Ярослав Питерский - Ленин жЫв
ЗАВЕДУЮЩИЙ Государственным диагностическим центром имени Константина Топорыжкина Михаил Альфредович Щупп был расстроен. Внутренний дискомфорт и какое-то гнетущее состояние не покидало тело шестидесятилетнего мужчины. Низенький и нескладный Щупп, как и множество мужчин его возраста, имел солидную лысину посредине седого волосяного покрова, занимающую три четверти черепа. Толстый, слегка курносый нос в виде картошки постоянно вздрагивал, когда Михаил Альфредович говорил слова, в которых было много согласных.
Хотя карьера и жизненный уклад Щуппа были довольно приличными, Михаил Альфредович почему-то постоянно был чем-то недоволен в жизни. Но, возможно, главному врачу такого солидного госучреждения, как диагностический центр, и положено было быть вечно недовольным. Первое время после получения этой высокой должности Щупп ощущал себя довольно важной персоной, но постепенно это прошло, а в призме серых, стандартных, похожих один на другой будней Щупп начинал понимать, что всё-таки не так прожил жизнь, как ему бы хотелось.
Но показывать своё недовольство жизнью Щуппу по определению было нельзя. В его центре лечились и обследовались весьма солидные и влиятельные люди государства и города. Все они требовали большого внимания и холопской заботы в виде лакейского услужения, лести и изречения дурацких комплементов в их адрес.
Михаил Альфредович довольно успешно справлялся с этой ролью. Но вместе с этим он понимал, что всё меньше остаётся врачом (кем был по призванию и диплому), а всё больше становится обыкновенным медицинским администратором, обычным ржавым шурупчиком в прогнившей системе государственного бюрократизма.
Но плыть против течения Щупп не хотел. Его даже устраивало многое в жизни. Например, спецпайки, особые премиальные, дополнительные карточки для посещения особых партийных магазинов и маленькие, но частые подношения пациентов в виде дефицитных товаров (рубашек, брюк, конфет, коньяка) на работе.
Хотя, конечно, принимать такие дары было опасно, в любой момент могли появиться бравые ребята из Комитета партийного и Госконтроля и, составив акт, списать карьеру, а возможно, и свободу Щуппа на свалку истории. Щупп вообще не любил власть. Он презирал её, как непонятное коварное животное, и тем более ненавидел политику. Причём, оставаясь «партийным», Михаил Альфредович старался не вмешиваться ни в какие общественные дела и процессы.
Но в последнее время у Щуппа появилась и ещё одна проблема. «Спецпациент» в секретной палате закрытого корпуса государственной безопасности медицинского центра. Этот человек незримо тяготил жизнь Щуппа.
IV
СТОЯЛА противная июньская жара …NNN года. Юбилейный год восьмого десятка правления мудрого и дальновидного Верховного Правителя Народной Федеративной Республики товарища Лучезарного был отмечен огромным обилием тополиного пуха, передовых трудовых побед тружеников полей и заводов, очередной реформой партии и Госплана, а также праздничными декадами дополнительных распродаж дефицитных товаров. Народ республики был уверен, что уж этот год станет переломным в затянувшемся кризисе продовольственной нехватки.
Михаил Альфредович сидел в своём рабочем кабинете и разбирал новые поступившие истории болезней спецпациентов. Старенький скрипучий вентилятор, надрываясь, старался хоть как-то освежить душное пространство помещения. Его лопасти судорожно вздымали хиленькую волну душного воздуха, которая трепетала шторы щупповского кабинета.
За ночь в центр имени Топорыжкина поступили два партийных чиновника, курирующих общественный транспорт в Народной Республике. Щупп сразу понял, что очередная проверка народного контроля работает в этом министерстве, поэтому партийные бонзы и легли в его центр, чтобы переждать, пока ревизоры закончат проверять их ведомство.
Листая истории болезней, Щупп чётко понимал, что два этих здоровенных партийных «быка» решили устроить себе небольшой отпуск в виде приёма дефицитных витаминов и мимолётных романов с медперсоналом медицинского центра.
Шерстить же их подведомственную организацию общественного транспорта было за что. Щупп, как говорится, знал это на личном опыте. Михаил Альфредович не имел личного автомобиля (это вообще было роскошью в республике). Так же, как основная масса населения, Щупп ездил на работу на обычных городских автобусах.
