Екатерина Морозова - Бог и попаданцы
Он прожил здесь всего неделю и все это время трудился над романом. Эта мысль стукнула ему в голову, как только он понял, что произошло, и с тех пор он писал день и ночь, без перерывов на сон. Точнее, замечательная магия этого мира позволяла «диктовать» книгу мысленно, а мозг отдыха не требовал.
И вот, наконец книга готова. Доступ во Всемирное Творческое Пространство (аналог Интернета для тех, кто сам творит и знакомится с творчеством других) включен. «Хотите добавить свое произведение?» Однако! Интерфейс, как в родимой Сети. «Да». «Прикрепить файл». «Да». «Я согласен». Готово! Ну-ка, что здесь еще есть?
Это ВТП (см. предыдущий абзац) было сродни вымечтанной русскими фантастами виртуальной реальности. Можно было там бродить и смотреть на заголовки и картинки, для ознакомления с каким-либо произведением надо было подойти поближе, а диалоговые окна загораживали путь сразу со всех сторон. Да уж, есть, где развернуться. Интересно, можно ли это взломать, и что даст взлом, если читать и сейчас можно все.
Ивана заинтересовала «иконка» с рукописью, лежащая около его собственной. Около нее вились какие-то значки, в которых память опознала местные цифры. «1894». Число просмотров. Интересно, это много или мало, и стоит ли это читать? Он подошел поближе.
Способ чтения здесь был очень интересный. Глаза вроде бы смотрели на знаки, но видели события, предметы и лица, описанные в книге. Причем, происходило это очень быстро, так что книги как способ «убить время» не годились (как подсказала память, можно прочитать до ста книг в минуту, если уж Иван мыслит земными промежутками). Поэтому через мгновение Иван оторвался от книги и изрек: «Фуфло!» Или это у него вкусы слишком земные?
— Поиск! — скомандовал он. — Прочитать бы какой-нибудь бессмертный шедевр…
Это была скорее мысль вслух, но «памятники искусства всех времен и народов» появились перед ним во всей красе и разнообразии. Большую их часть тело уже знало, но Иван предпочел потратить время (тем более оно не тратится) и познакомиться с ними снова.
Как выяснилось, земные вкусы были ни при чем. Памятники искусства, особенно литературные, поразили и очаровали его. Мысли авторов совпадали со многими его собственными мыслями, принесенными из его мира, а свежесть сюжетов доставляла подлинное удовольствие.
Интересно, сколько человек уже прочло его роман? И есть ли функция комментариев?
— Помощь — комментарии! — попросил он. Да, есть такая функция. Опробовать бы!
Пара мыслей по поводу «памятников» тут же заняла свое место под их «иконками». Рядом стоял счетчик «комментов» — по нашей системе это были бы восьмизначные числа. Так что мысли Ивана, наверно, не новы (хотя он же из другого мира — кто знает?), и никто их не заметит в таком бурном потоке. Ничего, главное, он теперь знает, как это работает. Вперед, смотреть статистику.
189 просмотров, два комментария в стиле «Автор, убейся!» (с неповторимым местным колоритом и ошибками в стиле написания), один положительный отзыв. И где гарантированная слава? Труден путь творца среди многих зарекомендовавших себя, ох труден. Какой мир ни выбери.
Зато можно связаться с автором положительного отзыва и — как знать — завести себе нового друга. (Да, кстати: друзей по переписке здесь не существовало, они просто перемещались друг к другу и разговаривали)
* * *С Ваней произошло нечто странное — он видел во сне не просто свой бывший мир, но и приключения себя самого, с ним никогда не происходившие. Нет, с точки зрения земных снов это вполне нормально, вот только приключения эти были слишком связными и логичными, чтобы быть просто сном. И «главный герой» явно был раньше землянином. Вывод: он увидел, как идут дела у Ивана.
Звонок будильника не помешал досмотреть сон, так что Ваня выключил сигнал, мысленно пожелал удачи двойнику и пошел в школу, веселый и радостный. Великое событие — сегодня у него первое занятие по программированию. NВ: вспомнить, почему Саша не ходит. Он же тоже хочет стать программистом и глубоко уважает (именно так и вполне искренне — поверьте, такое бывает) Надежду Павловну.
Память подсказала: Саша еще раньше ходил на курсы, а сейчас занимается с другом своего отца. И он знает программирование гораздо лучше Вани.
