни. А черные монеты – это возможность установления контакта с потусторонним миром. Мы его называем Тусвет, чтобы короче звучало. Проще сказать, чтобы легче было дозвониться до любимого человека.
Сразу говорю, что в практическом смысле это ничего не дает. Вы просто вставляете монетку в прорезь таксофона, набираете номер этого человека, рабочий или домашний, не имеет значения, можете ничего не набирать, а только ждать. И вскоре вас соединяют с тем, кого вы хотели бы услышать.
– Бред какой-то. – Аня заметила, что маршрутка подъезжает к ее остановке, и попросила водителя остановиться.
– Не бред, а факт. Возможно, даже где-то научный факт, – заторопился за ней молодой человек с коровьими ресницами. – Вы же пользуетесь Интернетом и понятия не имеете, как тот сделан. Ведь так? Вы просто садитесь за свой компьютер и разговариваете по скайпу с человеком, находящемся в другой части света. Вас же не смущает, что письма от ваших друзей идут к вам секунду, и что их не надо везти на самолетах и поездах, доверять почтальону с тяжелой сумкой? Раз – и все.
Интернет – часть захваченного человечеством астрала, в то время как черные монеты позволяют связаться по совершенно другим каналам. Представьте себе, что связь через телефон, телевизор, Интернет – это связь горизонтальная, от дома к дому, от страны к стране. А связь, оплачиваемая черными монетками – вертикальная. – Он поднял и тут же опустил руку. – Нелегальный еще канал, за который открывшие его ученые, пока не платят ни копейки государству. Как только государство наложит на него лапу, простые граждане на долгие годы утратят возможность общаться со своими близкими, находящимися по ту сторону Стикса. Представляете, что будет, если Матильде Иосифовне предложить подождать лет десять? Это значит, запретить ей общаться со своими навсегда!
– Звонки мертвым? – Аня чуть было не перешла на бег, но теперь была вынуждена притормозить. Голова кружилась, сердце пыталось выскочить из грудной клетки. – Это какой-то жестокий розыгрыш? Да? Вы это специально? – Она попыталась отстраниться от собеседника, но вместо этого не удержала равновесия и оказалась в его объятиях.
– У вас есть пара минут? Конечно, есть. Куда вам спешить? В холодный пустой дом? К пристающим с показной жалостью подружкам? Глупо. Несколько минут, и я докажу вам, что не вру и не разыгрываю вас. – Он обнял Аню за талию, другой рукой доставая из кармана джинсов четыре черные монеты. – Послушайте меня, Анечка, никто не пытается оскорбить или обидеть вас. Убей меня Бог – я и не думал о таком! Но, если вы сейчас оттолкнете меня, потом будете ходить по своей квартире из угла в угол и думать: а вдруг это правда?
Ведь будете? Я прав.
Они зашли во двор соседнего дома и остановились перед допотопной телефонной будкой. Во дворе, где жила Аня, раньше стояла такая же, но ее давным-давно снесли. Здесь же чудовище прижилось, чувствуя себя в относительной безопасности.
Убедившись, что ведомая твердо держится на ногах, молодой человек открыл дверь будки и, вложив в ладонь Ани монетку, велел набрать номер мужа.
Аня покорно сняла трубку, в которой, естественно, не было гудка.
– Она и не должна гудеть. Все правильно, – осклабился парень. Скорее всего, происходящее сильно забавляло его.
«Ладно, пять минут позора, и по домам», – решила Аня и, засунув монетку в проржавелую прорезь, набрала рабочий телефон Димки.
Неожиданно трубка словно ожила. Аня услышала звуки телефонного эфира, отдаленные гудки, обрывки чужих разговоров, настолько отдаленные, что невозможно различить слов. Когда-то, еще до перестройки, телефонная станция освободила одну из телефонных линий, не отключив ее полностью. Так что стоило набрать определенный номер, чтобы попасть в загадочный и многообещающий эфир! Люди там знакомились друг с другом, слушали музыку, влюблялись… потом эфир закрыли.
Сама Аня не пользовалась эфиром, мала была, но слышала о нем от старшей сестры.
Неожиданно все звуки прекратились, раздался щелчок, точно кто-то на том конце провода взял трубку, и Аня чуть не упала, услышав Димкин голос:
– Але! Аня! Это ты?
У нее перехватило горло. Это был определенно Димка, не актер, пытавшегося сымитировать голос мужа. А настоящий ее Димка!
– Аня, ты хорошо меня слышишь? Как ты там без меня? Я скучаю. Ужасно скучаю! – затараторил Димка. – Почему ты столько времени не появлялась? Я тут весь извелся.
