Михаил Чернолусский - Фаэтон
В самом деле, у платформы не было колес, она висела над землей на расстоянии двадцати, не более, сантиметров. Когда люди садились, платформа раскачивалась, как лодка на воде.
Все сели, но платформа не двинулась с места. Ефрем в недоумении стал оглядываться и увидел в траве, где он только что стоял, рюкзак Маратика. Он кивнул Утяеву, и тот, соскочив на землю, сбегал за рюкзаком.
— Удивительно, — сказал Утяев, вернувшись. — Кто управляет этой машиной?.. Как говорится, самокатка.
— Помолчи, братец, — вновь оборвал приятеля Ефрем.
По всему было видно, что они и тут имеют дело с какой-то тайной. И это беспокоило Ефрема.
Когда платформа наконец тронулась, она еще выше поднялась над землей, и тут все увидели толпу людей. Люди казались очень маленькими на фоне белого небоскреба с бесчисленными окнами.
Платформа медленно проплыла мимо стены, мимо желтых солдатиков, вновь расступившихся, и опустилась на площади.
Ефрем приказал никому не сходить.
Вдруг люди замахали желтыми флажками, будто диковинные птицы взлетели над толпой.
— Ура! — крикнул в ответ Маратик, но Ася дернула его за рукав.
К платформе подошел круглолицый безбородый человек в белом костюме и жестом пригласил гостей сойти на площадь. Он сказал на ломаном русском языке:
— Пжалуста! — И улыбнулся, обнажив свои необыкновенно ровные белые зубы.
Когда все сошли, круглолицый стал здороваться. Ладонь у него была вялая и теплая. Потом он сказал, обратившись почему-то только к Асе:
— Девочка, скажи, пжалуста, несколько слова. — И он вынул из кармана крошечный микрофон. — Сюда.
Ася посмотрела на Ефрема, тот кивнул ей. Тогда Ася сказала в микрофон:
— Здравствуйте, спасибо всем моим… — Она замялась. — Я не знаю, что сказать, — посмотрела она на круглолицего.
Толпа вновь приветственно замахала флажками, что-то закричала непонятное.
— Ты хорошо сказала, — ответил Асе круглолицый. — Пжалуста… а теперь вы должны ехать на ПРПП. Идите за мной, пжалуста.
Ася помахала встречающим рукой и пошла за круглолицым, а все вслед за Асей.
Тут Ефрем увидел, что Асе трудно идти, ее ноги проваливались в асфальте.
— Вот напасть! Куда мы угодили?! — вскрикнула Людмила Петровна и кинулась к Асе, загремев своим рюкзаком, в котором была посуда. Но Ефрем отстранил Людмилу Петровну и взял Асю на руки.
— Тайна, полная тайна! — сказал он тихо.
Между тем круглолицый подошел к большому серому шару. Ефрем вспомнил, что уже видел такой за городом. Но теперь шар казался немного больше размером, примерно в два человеческих роста. Металлический он или пластмассовый — понять было трудно.
Неожиданно шар бесшумно развалился на две половинки, и внутри его оказалась многоместная кабина с удобными сиденьями.
— Пжалуста! — сказал круглолицый.
Он зашел в кабину последним и сел на переднее кресло лицом к пассажирам. Улыбка не сходила с его круглого безбрового лица.
Шар медленно стал закрываться.
— Ася, мы сейчас покатимся, — сказал Маратик и цепко ухватился за поручни.
На стенах кабины, там, где обычно бывают окна, вспыхнули экраны телевизоров, рядом с каждым сиденьем. И все увидели улицу — пешеходов на тротуарах, вывески магазинов, как в обычном городе, только вместо слов на вывесках были самые разные рисунки, напоминающие мультипликацию.
— Вещевые мешки можно снять с плеча, — сказал круглолицый. И он нажал на маленькую красную кнопку, что была рядом с его сиденьем.
— Дядя, мы будем кувыркаться? — спросил Маратик.
— Как эхо кувыркаться? — не понял круглолицый и тут же рассмеялся. — А-а, кувыркаться… Нет, мальчик. Мы уже едем.
И в самом деле, на экранах телевизоров стали меняться вывески, фасады домов, и пешеходы то появлялись, то быстро исчезали.
— Уй ты! — сказал Маратик.
— Как говорится, э-э-э… — протянул Утяев.
— Вот невидаль! — казалось, крестится Людмила Петровна, сидящая на заднем кресле.
Промолчали только Ася и Ефрем.
— Дядя, а что такое ПРПП? — опять обратился к круглолицему Маратик.
— Сейчас скажу, пжалуста. Но сначала разрешите, пжалуста, представиться. Меня зовут Сом Же — Рыцарь. Можно короче — Рыцарь.
— А если Сом? — спросил Маратик.
— Сом — можно Сом, пжалуста. Но я не привык.