Буквально сегодня главврач стал свидетелем противной сцены, разыгравшейся в маршрутном «скотовозе» (так называл Щупп городской транспорт). Доисторическая ржавая развалина, именуемая когда-то ЛИАЗом (что это было за название, никто уже точно и не знал), сделанная ещё в прошлом веке, скрипя и урча, везла сотню горожан по местам их «трудовых побед». Народу в салоне было много. На задней площадке пассажиры буквально висели друг на друге, методично попрыгивая на дорожных колдобинах.
Ездить в таких автобусах было в принципе просто опасно, но так как альтернативы попасть на рабочее место не было, приходилось терпеть эти кошмарные неудобства. На очередном ухабе грузная и объёмистая пассажирка весом в центнер неожиданно, скрипя, рухнула в образовавшуюся в полу задней площадки дырку. Ржавый гнилой металл не выдержал её веса. Но, к счастью, женщина провалилась только по пояс. Её ноги оказались на асфальте, а толстое тело продолжало оставаться в салоне автобуса.
Провалившаяся мадам дико заорала и схватилась руками за выступы в полу. Две здоровенные сумки с продуктами повалились в ноги к остальным пассажирам. Тётка, боясь, что её всю затянет под автобус, с кошмаром наблюдала, как человеческие ноги, обступившие голову, топчут багаж. Причём вторая её, нижняя, часть тела усердно работала. Ей приходилась со спринтерской быстротой бежать по дороге, чтобы сохранять равновесие. Спасало то, что автобус ехал медленно, от силы километров пятнадцать в час (быстрей он ехать просто не мог).
Неожиданно в салоне стали разгораться страсти. Но переживания пассажиров не были связаны со спасением провалившейся соседки. Двое молодых парней заключили пари на пару десяток. Один громко утверждал, что толстая тётка не добежит до следующей остановки, второй ему оппонировал, причём предлагая окружающим даже сделать ставки на то, что тётка домчится.
Игровой азарт даже заразил некоторых пассажиров, и они поддались на провокацию наглецов. Кто-то сунул деньги. Наблюдая за этой кошмарной сценой, Щупп пришёл в ужас.
«Господи, до чего мы докатились. И эта новая эпоха любви и справедливости?! Какой цинизм!» – подумал главврач.
А тем временем дыхание у провалившейся, но упорно бегущей тётки участилось до критического уровня, лицо её покраснело, глаза совсем закатились, изо рта вот-вот должна была хлынуть пена. Но, на её счастье, очередная остановка была близко. И тут произошло кошмарное. Один из спорщиков начал орать, чтобы водитель не останавливался и ехал дальше без остановки, пообещав шоферу 10 % от суммы сделки. Причём основная масса народа в салоне поддержала наглеца, оставшаяся часть пассажиров с ухмылками равнодушно взирали за разыгравшейся трагедией.
Михаил Альфредович стерпеть такого не смог, тем более что остановка, которую уже хотел было проехать водитель, была его. Щупп резко наклонился над несчастной толстой бабой и помог ей влезть внутрь автобуса. В душном салоне пронёсся возглас разочарования. А парочка спорщиков кинула на Михаила Альфредовича угрожающие взгляды, опалив его при этом резким алкогольным перегаром.
Автобус остановился, и Щупп с трудом выбрался на улицу. Боковым зрением он заметил, что хулиганы следовали за ним. Михаил Альфредович ускорил шаг. Идти предстояла через старый парк, на окраине которого и располагался медицинский центр им. Топорыжкина.
Щупп торопливо перебирал своими короткими ножками, затылком чувствуя два злобных взгляда преследователей. До медцентра оставались уже считанные метры, когда из кустов неожиданно выпорхнули две тени. Михаил Альфредович в растерянности остановился. Перед ним стояли те самые автобусные мужики, злобно сверкая мутными от пьянки глазами.
– Ну что, папашка, защитник справедливости?! Куда спешишь-то? – угрюмо молвил один из них, который был выше ростом.
Щупп в страхе попятился назад. Пожилой врач с детства боялся грубой физической силы, поэтому любая прямая угроза вводила его в панику. Второй хулиган, который был маленький и коренастый, медленно подошёл к Михаилу Альфредовичу. Щупп вновь почувствовал запах сивушного перегара.
– Ты чё, как рак, пятишься?! А?!!! – спросил он.
Стараясь внешне быть спокойным, Михаил Альфредович с трудом выдавил из себя нечто похожее на возмущение:
– Что вы от меня хотите?!
– Слушай, дядя, какого хрена ты влез? Зачем нам всё испортил?! Подумаешь, жирная баба пробежала бы ещё пару остановок! Мы бы хоть на опохмел заработали! – вновь прозвучал голос высокого.