Не забыть сунуть в рюкзак флэшку. Вот так, отлично. И — с Богом, как сказала бы чья-нибудь бабушка. Вот только обе Ванины бабушки — сторонницы Ленина и в Бога категорически, показушно не верят. А вот сам Ваня… Раньше-то сомневался, а теперь и сомневаться нельзя. И хотя «Мой лучший друг видел Бога своими глазами» — не аргумент, Ваня верит. Но старается не молиться ни о чем, чтобы зря Его не раздражать.
* * *— Ну что, получилось у тебя задание на лето? — спрашивает Надежда Павловна.
«А вот этого мы не учли. Сделал или нет?» — проносится в голове. Но все в порядке: с задачками Ваня разделался сразу после Германии, а знания Паскаля и Си++ из головы не выдуло. В крайней случае, можно сослаться на два месяца перерыва и забывчивость.
— Получилось вроде бы.
— Показывай тогда.
Урок течет своим чередом: разбор домашнего задания, предложения по сокращению кода (у Вани вечно какие-то обходные пути и перестраховки, а учительница зрит в корень и больше помнит алгоритмов), новая задачка. Ваня ловит себя на том, что начинает «молоть чушь», но это нормальное явление, они и раньше все время отвлекались на разговоры «о жизни», а по дороге домой Ваня стыдился за свой длинный язык.
Задача с блеском решена, а времени уже пятый час (начиналось занятие в два). Ваня получает задание на дом, помогает ставить стулья и выключать компьютеры, и выходит из класса:
— До свидания! — говорит он.
— Флэшку не забыл? — спрашивает Надежда Павловна.
— В ПЯТЫЙ раз? — смеется Ваня, проверяя карман рюкзака. — Нет, на месте. — Это шутка еще от предыдущего Вани, который несколько раз на следующее утро после урока наведывался в кабинет информатики за флэшкой с многословными извинениями.
— Ну, до свидания, Ваня.
Ваня идет домой, вдыхая запах осени с счастливой улыбкой на лице.
* * *Саше часто снилось место, в котором он побывал этим летом — Рай. И почему-то было ощущение, что это были не просто сны. Слишком они были связными и слишком дополняли друг друга. Как будто Бог показывал ему новости из своего мира.
В один из таких снов Саша понял, что Рай совсем не таков, как его видим мы — христиане, мусульмане, буддисты. Нет, он и раньше видел, что там нет никаких садов и даже разделения на Рай и Ад, но к людям не присматривался: очень уж не до того было. А теперь он только людей и видел.
Люди в Раю вовсе не были абсолютными праведниками и уж тем более не проводили время в сплошных наслаждениях. Их ждало куда более суровое испытание: каждый человек после смерти превращался в свою противоположность — слабые стороны становились сильными, а сильные слабыми. Но человек сохранял память о прежне жизни и искренне терзался, не понимая, как он мог так ошибаться тогда или как он изменился в худшую сторону с момента смерти.
Жизнь в Раю вовсе не была вечной. Прожив там столько же, сколько они бы прожили в своем мире, они умирали и снова возрождались в случайном мире, со случайным набором черт характера и без памяти о прошлом. Саша подозревал, что у Бога было что-то вроде программы с датчиком случайных чисел, которая и «раскидывала» людей по мирам. Причем эта мысль совершенно не казалась Саше кощунственной, потому что Бог ведь создавал людей по образу и подобию своему, а значит, и изобретения наши могут быть подобны божественным (или, наоборот, Бог собирает наши лучшие изобретения, как писал Вербер).
Саша, по сути, наблюдал в Раю таких же людей, как мы с вами. Поэтому и выводы, делаемые им из таких наблюдений, можно было применить к земным людям. Он записывал эти мысли в блог, и люди соглашались с ним. Писали ему сообщения с вопросом, а не занижает ли он свой реальный возраст. Спрашивали, как он пришел к какой-то определенной мысли. Приводили примеры из жизни. В общем, давали Саше понять, что что-то он для них все же значит. И Саше было приятно это сознавать.
* * *«Широкая жизнь, и по ней я шагаю,
Дорога далёка, конца нет и края,
И мне до конца не добраться вовек,
Ведь я — не бессмертный, а лишь человек».
Ваня в очередной раз пытался написать стихотворение для Сашиного блога. Он (в смысле, его предшественник) раньше частенько так делал, потому что Саша не всегда мог писать туда что-нибудь даже раз в несколько дней. Ваня — и тогдашний, и нынешний — великолепно его понимал: он не раз пытался заставить себя писать «в день по…». Последний раз он продержался на чистом упрямстве три с половиной месяца, из которых последние полтора точно были лишние, потому что хорошие идеи перестали приходить, и наступила пора отписок.