— Марат, замолчи! — приказала Ася.
— Наш город называется Желтый Дьявол, — продолжал круглолицый. — Сейчас мы едем в ПРПП. Это значит — Пункт регистрации прибывших путешественников.
— А мы не пленники? — спросил Маратик.
— Замолчи, тебе сказали! — повторила Ася.
— Пжалуста, пжалуста, — засмеялся круглолицый. Зубы его от света телеэкранов теперь казались голубыми.
— Вы наш гид, дядя? — не мог успокоиться Маратик.
— Гид?.. А-а, гид… Да, пжалуста…
2
Сколько сразу появилось вопросов! Что делали вчера желтые солдатики за городом, в кого стреляли? На каком языке разговаривают люди в этом странном городе? Какой они национальности? Почему группу Ефрема с открытой платформы пересадили в шар? Почему только у Аси проваливались ноги в асфальте? И еще, конечно, обнаружится немало других вопросов.
Хорошенько поразмыслив, Ефрем решил — на первых порах, чтоб не попасть впросак, спрашивать и отвечать будет только он.
Когда шар остановился и все вслед за гидом стали выходить, Ефрем шепнул каждому на ухо о своем решении, а Маратику сказал, что выпороть не постесняется, если тот не будет слушаться старших.
Над парадным, к которому их подвел гид, был нарисован желтый солдатик, из этого Ефрем сделал вывод, что их привели в полицейский участок.
Они пошли длинным коридором, мимо множества желтых дверей, на которых были нарисованы разные геометрические фигуры. Возле дверей с ромбом гид остановился и сказал:
— Вот, пжалуста, ваша дверь и ваш знак — ромб. Вы ромбисты, пжалуста.
— Что это значит? — спросил Ефрем.
— О, я бы хотел быть ромбистом!.. Мы с вами прощаемся. Я должен уходить. Пжалуста.
— А кто будет нашим провожатым? Круглолицый гид рассмеялся:.
— У нас много умных машин. Очень умных. Пжалуста.
В комнате, куда все, кроме гида, вошли, не было ни души. Под потолком, на мраморном щитке горело пять лампочек, и одна из них была золотого цвета.
— Смотри! — сказал Маратик Асе, показывая на золотой огонек.
— Тихо! — приказал Ефрем.
Тут нижняя часть стены раздвинулась, и в комнату выкатилось шесть кресел, шесть столиков и минутой позже еще один стол — с бутербродами и чаем.
Потом все услышали голос:
— Дорогие путешественники! Вас приветствует администрация ПРПП. Здравствуйте… Приглашаем вас наскоро перекусить, если вы испытываете голод, и заполнить анкеты, которые вы найдете на своих столиках. Вы должны написать свое имя, предупреждаем: только имя! Фамилию вам дадут другую. Затем место, год и месяц рождения и в конце анкеты — одну фразу, обязательно первую, которая придет вам в голову, когда вы возьмете ручку. Больше никаких формальностей. Заполненные анкеты оставляйте на своих столах, а ручки администрация ПРПП вам преподносит в качестве сувенира. Благодарим вас. Через пять минут после получения ваших анкет вам будет объявлена дальнейшая программа. Приступайте.
Маратик первым бросился к столу с бутербродами.
Увидев это, Ефрем махнул рукой, сказав:
— Ладно, поедим сначала.
Людмила Петровна плохо себя чувствовала и сказала, что попьет только чайку.
— Все как не у людей, — вздыхала она.
— А-ля фуршет, мадам! — сказал Утяев. Он был самым городским человеком и нисколько не тяготился, видно, таким приемом. — Как говорится, ловко сработано! У меня такое впечатление, что мы попали, э-э-э… в двадцать первый или даже двадцать второй век.
Ефрем озлобленно молчал, жевал бутерброды.
* * *Итак, компьютеры этого новоявленного города — Желтого Дьявола получили для обработки и прогнозирования пять анкет, и ровно через пять минут последовала новая информация:
— Внимание. Сообщаем вам ваши фамилии. Запоминайте. Ефрем Бунтарь… Людмила Кроткая… Ростислав Шутка. Ася Василек. Марат Художник… Каждый из вас по истечении трех месяцев получит сословную приставку к своей фамилии — от А до Ж в зависимости от вашего состояния. Это даст вам право считаться полноценным гражданином Желтого Дьявола… Поздравляем с прибытием в наш город, где каждый может стать богатым человеком… Секция «Ромб» желает вам удачи… А сейчас Ефрем Бунтарь приглашается на второй этаж, в кабинет начальника секции. Остальных у подъезда ждет машина. Наша встреча закончена. До свидания…
В коридоре первым заговорил Утяев.
— Фамилии называются!.. Э-э-э… клички чистой воды… Я Шутка. Почему Шутка?
